Любовь без права на ошибку - Алюшина Татьяна Александровна

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47

Да-а-а уж! Все-таки мужики – создания туповатые, и инстинкты в них главенствуют! Девушка действительно не давала повода утвердиться во мнении, что она ограниченная богатенькая фифочка: ее речь, манера одеваться, держаться явно выдавали в ней интеллект и ум. Так нет же – увидел фигурку умопомрачительную, грудь-ноги, каблуки-макияж, дорогие шмотки, и все! Образ сложился, подкрепленный предварительной оценкой домработницы.

Ну и получил хук по мозгам, и за дело!

Битов усмехнулся и аж головой крутанул, вспоминая свое состояние, когда Васька перечисляла свои регалии и достижения. Красиво она его – он оценил по достоинству! Молодец! Так нас, дураков, и надо!

А рассказ о ее жизни! У людей разные судьбы, бывают и такие неординарные. Но одно дело рассуждать об этом абстрактно, в виде философских рассуждений, и совсем другое, когда тебе рассказывает о своей жизни женщина, в которой ты слишком горячо заинтересован.

То, что она избалована папенькой, Влад понимал и целиком и полностью был солидарен с ее отцом. Но то, что она смогла остаться сильной, яркой, красивой и вполне самодостаточной личностью, поразительно и говорит о ее неординарности.

Но есть моментик! Нюанс, так сказать!

То, что они в ближайшее время окажутся в одной постели, было Битову очевидно, и он сильно надеялся, что и Василисе тоже, – простая классика жанра! Он свободный, здоровый во всех отношениях мужчина, она свободная, сексуально привлекательная сверх всякой меры женщина, в данный момент оба не обременены иными отношениями. Они нравятся друг другу, и понятно, что никто не станет рассказывать о своей жизни и делиться переживаниями с человеком, который тебе несимпатичен и который не вызывает у тебя интереса, как бы вам ни нравилась его бабушка. Они оказались на одной территории, у них есть время, возможность и обоюдное притяжение. Так что ход событий естествен.

Вот тут и вступает в свои права упомянутый нюансик! Влад совершенно не заморачивался вопросом, насколько он соответствует завышенным требованиям и ожиданиям Василисы Ининой, предъявляемым ею к мужчинам. Его вообще такие вопросы никогда не волновали – уж какой есть, самого себя вполне устраиваю, женщины пока тоже не жаловались, а если не нравлюсь, то и до свидания, не сильно и хотелось, обращусь к тем, кому нравлюсь. Это-то да, а вот сама Василиса сочтет ли его достаточно подходящим для себя любимой? Это вопро-о-ос! Из которого следует, что именно и как произойдет у них в постели.

Будет ли это снисхождение красотки, осчастливившей доступом к своему белому телу, из серии «ну ладно, давай я, что ли, тебя попробую» с четкими установками «это можно – это нельзя» или действительно страстное, с накалом всех чувств обоюдное влечение?

Первый вариант не хотелось ужасно, но Битов знал, что согласится и на него, и знал, что в таком случае что-то пропадет в душе к ней, остынет и потускнеет. Но он согласится!

А вы бы отказались? Вот то-то же!

А про второй вариант он даже боялся думать и прогонял красочные картинки из головы, из сознания, которое уже представляло во всех подробностях, как это может у них быть! Это может быть такой по-па-дос! Битов осознавал, что вполне четко светила реальность запасть серьезно на девушку Василису, и он даже думать не хотел о последствиях этого западания! До своих тридцати шести лет он благополучно избегал серьезных чувств и страстей.

Вот так он и подвис на этих размышлениях.

Что никоим образом не остановило его желаний, и он торопился разгрести все дела на работе и провести несколько дней с Василисой, чувствуя, как его уже затягивает в себя что-то сильно похожее на роковой омут, когда и страшно, и жарко хочется, и неотвратимо, и дух захватывает!

И весь день, пока он решал дела, проводил встречи, отдавал распоряжения и разгребал текучку, жили своей жизнью в его голове мысли о Василисе. Битов стремился поскорее осуществить главную задачу – оказаться с ней в постели! Но к данному вопросу требовался осторожный и продуманный подход! Стратегический.

Он решил, что лучше всего это осуществить, когда они поедут смотреть владения Павла Максимовича. Там есть очень симпатичный и уютный гостевой домик, который Битов сам и строил, поэтому был посвящен во все его достоинства, в числе которых удачное расположение – дивный вид на озеро и довольно далеко от основных построек.

А поскольку девушка сама потребовала демонстрации этого участка…

И он позвонил отцовскому другу.

– О, Влад, – обрадовался Павел Максимович, выслушав просьбу. – Ну разумеется! Буду очень рад повидаться с тобой! Посидим, отца помянем, поговорим! А то, что с девушкой, так и замечательно! Приезжай непременно в любое время. Завтра? Совсем хорошо! Я распоряжусь, вас встретят, а я уж вечерком подъеду. Да, и не взыщи, раз уж ты на меня, ловца, попался, есть одна задумка у меня, хочу, чтобы ты сделал. Обсудим?

– Не вопрос, Павел Максимович. Тогда мы завтра в первой половине дня приедем.

– Лады, жду!

Действительно, лады! Именно то, что надо! Вот там он ее, тепленькую… Кто про что, а он о своем жгучем интересе, на котором все человечество и держится по большому счету!

Этот день я посвятила Надежде Ивановне, то есть долгим неспешным беседам с ней за самоваром и совместным прогулкам по участку. Она расспрашивала, а я охотно рассказывала про нашу жизнь, про бабушку то, что знала. Гибель мамы мы не стали обсуждать по моей просьбе, хватило мне и вчерашних переживаний. Но в целом наша беседа была умиротворяющей и приятной. Надежда Ивановна многое мне рассказала про свою семью и, что особенно, как вы понимаете, для меня актуально в данный исторический момент моей жизни, про внучка любимого.

– Мы за него все ужасно переживали, – вспоминала она. – Каким-то образом Костя умудрился узнать, что Влад находится в Чечне, хотя это и была закрытая информация.

– Он сказал мне, что его мама даже болела от переживаний, – осторожненько поинтересовалась я.

– Да Вероника всегда была истеричкой, – отмахнулась, чуть скривившись, Надежда Ивановна. – Только ее истерия проявлялась нестандартным образом. Закрытая в себе, холодная, все что-то мудрила в голове, придумывала какие-то несуществующие проблемы: что Костя ей изменяет, что тратит деньги на стороне. Ревновала страшно Влада к нам с Гришей, к Костику и не позволяла себе самой любить его. Отчитывала нас, что чрезмерная любовь к детям их развращает, а такие отношения, как у внука с дедом, это просто неприлично. Мы оберегали Влада от ее больного воображения и странных жизненных установок, многое ему не рассказывали, но это боком потом вышло.

– В каком смысле? – заинтересовалась я.

– Она, узнав, что Влад в Чечне, словно похоронила его сразу. Оделась во все черное, обвинила Костика в том, что чуть ли не он сам убил сына, скорбела профессионально, идиотка. А когда он вернулся, «приходила в себя», так это называлось. Я посоветовала Костику показать ее психиатру, а он отмахнулся, я лучше разведусь, сказал, до того она его допекла. И хотя Костя ушел от нее, забрав с собой Влада, но они же общались, и Влад чувствовал себя виноватым перед матерью. А ему-то самому ох как несладко в то время приходилось.

– Но он вроде к ней не в претензии?

– Нет, – улыбнулась Надежда Ивановна. – Ему помог справиться с посттравматическим синдромом специалист, который попутно объяснил, что Вероника больной человек и это следствие ее трудного детства. Он понял и принял ситуацию. Сейчас они почти не общаются, он оплачивает все ее прихоти и желания, но держится от нее на расстоянии.

А ты молодец, Битов, что не стал мне вчера ничего этого говорить и объяснять, оберегая таким образом свою маму. Я оценила.

По обоюдному умолчанию мы с Надеждой Ивановной не стали говорить и о гибели ее сына. У каждой из нас имелись свои надгробия, которые в такой прекрасный солнечный и немного душноватый майский денек не хотелось тревожить. Будет еще время для тризны и воспоминаний нелегких.

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47