Жестокии развод (СИ) - Тес Ария

Он выставляет руку, а я за нее цепляюсь. Кра-а-асная, но гордая. В грязь лицом не падаю и запрещаю себе теряться или краснеть.

Пусть он так думает. Что не для него. Потому что, скорее всего, ведь действительно не для него, а для себя.

Да!

Черт возьми, как приятно одеваться для себя…

***

Всю дорогу до ресторана мы обсуждаем совершенно несущественные вещи. Дела не касаемся. Так принято по всем правилам хорошего тона: сначала светская беседа, потом уже главное. Своего рода аппетайзер в мире правильного воспитания.

Так я узнаю, что Александр безумно любит свою машину, а его сын получил предложение рекламировать сеть зубных клиник. От последней информации я смеялась до слез, а он поддерживал: шутка века! Хоккеист плюс зубные клиники. Очень тонкий юмор.

– Итак? – наконец-то многозначительно говорит Александр, когда мы делаем заказ и остаемся наедине.

Я отвечаю также дерзко.

– Итак.

На его губах появляется легкая улыбка. Официант подходит с напитками. Я заказала себе холодный чай со льдом, а Александр – воду с лимоном.

Перед нами ставят два высоких графина.

Мы играем в гляделки. Молча. Это партия на выживание, каждый прощупывает партнера, каждый преследует свои цели и хочет продавить в свою сторону. По крайней мере, мне так кажется. Устраивает ли меня такое положение дел? Вполне. Я не боюсь. Неожиданно для себя, я совершенно не боюсь того, что будет дальше, потому что чувствую: он согласится. Плюс ко всему, мне прекрасно известно, что именно поставлено на кон, и это что-то очень-очень серьезное.

А еще Артем…

Так странно, но короткая встреча с собственным сыном добавила мне еще пару баллов на счет собственной самооценки, ведь как? Когда твои родные дети единогласно принимают сторону твоего мужа, ты волей-неволей начинаешь задумываться: а может быть, он прав, а я нет? Даже если ситуация моя. Или схожая. Это неважно. Когда все против тебя, сложно помнить, где действительно правда, а где грязные инсинуации.

Артем помог мне почувствовать свою уверенность снова. Он вернул мне пару тон на счет, и я теперь пру вперед, как еще больший танк. Крейсер Галина! Мать его…

– Я не могу не спросить. Снова.

– Спрашивайте.

– Какое вам дело до этой истории?

Пару раз киваю. Я знала, что этот вопрос все-таки будет поднять снова, ведь я так и не дала на него вразумительного ответа.

Хорошо.

Какое мне дело до этой истории?

Стягиваю бокал с чаем, делаю глоток. По рецепторам ударяет персик.

– Вы прочитали дело?

Верный кивает.

– Прочитал. Прескверная ситуация, полная несправедливости. Я согласен. Мне бы это тоже не понравилось, но дело же не в этом?

– М?

– Ну, я имею в виду, не в том, как этот мир жесток. Вы не поэтому вцепились в него, как бульдог, а потом вышли на меня. Или я ошибаюсь?

Вот же ж…

Издаю смешок и ставлю бокал обратно на стол.

– Вам прекрасно известно, что вы не ошибаетесь.

– Откуда такая уверенность?

Из твоих глаз.

Верный сейчас похож на хитрого котяру, который сожрал кусок хорошей колбасы, но уничтожил при этом все улики и знает: не докажешь, сколько ни ори.

Это забавно…

– Вы очень проницательный, господин Верный. Полагаю, это одно из важнейших качеств для адвоката.

– Это и изворотливость, а еще острый ум. Пожалуйста, называйте меня по имени.

– Конечно. Александр.

– Спасибо. Галина.

Мои губы снова трогает улыбка. Все-таки нравится мне с ним разговаривать: как танцевать с ножами. Он острый и подвешенный на язык. Интересный. И умный. Да-а-а…я понимаю, почему по нему так сильно сходят с ума. Не мужчина, а мечта. Уверенная в себе, упакованная в шикарную обертку мечта. Наверняка полная определенного дерьма, как событийного, так и характерного, но все равно. Многих женщин это и привлекает, а «просто», наоборот, отталкивает, поэтому нам и нравятся «плохие мальчики». У них всегда все сложно на уме и в душе…

– Вы ответите на мой вопрос? Или это тайна?

– Нет никакой тайны. Я узнала это историю от сына Ивана. От Олега.

Верный поднимает брови, явно намекая на историю, которую хотел бы услышать не обрывочно, а полностью. Я? Что мне скрывать. Киваю еще раз.

– Моя мама много времени посвящала благотворительности и в рамках своей деятельности посещала детские дома, где познакомилась с Олегом. Совсем недавно она умерла…

Александр тут же перестает улыбаться и тихо говорит.

– Мне очень жаль.

– Спасибо, – также тихо отвечаю и вбираю в грудь побольше воздуха, – Олег пришел к ней на похороны. Я о нем не знала, и только потом моя тетя рассказала, что мама так сильно привязалась к мальчику, что хотела его забрать.

– Та-а-ак…

– Я тоже хочу его забрать, но при этом я хочу сделать чуть больше. Как ребенок, который потерял мать, а я все еще в глубине души ребенок, который потерял мать, мне понятно одно: нет ничего важнее твоих родителей. У Олега есть только отец, и он очень сильно его любит. Иван хороший человек. Он допустил ошибку, но…я не думаю, что он заслужил такое суровое наказание. Я могу помочь. Почему бы не попробовать сделать это?

Теперь Верный стягивает свой стакан со стола и делает глоток. Переваривает услышанное. Я не против, мне нечего скрывать. Это же чистая правда…

– Вы делаете это для мальчика, – снова говорит тихо, а я снова киваю и отвечаю в тон.

– Я свою маму никогда больше не увижу, а он может увидеть своего отца. И не когда ему стукнет восемнадцать или больше. Сейчас. Я могу сделать так, что это случится сейчас, и могу ли я это проигнорировать? Совершенно точно нет.

Верный замолкает. Я тоже не спешу нарушать паузу, которая оплетает меня по рукам и ногам вместе с легкой дрожью.

Глаза на мокром месте…

Все это потому, что я вспомнила о маме, конечно же. Я ее действительно больше никогда не увижу…

Только не рыдай!

– Мне нравится, – вдруг говорит он, и я понимаю глаза.

В его – густая, непреодолимая решимость, но что конкретно ему нравится, я не успеваю уточнить. Вдруг слева раздается голос, который я никак не хотела бы сейчас услышать…

– Добрый вечер.

Как током шибануло…

Медленно поворачиваю голову и застываю. Рядом с нашим столиком стоят они. Мой бывший муж и его «клевая» девчонка.

Это ахтунг.

Наверно, если бы не моя ситуация, я бы непременно знала, как именно выглядит его новая модель «жены», но я не знала и не была готова к такому. Передо мной стоит шикарная девушка. Огромные, голубые глазки в обрамлении длинных ресничек, на носу яркие веснушки. Говорят, это сейчас тренд, и я не уверена, что они настоящие, но ей идет. И губки тоже идут. Они явно из-под рук модного косметолога, ведь таких идеальных пропорций, каким бы набором ДНК ты ни обладала, в природе просто не бывает! У нее длинные, светлые волосы, которые блестят, как тысяча алмазов. Потрясающее тело. Наверно, она проводит все свободное время в спортзале.

Че-е-ерт…

Хорошо, я готова признать, что с какой-то стороны даже могу понять Толю. О такой девчонке мечтает каждый, и даже я когда-то мечтала. Настюша безумно похожа на Барби, о которой я грезила в детстве…

Я молчу. Сталкиваюсь с ее голубыми глазами и не могу перестать смотреть в них, будто бы она – Медуза Горгона. Говорят, она тоже была безумно красивой, за что, собственно, и поплатилась. В ее случае, конечно же, это было незаслуженно, а Настя? Я вижу, как она наслаждается моментом, медленно убирая свои волосы за спину, чтобы предстать еще в более выгнанной позиции: упругий бюст вперед, глубокое декольте не оставляет места фантазии.

Да-а-а…ты шикарна, как та самая Барби, которую я так хотела…

– Добрый, – меня спасает Верный.

Думаю, он прекрасно понимает, какое густое чувство из смеси стыда и злости я сейчас испытываю. И нет, не потому что мы вдруг стали близки, и теперь он читает мои эмоции, как свою настольную книгу. Дело не в этом. Просто он прозорливый и умный, а тут только дурак не поймет, в какое положение только что меня поставил дорогой Анатолий Петрович.