Второе дыхание (СИ) - Шабанн Дора

Когда у тебя дом, а не квартира, после больших праздников велика вероятность обнаружить пару завалявшихся по углам гостей утром следующего дня.

С целью подтвердить эту истину, в воскресенье за завтраком, кроме дочерей, собственно, смиренно ели кашу мои драгоценные брат и сестра. Морщились, согласно кивали на исполняемые мной воспитательные экзерсисы, лопали овсянку на воде с творогом и бананом, и всем видом своим демонстрировали смирение и покаяние. За что были изгнаны веселиться с детьми в сад-огород. На батут и качели. Ну и прочий имеющийся там развлекательный инвентарь велено было также использовать, чтобы до двух дня, когда предполагался обед, домой носа не казать. Нагруженные мелками, формочками для песочницы, флаконами с мыльными пузырями, мячами и скакалками, одетые в панамки и солнцезащитный крем, а также майки, шорты и шлёпки на босу ногу. Добрая мать, в моём лице, отжалела ещё и две бутылки минералки, всем на радость.

Выставив условно сознательное семейство за порог, я принялась за хозяйство. Уборка, стирка, готовка — всё то, что делать не хочется, но надо. Особенно когда по дому вчера «Мамай прошёл».

Я считаю — я справилась, а то, что парадную посуду расставила как попало и ничего не гладила, так на лето — сойдёт. Иначе я не то, что повязать не смогу, я даже ничего из своих скромных процедур красоты не успею.

Обед. Троглодитов пересчитать, осмотреть, накормить, разрешить не спать, а беситься дальше. Только на понедельник подготовить вещи.

Хотела после обеда сказать, что воскресенье перед напряжённой и насыщенной рабочей неделей вполне удалось, но перефразированная в этом веке народная мудрость гласит: не хвали день до вечера, машину — до парковки, а мужа до погребальной процессии. И всё это верно.

Я только запустила посудомойку и поставила бельё на полоскание, как с улицы донёсся жуткий вой. Причём это совершенно точно была одна из моих дочерей. Вылетела на крыльцо, как была — в уборочной майке и домашних тапках. По тропинке от калитки Сеня на руках волок Любу, за ним семенили Вера и Надя, вцепившись в Полю, подвывая и утирая время от времени слёзы и сопли.

Любаша голосила. Во всю мощь лёгких. Сеня был бледнее, чем лепестки ромашек, вдоль грядок с которыми он шёл.

Разум сохранять выпало мне, естественно, ибо Поля не могла вымолвить ни слова, а Сеня, кажется, мозгами куда-то отъехал.

Как показал визуальный осмотр вопящего ребёнка, беда была с ногой. Сняли кроссовок и осторожно стянули носок. Картина вышла неприглядная: явно механический ожог широкой полосой на весь голеностоп. Местами кровит, местами синеет, кое-где кожа висит лоскутами.

Веселье.

Пока обрабатывала ногу перекисью, старшие сестры наперебой и путаясь в показаниях, вещали мне о произошедшем.

Прискорбно, что в стиле «кто в лес, кто по дрова», конечно, но основное я уловила.

Они все выползли за забор, на улицу посёлка, с велосипедами и самокатами. Люба ленилась сама ехать и поэтому напросилась сесть к Сене на багажник. Сеня — дитя прошлого века, когда пассажиры на велике только на багажнике и катались, ну, ещё, может быть, особо устойчивые — на раме. А то, что у нас есть специальное вело-кресло — это для слабаков и вообще никому не интересно.

Результат передо мной и вполне закономерен: Люба сунула ногу в колесо движущегося велосипеда, между спиц. Хорошо ещё, что Сеня разогнаться не успел, и скорость была маленькой.

Все трясутся и пьют корвалол, щедро разливаемый по стопкам Полей. Сене, кажется, перепало коньяка, судя по цвету и объёму.

Так как мне всё это не нравится, то целые и здоровые дети остаются дома с моими сегодня не очень удачливыми родственниками, а мы с Любовью Артёмовной отбываем в клинику.

На рентген.

И к травматологу, ясен пень.

Пока я таскала, изрядно подросшую и потяжелевшую с младенческих лет, дочь на руках между машиной, регистратурой, врачом, потом на рентген, потом на перевязку, мне вот очень-очень сильно не хватало её отца. Потому как, спина моя грозилась отвалиться и перестать функционировать ежесекундно, а нам ещё обратно в машину паковаться.

— Ну, что ж, героическая многодетная мать, — поржал травматолог-ортопед, который был знаком со всеми моими детьми с самого момента их первого профилактического осмотра в клинике после выписки из роддома, — гипс пока на семь дней, не нравится мне там пара мест. Через неделю — рентген и, даст бог, снимем этот неэстетичный ботиночек. Пока так. Больничный тебе дам, вот назначения. Береги остальных, жду в следующее воскресенье, хотя, давай-ка, лучше на понедельник запишу тебя.

С квадратной головой, документами под мышкой и Любовью в руках, выползла из клиники. Спасибо, что лето и воскресенье, поэтому удалось припарковаться прямо у входа. Если бы встали на обычном нашем месте, на задворках клиники, я бы, реально, не дошла.

Полчаса до дома по кольцу слегка причесали панические мысли, и даже примерная картина ближайшего будущего построилась.

В родном гнезде нас ждали переживающие девочки и стыдящийся мальчик.

Успокоив сестру и дочерей, приняв извинения от страдающего и сокрушающегося брата, накормила всех ужином.

Потом огласила предварительный план на ближайшие дни. А тут домашние с неприятной новостью. На фоне гипса — не трагедия, а так, досадно просто.

У матери моей после вчерашнего праздника настолько подскочило давление, что его не берут никакие её традиционные препараты, ночь она не спала. Вообще, сейчас отец вызвал ей скорую и они забирают матушку в стационар. На другой конец города, само собой.

Мы хором опечалились. А планы мои пришлось срочно менять с учётом поступившей информации.

Далее родственнички мои дееспособные отбыли по домам, ибо это у меня больничный, а у них работу никто завтра с утра не отменял. Осталась я думу думать: как мне совместить несовместимое. Детей и визит к родительнице. Надо же сначала приехать и собрать ей вещи (список в вотсапе прилагается), потом метнуться в аптеку за препаратами, которые назначили, но их надо добывать самим. А потом только в больницу. Да не в простую, а в Госпиталь. Да ещё в таком месте, что припарковаться вроде и есть где, но пилить оттуда до входа в нужный корпус та-а-ак далеко, что дочерей с собой совсем не вариант брать. Младшая-то ладно, на коляске доедет, а вот старшие, топая пешком, своим нытьём и страданиями прожрут мне всю плешь.

Пока дети, после не самого простого и развесёлого дня, приходили в себя, по очереди посещая душ (некоторым перепало мытьё рук и лица, ну, и влажная салфетка для всего остального), я заказала лекарства, с прицелом забрать по дороге из аптеки без очереди; созвонилась с отцом — обещал собрать маме сумку с необходимым и оставить в прихожей; написала начальству про больничный и задумалась: а стоит ли тревожить мужа, если он за двое суток не нашёл минуты хотя бы написать?

Помочь супруг мне не поможет, нудеть и грозить родственникам будет.

Мне это сейчас зачем? И так дел завались: лекарства на ночь раздать и страдалице, и сочувствующим; устроить спать у себя на первом этаже барышню при гипсе; поставить в ночь трудиться посудомойку и мультиварку с кашей на завтрак. Ещё мне надо самой в душ и понюхать корвалол.

На мужа я обижена, так что фонари включать у порога не пойду. Пусть там, в долбаном Т., ему хоть сигнальные огни светят. На фиг.

Пошла разгонять наследниц по постелям. День был полон стресса, поэтому поинтересовалась: как они? Что их больше всего беспокоит? Тревожит?

Перед сном девчонок, даже загипсованную, больше всего волновали аттракционы со Львёнком в следующие выходные. Я сказала, что сначала надо дожить.

51. Ульяна. Август. Санкт-Петербург

Понедельник прошёл неплохо, по плану. Ну, устала я к вечеру так, что не только на вязание не глядела, но даже продолжение любимых книг в сети на литпорталах не дочитала. После того как телефон навернулся мне на лицо третий раз, решила, что пора всё же спать.