Сложно, конечно. Был другой, более лихой вариант.
— Собирай вещи, — сказал я, вставая из-за стола. — Или хочешь, пришлю грузчиков.
— Зачем? — Отшатнулась Лена.
— Вы возвращаетесь домой.
— Нет, Миша! Нет! — Вскрикнула она. — Никогда я не вернусь к тебе!
— Насчет никогда мы еще поговорим, — спокойно сказал я. — А дом теперь твой, ты же подписала документы. Вот и вернешься к себе домой. Сын будет там тебя ждать.
Я хлопнул дверью, оставив ее обдумывать этот вариант.
Забирать Алису каждый день из школы — это был мой опыт монашеского послушания. Потому что меня неизменно встречал взглядом этот ее неслучившийся хахаль. Он стоял в дверях школы и всем видом показывал, что охранники за его спиной со мной церемониться не будут. Но я даже не заходил внутрь. Дожидался Алису на улице, сажал в машину и уезжал под его сверлившими спину взглядами.
Трус.
Я бы не отдал Лену такому уроду как я сам. А он отдал и ничего кроме этих взглядов не делает. Тряпка. Слабак. Обойдется без моей девочки!
— Беги собирай свои вещи, — сказал я дочери, заводя ее в квартиру. — Маму позови.
Лена пришла, сложив руки на груди.
— Что тебе еще не нравится? — Устало спросил я. — Не вру же. Ты вернешься домой.
— А ты?
— А я уйду оттуда.
Ее глаза вспыхнули.
— Правда?
Эта надежда в ее голосе резанула меня поперек сердца так, что я чуть не захлебнулся соленой кровью своей любви.
Но вспомнил тот день, когда она спрашивала меня про Наташу и как я глумливо поиздевался над ней, уверенный, что она никуда не денется…
И склонил голову.
Заслужил.
Дурак. Дебил. Кретин. Идиот.
Заслужил.
— Собирай вещи.
Спустя пару часов и пару ходок курьеров за мешками и коробками, я погрузил немудреный скарб жены и дочери в машину и приехал обратно домой.
Ваня встретил нас в дверях.
— Я жрать хочу! — Заявил он, завидев меня.
Но я отошел с дороги и следом за мной появились Лена и Алиска.
У сына буквально отпала челюсть.
Молча я прошел в гардеробную, стащил свой чемодан с полки, покидал туда какого-то шмотья, даже не глядя, что кладу, сунул ноутбук и так же молча вышел мимо Лены в дверь.
Вернулся, затаскивая все ее вещи. Она так и стояла посреди прихожей, с ужасом оглядывая то, во что мы с Ваней превратили квартиру.
Зато Алисон уже унеслась в свою комнату и там визжала, заново знакомясь со своими куклами.
— Мы домаааааа! — Вопила она.
Сын закатывал глаза.
Я взял руку Лены и вложил в нее свои ключи.
— Все, пока.
И вышел.
В отель поехал только когда уже успокоился. Отмотав несколько кругов по ночному городу и проооравшись хорошенько. Думал — расколочу нахрен машину и себя о какую-нибудь подходящую стену. Но решил не умирать раньше смерти. Лена продолжает играть со мной в эту игру, давать мне задания. И пока она на меня реагирует — есть шанс.
Выгреб из мини-бара все бутылочки, слил их в стакан для чистки зубов и жахнул одним махом.
И пока язык еще шевелился, позвонил ей.
— Я тебя люблю, — сказал первым делом, боясь не успеть. — Слышишь? Я урод, я накосячил, я натворил непоправимого, но я тебя люблю и сделаю все, чтобы ты снова полюбила меня.
— Что? — Сказала она равнодушно. — Не слышу. Помехи какие-то.
Никаких помех не было.
Она снова издевалась. И в этом тоже была надежда. Если бы ей было все равно, она бы не хотела причинить мне боль. Боль я вытерплю, не вытерплю только равнодушия.
— Какое следующее задание? — Спросил я, и чудесным образом воображаемые помехи на линии пропали.
— Зачем тебе?
— Я не отступлю.
— Хорошо.
Я услышал тишину на том конце телефона и затаил дыхание. Алкоголь прожигал мои вены, мутил голову, но я знал, что сейчас приму к сведению все, что она скажет. А в дурман опрокинусь потом.
— Ты обещал кое-что моей матери, — голос Лены казался очень далеким. Я сосредоточился. Обещал?
— Что?
— Вспоминай.
Она явно получала удовольствие. Моя нежная жена, любящая розовые розы и ванильные запахи получала удовольствие, когда издевалась надо мной. И приучил ее к этому именно я. Я сделал ее такой. Сам виноват.
Когда?
— Десять лет назад. Перед появлением Алисы. Ты кое-что пообещал.
— Что?
— Я же сказала — вспоминай.
— Десять лет назад, Лена! — Взвыл я. — Это невозможно — вспомнить все, что я наобещал.
— И не выполнил.
— Скажи мне!
— Невозможно так невозможно. Не скажу. Но пока не сделаешь… Даже разговаривать больше не буду.
И она отключилась.
Дурной туман охватывал меня, сердце жгло, желудок жгло, печень тоже.
Я позвонил в лобби и велел принести бутылку виски. Что они мне ответили, я уже не запомнил.
Достал пачку сигарет и прикурил одну, глядя прямо на табличку о том, что курить запрещено.
Моя стерва. Моя невозможная стерва.
Проснувшись утром с расколотой на мелкие осколки головой, я окунул ее под ледяной душ и поехал к теще.
Миша и теща
Проблема была в том, что я не знал, в курсе ли она, что происходит с нашей семье. Спустит ли она меня с лестницы сразу или даст шанс поговорить.
Поэтому подумал, что букет из розовых пионов и корзина с деликатесами никак не помешают. Для тестя приобрел навороченный спининг, но знал, что решать будет суровая Ангелина Михайловна. К ней и шел. Ей что-то обещал.
Тщательно изучив его в глазок, теща открыла дверь и с порога уперла руки в боки:
— Что натворил?
— Ничего не натворил, — гордо отрапортовал, втайне с облегчением выдыхая. Значит не в курсе.
— Ты на нашем пороге только с Леночкой раз в два года появляешься! А тут с цветами и…
Теща принюхалась к корзине и сделала шаг назад, впуская его в квартиру. Что сработало — паштеты, сыр или шокола, я не понял, но был рад что интуиция не ошиблась.
— Вы правы, — сказал ей, уже сидя за столом на кухне. — Крепко накосячил. Даже говорить не буду как. Схлопочу сквородкой как пить дать.
— А может и надо, — теща хлопнула ладонью по столу. — Может и надо! Вас, мужиков, если в узде не держать, вы сразу налево бежите.
Горячий стыд затопил кровь.
Никогда не считал себя таким же, как другие мужики, а тут меня в два счета раскусили.
Реально затупил.
— Надо, — согласился. — Ангелина Михайловна, прежде чем я пойду каяться и замаливать грехи, просьба у меня к вам.
— Ну, говори, — сурово теща смотрела на меня. — Чаю предлагать не буду. Если сам раскаялся, меня Ленка не простит, что тебя под своей крышей поила и кормила.
— Десять лет назад, перед рождением Алисы, я кое-что вам пообещал… — я начал осторожно, ища тонкий баланс и надеясь на психологию.
— Помню, как же… — она поджала губы. — Уже поняла тогда, что ты не Ленкиного поля ягодка, но слишком уж она тебя любила.
— И не сделал, — кивнул я.
— Не сделал.
— Я бы хотел сейчас искупить ту промашку. Мое слово не должно прозвучать впустую.
— Да не давал ты особо слова… — теща выдохнула и проницательно посмотрела на меня. — Не помнишь, чтоль?
— Не помню, — покаялся я. — Ангелина Михайловна, помогите. И вам же хорошо будет, и мне.
— Что ж с тобой делать… — она повздыхала, посмотрела на висящий на стене календарь и выдала: — Дом я хотела. В деревне. Поближе к Москве. Тогда моя одноклассница продавала буквально за копейки совсем рядом. Готова была мне отдать, не торгуясь. Ты покивал и…
