— Марина Евгеньевна Клюева присутствует?
Я машу рукой и поднимаюсь.
— Здесь я.
Он довольно кивает — не придется морочиться с оформлением вызова и сопутствующими бумажками.
— Проходите, присаживайтесь.
В комнате для допросов ожидаемо душно, хоть в углу и стоит старенький дохлый вентилятор. На столе — папоротник в горшке. И в пылище. Искусственный, видимо. Я сажусь на стул, тот скрипит под моей тяжестью и кажется совсем неустойчивым. Комфортная обстановка для дачи показаний, ничего не скажешь.
Ожидания из американских сериалов разрушились о реальность. Я думала, он хотя бы предложит мне кофе или чай — но нет. Он садится напротив, копается в бумажках, находит образец протокола и начинает потихоньку заполнять.
Мда, Сережа, ну и геморрой на мою голову. Лучше бы просто спился.
Спустя долгие минут пять следак наконец-то поднимает глаза на меня, как будто очухивается.
— Смирнов Сергей Викторович, веду уголовное дело №2–8848/2025 в отношении Клюева Сергея Александровича.
Киваю. Еще один Сергей. Надеюсь, этот не принесет мне новых неприятностей.
— Вы можете сказать что-то о вашем муже? Мог ли у него возникнуть умысел на убийство Ксении?
Морщусь.
— Бывшем муже.
— Но юридически…
— Я понимаю.
Рассказываю всё, что мне известно. Этого достаточно для предположений, но доказательства косвенные, если он сам не расскажет правду. Следователь долго записывает всё, что я говорю и наконец отпускает.
— Вы бы хоть кофе предлагали свидетелям.
Он посмотрел на меня с таким лицом, как будто я должна ему тысяч пятьдесят рублей и сообщила, что купила путевку на Бали.
— Мы учтем ваши предложения — открывает мне дверь и выпроваживает с тем же взглядом.
Ксения видит меня и тут же вскакивает.
— Папа обо всём узнал. Едет сюда. В больницу поедем вместе.
Глава 25
Как только мы вышли на крыльцо отдела, мы увидели Михаила, курящего сигарету. Он общался с одним из следователей, хмурил брови. Я считала его некурящим. Видимо, от стресса вернулся к старой привычке.
Увидел нас и подошел к Ксюше. Впервые за долгое время вижу его на улице не в костюме, а в джинсах и джемпере. На меня не смотрит.
Он крепко обнял дочь, а она моментально завсхлипывала на его груди. Папина дочка. Вспомнила, как Соня подбегала к Сереже, когда случалось пораниться. Тот также прижимал ее, а она могла реветь со спокойной душой. Если что — папа защитит.
В груди неприятно защипало. Неужели девочки смогут видеться с отцом только на свиданиях во вшивой колонии?
Наконец, Миша обернулся ко мне. Прошелся взглядом по телефону, торчавшему из кармана брюк.
— Не было возможности поднять трубку?
В горле образовался ком. Неприятный и тошнотворный.
— Я сказала ей не звонить! На то была причина, папа…
Ксюша за меня заступилась, это приятно. Но недоверие от Миши все же жалило меня изнутри.
— Сейчас я отвезу вас в больницу. Проверим, что с твоим здоровьем, Ксюш — он по-отцовски потрепал ее за волосы, из-за чего та скривилась.
— А с тобой мы еще поговорим.
Он окинул меня ледяными глазами, открыл нам двери в машину. В напряженной тишине поехали в больницу.
На телефон пришло сообщение от Сережи. «Я в больнице Святого Георгия. Мне нужно сказать тебе кое-что. Подойди, пожалуйста». Дальше адрес и номер палаты.
От внимательных глаз Михаила не ускользнула моя опешившая реакция на уведомления.
— Кто там?
Сказать или нет? Врать надоело, а говорить правду — небезопасно.
— Сережа в соседней больнице. Хочет поговорить со мной.
— Ты не пойдешь. Этаж? Номер палаты?
В голосе сквозила сталь, отчего я поежилась. Еще не видела Мишу таким.
— Я хочу поговорить с ним в последний раз. Сам же понимаешь, что он скорее всего сядет.
— О чем тебе с ним говорить? Как ему жаль, что не получилось прикончить мою дочь? Может еще пожалеешь его?
Я не могла злиться на Мишу за эти слова. Я реагировала бы также.
Ксюша положила свою ладонь на мою и сжала.
От нее пришло сообщение.
«Извините за папу. Он любит вас и боится, что вы нас предадите. У нас такое было. Семейный анамнез
