Непокорная для тирана (СИ) - Лэнг Лили

— Поэтому вы развелись?

— Маша умерла.

Воздухом давлюсь, изумлённо таращась на Валиева. Мужчина замолкает, тянется к пачке, но, покрутив в пальцах, оставляет в стороне. Не знаю, что именно мной в данный момент движет. Но я встаю и, обойдя стол, подхожу к нему. Взбираюсь на колени, Валиев стискивает меня, утыкается в шею и глубоко вдыхает мой запах.

— Можешь не рассказывать, — бормочу, хотя меня жуть как снедает любопытство. Как? И где ребенок? Из-за чего умерла? Любит ли он её до сих пор?

— Нет, ты должна знать, прежде чем согласишься выйти за меня, — хмыкает Саид. Прикусываю язык. Это просто шутка юмора. К слову пришлось. Меж тем мужчина продолжает:

— Я работал на отца в те годы. Семейный бизнес, все дела. И он отправил меня со старшим братом за грузом. На таможне в другой стране задерживали, и нужно было самим разбираться. Беременность протекала сложно. Маша мучилась токсикозом, постоянно плакала и требовала внимания. И чтобы ей не было скучно, я предложил подождать меня в родительском доме. Там жёны братьев, мама, да и папа, если что случись, сделает всё необходимое, обеспечит лучшую клинику и врачей. Жена убеждала, что её не любит моя семья. Хотя все родственники уверяли в обратном. Да и при мне носились с ней. Считал, что Маша специально капризничает и настраивает против них. Ведь ради меня она порвала все связи со своими родителями. Мы поругались прямо перед моим отъездом. И я отвёз её к родителям. Меня не было около четырех дней. Маша дулась и не отвечала на мои звонки. К концу второго дня я уже не выдержал и спросил у отца. Он заявил, что жена вещи собрала и ушла к своим…

— Если хочешь курить, кури. Я ведь ещё не согласилась на нашу сделку, — нарушаю слишком долгую тишину. Просто Валиев опять пачку крутит в пальцах.

— У нас должна была родиться девочка. Самия. Мой отец убил мою жену и дочь., — отрывисто перебивает Саид и, выпустив меня из рук, встаёт.

Мужчина отходит к подоконнику, распахивает шире форточку и закуривает. Меня же в дрожь бросает. Закусываю губу, сдерживая любые звуки и вопросы. Просто не верю в услышанное. И не представляю, как родной отец может убить близких сына. Ладно, невестку не любил, но внучку за что⁈

Сразу же примеряю эту ситуацию на себя и накрываю ладонями ещё совершенно плоский живот. Поднимаюсь и медленно подхожу к нему.

— Как? — выдавливаю из себя. Я просто должна знать. Саид разворачивается ко мне. Смотрит пристально, затягиваясь настолько глубоко, что сигарета тлеет до половины.

— Отправил её на аборт.

Кажется, мир начинает вращаться. Но я ощущаю тёплые руки, что ловят меня и придерживают за бока. Сама не замечаю, что дрожу. Не замечаю, что плачу. И его вчерашние допросы с обыском всей квартиры становятся понятны. Он искал таблетки, прерывающие беременность. Он думал, я поступлю так же, как уже было в моем прошлом.

Глава 29

Саид

— Я никогда бы… Как бы сильно ни злилась на тебя… — тараторит малышка, слова теряет, окончания проглатывает. Волнуется. Очередная, совершенно новая личность проявляется. Хрупкая, ранимая, девятнадцатилетняя и одинокая. — И тогда… В первый раз… Я не хотела… И жалею о совершенном поступке. О собственной трусости и слабости.

Вырвавшись из рук, отворачивается. По дрожащим плечам понимаю — плачет. Сгребаю девчонку, сажусь прямо на деревянный подоконник и к себе прижимаю.

— Я тебя ни в чём не обвиняю, Крис, — глажу по волосам, целую в макушку. — И вчера испугался именно за тебя. Думал, сверну тебе шею сразу после того, как удостоверюсь, что ты в порядке.

Неверяще глаза поднимает. Смотрит удивлённо. Сейчас кажется ещё моложе своего возраста. Маленькая недолюбленная девочка не верит, что о ней могут волноваться, за неё тревожиться.

— Я соболезную твоей утрате, — всхлипывает и щекой прижимается к груди.

— А я твоей, — невесело усмехаюсь.

Это утро нужно было нам обоим. Обнажить душу и вскрыть незажившие раны оказалось не так-то легко.

— Я подумала, — сипит Кристина, нарушая уютную тишину, — я согласна на новую сделку. С одним условием.

— Интересно, с каким? — хмыкаю. Чтобы эта девчонка просто так сдалась? Конечно нет.

— Если я захочу уйти — ты отпустишь.

— Подведем итог? Пока действует наше соглашение, мне запрещено пить алкоголь и кофе, когда ты не пьёшь. Не курить рядом с тобой по понятным причинам и отпустить, если соберешься сбежать. С твоей же стороны — всегда быть на связи и обращаться по любым вопросам. Чувствую какое-то неравенство, — хмыкаю, а Крис напрягается и прищуривается.

— Но я ведь не пью вместе с тобой. И тоже держать не буду, если захочешь уйти. И никаких баб, Валиев. Это самый главный пункт.

— То же самое касается тебя, — протягиваю раскрытую ладонь.

— И никаких прозвищ! — вкладывает свои прохладные пальцы.

— Как скажешь, куколка, — усмехаюсь, склоняясь и целуя в пухлые губы.

— Валиев! — ворчит беззлобно. — Я требую закрепить наше соглашение на бумаге!

— Без проблем, у меня как раз есть знакомая, кто быстро оформит соответствующий документ.

— Какая ещё знакомая.

— Регистратор в ЗАГСе. Мировая тётка, — выдыхаю и, зарывшись в волосы, притягиваю ближе, с наслаждением сминая губы.

Малышка мычит, кулаками в плечи упирается. Но довольно быстро сдаётся и льнёт сама.

— Ненавижу, — бурчит, когда отрываюсь от губ и, оставляя цепочку из поцелуев, спускаюсь ниже, к шее. — Ах! Саид!

Стонет, стоит накрыть губами торчащий сквозь платье острый сосок. Прикусываю, срываю ещё один желанный вскрик. Крис сползает с колен, дышит часто, смотря расфокусированным взглядом. Удерживаю её за талию.

— Ненавижу! — в очередной раз выдаёт и стягивает с себя платье с влажным пятном на груди.

Подхватываю её на руки и меняюсь местами. Сажаю на подоконник, в волосы зарываюсь и набрасываюсь на желанные губы. Куколка быстро справляется с моим брюками, сжимает в ладони член. Чертовка, умело заводит и воспламеняет.

Мы застреваем в этой однокомнатной старенькой квартирке, порушив все мои планы на этот день. Да и плевать. О чём ещё можно думать, когда у тебя в руках горит желанная малышка? Когда так открыто и со всей страстью отдаётся. Отметины от острых ногтей и зубок оставляет. Всего метит. Страстная. Манящая. До одури желанная.

— Тебе на работу не надо? — пряча зевок на моём плече, спрашивает.

— После обеда поеду уже. Сразу после того, как съездим в клинику, — отвечаю, переворачивая на спину и нависая.

— Ладно, ты ведь не отстанешь, — закатывает глаза вредная девчонка и к себе притягивает, разводя ноги шире.

Толкаюсь в неё, соединяя нас…

Мы забиваем и на клинику, и на работу, и на телефонные звонки. Полностью посвящаем этот день друг другу. Не могу насытиться ею. Да и она с жадностью отдаётся. Большего требует, сама взбирается.

Вечером, совсем выдохшиеся, уставшие и сытые, валяемся в прохладной пенной ванне. Кристина разморенной кошечкой устраивается на груди, пену собирает ближе и выглядит очень умиротворённой.

— Через сколько ужин привезут? — еле языком ворочает, намыливая мои предплечья.

— Полчаса, — отвечаю лениво, поглаживая бока и живот.

— Тогда у меня для тебя плохие новости. В квартиру влезли воры, — огорошивает.

Резковато вскидываю голову и смотрю на затылок девчонки. Прислушиваюсь к происходящему за дверью и понимаю, что малышка права. Кто-то ходит по коридору. Старается быть тихим. Но полы старые и скрипят.

— Сиди здесь, — рыкнув шёпотом, выбираюсь из воды. Наматываю на бёдра полотенце, схватив второе, вылетаю из ванной.

Прямо за дверью стоит Ника, и я сношу её собственными габаритами. Женщина вскрикивает, размахивает руками. Но упасть не даю, перехватываю за талию, притягивая к себе. От всех этих телодвижений с меня спадает полотенце.

— Зря я тебя не пристрелил, когда была возможность, — цедит Асланов с ребенком на руках, выходя из кухни. Красная как варёный рак женщина отворачивается и, перехватив сына, активно делает вид, что не смотрит.