Я твоя навеки, ты мой навсегда (СИ) - Ночь Ева

– Ты знал, – произносит Илонка чуть слышно и смотрит на меня во все глаза, будто у меня вторая голова выросла или звезда во лбу появилась.

– Ну, знал не знал, а узнал, – сообщаю очевидное. – То, что нас не представили в высшем обществе друг другу, не означает, что для меня остался тайной его великолепный образ. Я в курсе, как он выглядит. Папка ему наследство оставил – зачем-то сообщаю совершенно лишнюю информацию. – Так что да, газеты-журналы-интернет-издания нехило прошлись по этой новости, когда она была актуальной.

Бояркина на какое-то время выпадает из пространства – задумывается. Крепко так, надолго.

– Ты именно о Вересове хотела со мной поговорить? – вырываю я её из объятий глобальных дум, когда мне надоедает смотреть на «птичку» между её бровей.

Нет. Любоваться ею можно долго, но не тогда, когда она погрузилась в мысли о постороннем мужчине.

– Как бы да, – поднимает Илона глаза. – И раз ты в курсе, то, может, вам стоит пообщаться?

Ещё чего не хватало.

– Ну, я в том смысле, что, кажется, он со мной на свидание из-за тебя пошёл, – вздыхает она.

Глупая. А ещё до сих пор неуверенная в себе девочка. Но мне это только на руку.

– Я ведь не бегаю и не прячусь. И если бы ему позарез нужно было со мной увидеться, то мир бы не перевернулся в тот миг, когда бы он переступил порог моего офиса или набрал меня по телефону. А звать девушку на свидание ради сомнительной встречи с якобы братом, глупость.

– Он не якобы, Богдан, а твой брат, – говорит Бояркина строго и поднимается. – Я пойду, пожалуй. Поздно уже. Будь здоров и оставь уже меня в покое.

Она уходит, а я даже не скачу на одной ноге за ней вслед. Выдержка. Спокойствие. Великий Дзен.

Это она не в курсе, что у нас завтра свидание. А я вот знаю. И поползу на эту встречу даже по-пластунски, чёрт меня подери!

Илона

Последние годы я не очень любила Новый год. Встречать его приходилось либо с родителями, либо с Веретенниковыми. Пару раз встречала в гордом одиночестве, и ничего хорошего в том нет. Вся эта суета, суматоха, акции, скидки, мерцающие гирлянды навевали на меня тоску, но каждый год я шла по магазинам и выбирала подарки.

Именно на сегодня я запланировала такой поход. Промчаться, сделать дело, поставить «галочку» и забыть до того момента, когда нужно эти самые подарки вручить.

– Как ваши дела? – осторожно поинтересовалась Соня.

– Отлично, – нацепила я на лицо сияющую улыбку. Ну, это я так считала. У Сони, видимо, сложилось другое впечатление. Мне только жалости этой девчонки не хватало для полного счастья.

Вчера я ушла от Островского в несколько раздрызганных чувствах.

Во-первых, он вызывал жалость. Хотелось прижать его к груди и никуда не отпускать.

Во-вторых, он не делал попыток меня соблазнить. Ну, не считая нашего полупозорного валяния на пороге ресторана. Я ведь чувствовала, можно сказать, заинтересованность одной небезызвестной части тела, которую скрыть не смогло ничто.

В-третьих, разговор у нас как-то не задался. Тема брата его не взволновала, и понятно, почему. Умом я понимала: семейные трагедии – всегда тема скользкая. А сердце почему-то вчера захотело иного: чтобы они общались – Бодя и Юра. У него ведь никого не осталось, кроме бабы Али. Это же так страшно – быть одному, когда ты никому не нужен, одинок, неприкаян. А семья – это всё же семья.

Кажется, я переступила черту и сунула нос, куда не следует. Он мне как бы дал это понять, хоть и не сказал явно.

Ну, и, в-четвёртых, я надеялась, что он меня остановит. Хотя бы попытку сделает. Но нет. Даже не шевельнулся.

Я понимаю, что ему тяжело, но понимать – одно, а чувствовать – совершенно другое.

На фоне всех этих катаклизмов я находилась в очень расстроенных чувствах, когда хочется какао, любви и на ручки.

Последнее, наверное, вполне осуществимо. Да и первое-второе тоже не исключено: Ястребовский не оставлял попыток завязать со мной более тесное знакомство. С утра от него принесли букет-веник в особо крупных размерах. Там вполне на погребальный венок хватило б, почему-то подумала я, когда это чудо флористики припёрли в приёмную.

– Это от Островского? – спросила Соня и испугалась. Бросила на меня взгляд умирающей газели.

– С чего ты взяла? – почему-то разозлил меня этот вопрос. Наверное, потому что букет был не от него.

– Он мне однажды такой же подарил. То есть похожий. То есть ничего не подумайте – это был знак вежливости и способ попросить прощения. Мы с ним… немного общий язык не нашли.

Она смущалась и лепетала, а у меня внутри что-то такое росло снежным комом и рвало на части. Видимо, ледокол, способный раздавить всех, кто на его пути встаёт, и не заметить этого.

– Нет, это не Островский, – сказала я холодно. – Ты удивишься, но свет клином на нём не сошёлся, и в мире существует очень много импозантных, вежливых, богатых, свободных мужчин, жаждущих любви, внимания, ласки.

Я перечисляла это всё с наслаждением, и неожиданно поняла, что меня отпустило. Стало легче. А и правда: всё так и есть. Сейчас позвоню, намекну, да Ястребовский с радостью прискачет на лихом коне, чтобы вызволить меня из темницы собственных комплексов и страхов.

Но звонить я, конечно, не стала. Позвонил ближе к обеду Юра Вересов.

– Привет, Илон. Давай встретимся?

Вот так, просто, без лишних реверансов. Хороший мужчина, правильный. К тому же, лёгкий и коммуникабельный.

– Не могу, – поймала себя на том, что улыбаюсь. – У меня сегодня запланирован поход по магазинам за подарками.

– Хочешь, я составлю тебе компанию?

Мне хотелось. Но подарки я привыкла выбирать сама, не основываясь ни на чьём мнении. Более того, советчики меня раздражали, а порой бесили. Например, с подружкой Людой я предпочитала даже в супермаркет за продуктами не ходить. Она вечно лезла с советами о здоровом питании, рассказывала кучу историй каких-то своих знакомых, начинала вспоминать рецепты блюд и без конца пыталась навязать что-то не то.

– Нет, это своеобразный ритуал, который бы мне нарушать не хотелось.

– Тогда я позвоню вечером, расскажешь, какие крутые подарки ты купила.

– Договорились, – я вдруг поняла, что не просто улыбаюсь, а рот растянут от уха и до уха.

Ну, приятен он мне. Интересен, наверное.

Но поход поломался на корню, как только на телефоне высветился очередной звонок.

– Илона, дорогая, – ворковала Инна Андреевна Дубцова, – этот квест нужно пройти до конца.

– Только не сегодня! – взмолилась я, понимая, что последует за её мягким тембром.

– Именно сегодня. Ещё одно свидание вслепую. Наша методика уникальна. Вот вы, например, можете фыркнуть и сказать, что свидания вслепую практикуют везде и давно. Да, это так. Но именно вот такой темп позволяет определиться достаточно быстро. Мы делаем блиц-криг, молниеносную атаку, когда мозг должен попасть в состояние стресса и сконцентрироваться, чтобы сделать самый правильный выбор.

– От стресса только ступор может настать, а мозг впадёт в кому и не выкарабкается, если на него так давить. Это ж практически изнасилование! У меня были планы, Инна Андреевна, пощадите!

– Это замечательная тактика. Когда вы будете стоять перед алтарём, не забудьте вспомнить меня. А планы… на то и существуют, чтобы их менять, корректировать, переписывать. Я вас очень прошу. Это важный этап в нашем общем деле.

И я согласилась. Даже не думала, что настолько мягкотела и не способна отказать. А может, она меня зазомбировала. Потому что обычно я умею настаивать на своём. А уж планы меняю крайне редко.

Хвала всем богам, сегодня обошлось без культурно-массовой программы. Мне предстояло встретиться с новым кандидатом в ресторане. К счастью, не в том самом, где мы вчера с Вересовым целовались и скандалили с Островским.

Это был милый итальянский ресторанчик. Когда-то мы любили с Бодей сюда ходить. Я как только подъехала к нему, сразу вспомнила. Мы и бывали здесь раза три от силы, а вот не забыла. И чудо, что через одиннадцать лет он до сих пор существует, не сгинул.