Ябеда (СИ) - Гордеева Алиса
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
— Не видеть тебя в темноте — моё спасение. — Шершавые пальцы Геры тугим кольцом обхватывают мою шею. — И проклятие!
Понимаю, что ещё немного, и я задохнусь.
—Ты моё проклятие, Тая! Моя беда! — жадно выдыхает Савицкий прямо в губы.
— И что это означает? —Мне кажется, что я кричу, но на самом деле едва ворочаю языком.
— Я ненавидел тебя двенадцать лет. Долгих, беспросветных, безжалостных. — Слегка ослабив хватку, Савицкий позволяет мне сделать спасительный вдох, а потом снова сдавливает мою шею грубыми пальцами. — Я двенадцать лет жил мечтой отомстить. Но вот незадача: даже близко не мог к тебе подойти.
Отомстить?! За что?! Что я такого сделала?! Вопросы разрывают сознание, но неспособность говорить вынуждает меня глухо мычать в ответ.
— Темнота развязала мне руки, — не унимается Савицкий. — Никогда я ещё не был так близок к цели!
И снова секундное послабление. Но вместо вдоха отчаянно шепчу:
— Я не боюсь!
— Зря, Тая! — Гера резко встаёт с кровати, нетвердой походкой идёт к окну и, небрежно откинув штору, смотрит в ночную тьму. — Я же псих!
— Не говори так! — Растираю горящую кожу шеи и не раздумывая спрыгиваю с кровати следом за Савицким.
— Уходи! Пока не поздно, уходи! — рычит он, до треска сжимая пластик приоткрытой рамы. Я вижу, что Гера на пределе, но веду себя, как глупый мотылёк, летящий на свет.
— Нет! — Обезумев, ступаю по тонкому льду терпения Савицкого.
— Я сделаю тебе больно. Иначе не могу!
Резко выдохнув отработанный воздух, Гера оборачивается на звук моих шагов. Его плечи напряжены, грудь высоко вздымается от каждого вдоха, а голос пугающим эхом раздаётся в ушах.
— Уходи, Тая! — повторяет Савицкий и вытягивает вперёд руку, выставляя преграду.
— Я не боюсь, — решительно повторяю в ответ и в такт оглушительному биению наших сердец слепо шагаю вперёд.
Глава 9. Моё безумие
У лжи нет возраста.
У боли — срока годности.
Что такое любовь? Доверие, вспышка, безумие, страсть? Спокойствие, уверенность, крылья за спиной? Ревность, страх, прощение?
Не знаю…
Как по мне, так это огромная заноза в сердце, болезненная, но необходимая, без которой жизнь кажется пресной и обыденной, но которая, однажды впившись в самую мякоть, в одночасье меняет весь твой мир, насыщая его такой широкой гаммой противоречивых чувств, что ты перестаёшь себе принадлежать. Говорят, любовь — это зависимость, дурная привычка, от которой не избавиться, наркотик, лишающий воли, стоит лишь однажды вдохнуть его едкий дух полной грудью.
А ещё это эмоции — те, что переполняют до краёв. Когда сердце кулаком об рёбра. Когда душа наизнанку. Когда вопреки всему ты продолжаешь тянуться к парню, что ненавидит тебя больше жизни, к матери, которой нет до тебя дела…
Жить без любви холодно и страшно, даже когда она не взаимная, даже когда безнадёжная. Только любовь робким сиянием прокладывает путь в непроглядной темноте жизни. А ещё… ещё она начисто стирает страхи, прогоняет обиды и растворяет боль.
Наверно, я люблю… Нет, правда! Иначе как объяснить моё безумие?
Я не сбегаю. В сотый раз оставляю без внимания просьбу Савицкого держаться от него подальше, а сама делаю шаг за шагом, проваливаясь в темноту. Подобно Гере вытягиваю вперёд руку и смело переплетаю наши пальцы. Ощущаю знакомую дрожь, сотрясающую тело разрядами в двести двадцать, но не могу разобрать, кто из нас двоих сейчас волнуется больше.
— За что ты меня ненавидишь? — Мой голос срывается в простуженный хрип.
— Зачем ты продолжаешь искать во мне свет? — неровный шёпот соскальзывает с губ Савицкого.
Мы задаём вопросы и сквозь темноту пожираем друг друга взглядом. Шумно дышим и не спешим с ответами. Свет луны нежно ласкает наши лица, играет, подталкивает к точке невозврата. А темнота… темнота прощает всё.
— Я ничего не помню. Мне было шесть! — Крепче цепляюсь за горячую ладонь Геры. Хочу быть ближе. Хочу, чтобы он услышал!
— У лжи нет возраста, Тая! — словами разрывает на части. — У боли — срока годности!
Я благодарна темноте: она усердно скрывает мои слёзы и убаюкивает гордость.
— Да что я такого сделала, Гера?! — Тянусь свободной рукой к отблескам лунного света на колючей щеке парня. Мне нужны ответы!
— Не ты. — Савицкий уворачивается от моего прикосновения и грубо выдёргивает руку. Хватается за голову и слепо смотрит в окно, а я — на его спину, сотрясающуюся от каждого вдоха — тяжёлого, невыносимого.
— Мы оба! — Он губами выпускает порцию пара на прохладное стекло и с грохотом бьёт кулаками по раме.
Я замираю, пытаясь осознать услышанное, но всё мимо: я ничего не понимаю!
— Себя ты тоже ненавидишь? — Переступаю через чёртов страх и снова лечу к обрыву, обхватывая Савицкого за плечи. Кончиками пальцев ощущаю сумасшедшее тепло его напряжённого тела. Своим беспорядочным дыханием упираюсь в мощную спину. И плевать на то, что Гере противны мои прикосновения! Я чувствую: они способны его спасти!
— Ещё больше, чем тебя! — признаётся Савицкий и с силой сжимает мои запястья.
Он не пытается причинить мне боль, нет! Он лишь ищет способ ослабить свою!
— Не прогоняй меня! — Еложу носом по пропитанной потом футболке. — Ненавидь! Презирай! Обвиняй! Только не гони!
— Зачем тебе это? — Савицкий мотает головой, но моих рук не выпускает.
— Я не знаю. — Отчаянно прижимаюсь к нему. — Но иначе уже не хочу! Без тебя не смогу.
— Сможешь! — хмыкает Гера и, наверно, улыбается. — Я просто изъян на повороте твоей судьбы, Тая. Ещё не поздно свернуть и разойтись по разным углам, понимаешь?
— Поздно, Гера! Слишком поздно! — безнадёжно улыбаюсь. Жаль, Савицкий не видит!
— Мы обречены, Тая!
Гера отпускает мои запястья, но даже не думает оборачиваться.
— Нет! — блею наивной овцой.
— Прокляты за свою слабость и ложь! — произносит Савицкий чуть резче.
— Нет! — в ответ повышаю голос.
Меня впервые трясёт куда сильнее, чем Геру, но я упорно продолжаю верить в чудо. До треска скручиваю в кулаках влажную ткань его футболки и сама не понимаю, о чём прошу.
— Мы справимся! Вместе! Пожалуйста!
— Уходи! — безжалостно выдыхает Савицкий.
С первыми лучами солнца плетусь по сонному дому Мещерякова в свою каморку. За спиной оставляю приоткрытую дверь в комнату Геры и тысячу вопросов без ответа. Не вовремя проснувшаяся гордость больно колет тупой иголкой в самое сердце. Теперь я знаю наверняка: любовь — это ещё и испытание, и, похоже, оно мне не по зубам. Ступени тают под ногами, предутренняя тишина окончательно сводит меня с ума. Я силюсь понять себя, собрать мысли воедино и наконец вспомнить, что сделала не так в тот зимний вечер. А потом врываюсь к себе и истерично смеюсь, давясь безудержными слезами: мне было шесть, чёрт побери! Всего шесть!
Как и прежде, моя боль остаётся никем не замеченной, а жизнь с приходом нового дня мчится по накатанной. Пока Гера отсыпается после бессонной ночи, я наспех завтракаю шоколадными хлопьями с молоком и под выдуманным предлогом уезжаю в школу на такси. Правда, на половине пути сворачиваю к реабилитационному центру и до самого вечера нежусь в родных объятиях папы. Рядом с ним я позволяю себе ненадолго забыться. С упоением слушаю его рассказы о местных порядках и задорных медсёстрах, о соседе Юре, который вопреки прогнозам врачей сумел встать на ноги, и боюсь спугнуть своими невесёлыми новостями отцовский настрой, а потому молчу. Не сетую на мать, не упоминаю Турчина с его наездами и даже о том, что прямо сейчас прогуливаю школу, стараюсь лишний раз не напоминать. Вместо этого без остатка впитываю в себя медовый баритон отца, по которому скучала всё это время, ловлю улыбку на тонких губах и искрящийся желанием жить взгляд. Вместе с папой хожу на процедуры, и пока он самозабвенно пытается сделать первые самостоятельные шаги, пью сладкий чай с баранкой и невольно вспоминаю, какой простой и беззаботной была моя жизнь до той проклятой аварии.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Похожие книги на "Ябеда (СИ)", Гордеева Алиса
Гордеева Алиса читать все книги автора по порядку
Гордеева Алиса - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.