Займ на любовь (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

— Так, белла, давай решим раз и навсегда: я заинтересован в твоей безопасности и в первую, и во вторую, и в третью очередь! — вроде и тихо, но очень жестко отрезал он, включив при этом приготовление напитка. — И только потом я готов рассмотреть сложности в твоих расследованиях. И мне по барабану, даже если это расследование меня и моих дел касается, ты лезть на рожон и рисковать своей безопасностью не будешь. Ясно?

Вопрос прозвучал настолько риторически, что даже опешившая и рассерженная Мира понимала — ответа Станислав не ждет. Просто ставит ее в известность о своей позиции.

— И называй меня на «ты», бесит уже, ей-богу! — таким же тоном велел ей Стас, поставив перед Мирой одуряюще пахнущий напиток, о котором она мечтала несколько последних часов.

Включил приготовление и для себя.

— Нет, — обхватив пальцами чашку, тихо покачала головой Мира.

— Почему, твою налево?! — реально не сдержавшись, рыкнул вдруг Стас, буквально прожигая ее взглядом.

И Мира снова вздрогнула, но не от страха, просто поняла, что ее слова его пробивают. Всю ту властную ауру, которая ее с первой встречи рядом с ним к земле прижимала, — насквозь прошивают, задевая Гончаренко. Для него это действительно… весомо, ее мнение и отношение.

— Потому что мне ничего не ясно! — так же, как и он, рявкнула вдруг, и сама поддавшись эмоциям, немало удивив Стаса, судя по виду.

Резко сделала глоток кофе, то ли руки пытаясь занять, то ли не позволяя себе сказать то, что на языке вертелось… А вместо этого обожглась, не учтя, что напиток только приготовлен.

На глаза навернулись слезы. А у нее ведь макияж…

— Черт! — с трудом проглотив обжигающую, пусть и вкусную жидкость, Мира отставила трясущейся рукой кофе, осознав, что как-то мигом утратила весь запал препираться и ругаться.

Схватила салфетку и с открытым ртом принялась промачивать побежавшие слезы, разумно опасаясь, что сама не повторит на лице шедевра визажиста.

— Мира, да брось ты! — перекривился Стас, протянув ей тут же стакан с холодной водой. — Серьезно говорил, тебе вся эта краска ни к чему, без нее реально лучше…

И как-то стразу атмосфера между ними легче стала, спало напряжение опасений, ее недоверия, его недовольства и общих претензий.

— Камера так не думает, — слабо улыбнулась она, с благодарностью в глазах взяв воду. Сделала глоток, чувствуя, как утихает жжение. — Она съедает черты лица, потому серьезный макияж — обязателен для прямых эфиров, если только это не какое-то экстренное включение ради сенсации. А я сама такое, — она взмахом кисти обвела лицо, — делать вообще не умею, сколько меня ни пытались научить. И визажист приедет только завтра утром. Так что надо спасать, у меня еще эфиры… — тут Мира вспомнила, что до очередного включения времени становится все меньше.

Нервно потянулась за телефоном, чтобы глянуть время.

— У тебя еще сорок минут есть, — верно истолковав и тут же поняв причину ее беспокойства, Станислав куда быстрее посмотрел время на наручных часах. Будто выдохнул, хоть и незаметно.

И вдруг рядом с ней на корточки присел, одурманив тем самым запахом своего одеколона с металлическими и чернильными нотками. Заглянул в глаза, видно поняв всю степень ошеломления Мирославы. Поджал губы, точно не от удовлетворения увиденным… И резко дернул узел галстука почему-то, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, будто ему душно, хотя на улице жары не было, просто приятное тепло.

Вновь поднялся и к столику отошел, сняв с блюд крышки, чтобы она выбор увидела, наверное.

— Ешь, белла, потом выясним все претензии. Хотелось просто дать тебе дыхание перевести.

Не особо дожидаясь инициативы с ее стороны, сам наполнил тарелку салатом, положил сыр и несколько ломтиков соленого лосося, несколько оливок, будто не до конца знал, что она предпочитает.

— Стас! — хотела было напомнить, что и сама в состоянии, но он так… зыркнул из-под бровей, что умолкла, почему-то вспомнив, как Николай ее предупреждал, что стоит привыкать к самоуправству брата.

Он точно поболее ее знал о характере Станислава и явно уже тогда осознавал, что происходит нечто значимое… А вот Мира все никак не могла в своей голове пазл сложить. Потому как, в ее понимании, они были несовпадающими деталями! Совершенно. От разных наборов. А Стас своими поступками, словами, действиями, будто пытался эти детали вопреки здравому смыслу спаять.

— Это ты сейчас на «ты» или на «вы» возмущаешься? — будто и не поняв намека, хмыкнул мужчина, сев напротив, когда и свою тарелку наполнил.

Подтолкнул в ее сторону плетеную корзинку с булочками и хлебом разного вида на выбор.

Она против воли усмехнулась.

— Сама точно не уверена, — признала с вымученной улыбкой, уже аккуратней отпив кофе. — Спасибо, — вдруг поняла, что, как бы там ни было и какие бы цели не преследовал, Стас позаботился о ней и ее удобстве, Мира же все еще банально не поблагодарила мужчину за это. — Напоминаю, что мне нужна моя сережка, — все-таки решила и реквизит вернуть.

А вот Стас, последние мгновения буквально прожигающий ее взглядом, по ощущению, весящим тонну (как тут есть под таким вниманием?), покачал головой.

— Это мой трофей, пока мы все-таки не обсудим все нормально, — хмыкнул. И нечто в его голосе, все том же взгляде и том, как он держался, давало очень однозначно понять, что Мире не добиться своего иначе, как на его условиях.

Сомнительно, что Стас или его охранники позволят ей повалить его и обыскать, чтобы забрать украшение… Да и, трезво оценив свои и его силы, несмотря на раздражение, Мира только вздохнула, признав подобный план бредом.

— Обращение так принципиально? Я просила меня Мирой называть, но это не учитывается, — сознательно избегая акцента, потому как действительно понимала, что готова и хочет к нему куда проще обращаться, а это опасно.

Вот и обошлась, глядя в тарелку.

— «Мира» — универсально, «беллой» только я тебя называю. И дальше буду, потому что право имею, — самоуверенно заявил Станислав.

Ага, налетел и взял, никто ему такого права не вручал, но Гончаренко, кто б сомневался(!), не заботили всякие мелочи и правила!

Мужчина же тем временем замолчал… Словно требовал, чтобы она на него взгляд перевела.

Нет, кто-то точно должен был преподать этому человеку урок смирения непомерного эго и безразмерной властности! Хотя… Честно признала, все же подняв глаза, что не представляла, кому это окажется по зубам.

— И, чтоб любое недопонимание снять, только твое явное расстройство из-за сохранности этой долбаной краски мешает мне сейчас тебя зацеловать, белла. Потому как это единственное, чего мне реально до удушья хочется уже который день! — отрывисто и глухо добавил Станислав, глотнув из своего стакана с водой так, будто реально от жажды умирал. — Это не похоже на меня. Вообще. Но, после некоторых раздумий, я честно признаю, что бороться с этим не хочу!

Против воли и всякого голоса разума, ее взгляд метнулся к его воротничку и галстуку, который Стас настолько резко недавно ослаблял.

Рука дрогнула, выдав ее слабость звоном приборов о тарелку. Пальцы задрожали так, что пришлось те приборы и вовсе отложить.

— Мое мнение не учитывается? — как-то хрипло поинтересовалась Мира, испытав шок, если честно.

— Ты же еще не лежишь на этом столе, правда? И парни здесь, а не по ту сторону двери. Так что… я очень стараюсь учитывать твое мнение, белла, — он глянул на нее почти раздраженно, будто бы она специально его выдержку испытывала.

И Мирослава даже возмутиться подумала в какой-то момент! Она точно не совершала ничего, что можно было бы расценить, как попытку соблазнения этого конкретного мужчины!

А потом…

Мира вдруг уперлась локтями в стол и спрятала лицо в ладони… Но так и не сумела подавить какого-то идиотского смеха-всхлипа.

Стас молча ждал, пока у нее этот приступ пройдет, только смотрел из-под заломленной брови с явно читаемым повелением пояснить, где она тут юмор увидела?! Мире же пришлось вновь за салфеткой тянуться, чтобы промокнуть новые слезы.