Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита

Алёна забежала к себе, чувствуя себя сейчас ещё более униженной и несчастной, чем даже после кошмарной сцены в туалете. Не выдержав, она разрыдалась. Плакала долго, до икоты, до изнеможения. Обессиленная рухнула на кровать, и взгляд её случайно упал на блокнот. Его кончик торчал из-под подушки. Она порывисто достала его, нашла рисунок с его портретом. Поколебавшись с минуту, она, в конце концов, решительно выдернула лист и порвала рисунок в клочья, но легче не стало…

Вдруг загудел сотовый. Звонили ей обычно только два человека: папа и Нина. А сейчас-то кому приспичило, когда уже почти ночь?

Алёна взглянула на экран, и ей сделалось нехорошо: Стас. Про него она совершенно забыла. Просто вылетело из головы.

Отвечать она не стала, убрала звук и отложила телефон. Да, очень неудобно получилось. И завтра ей перед ним будет стыдно. Но пусть это будет завтра. А сегодня оправдываться и объясняться у неё попросту нет сил.

***

На следующий день Стас прямо с утра поймал её у ворот. Поздоровался, но с явной обидой в голосе.

— Я прождал тебя почти три часа, а ты даже на звонки не отвечала, — упрекнул.

Он, оказывается, названивал ей весь вечер с семи часов. Пока она выслушивала претензии мачехи, пока ужинала, пока беседовала с отцом в его кабинете, рассказывая в подробностях, как проходят занятия с Лилией Генриховной. А он, бедный, стоял там и ждал. И звонил, и всё без ответа.

Как же было перед ним неловко!

— Извини, пожалуйста, просто дома у нас вчера… В общем, у меня совсем вылетело из головы. И телефон был в комнате, а я… Я понимаю, конечно, что это не оправдание…

— А что у вас дома было? — спросил он, хмурясь.

— Да так, небольшая семейная ссора, — отмахнулась она. — Послушай, мне правда стыдно. Если б могла я как-нибудь загладить свою вину…

— А ты можешь! — оживился Стас. — Давай тогда сегодня куда-нибудь сходим.

— Ой, только не сегодня! У меня занятия допоздна аж у двух репетиторов.

Стас приуныл, но не сдался:

— Ну а когда ты свободна? Завтра, послезавтра, в выходные?

— Наверное, в выходные, — пожала плечами Алёна.

— Тогда встречаемся в субботу, — твёрдо сказал он.

— Давай лучше в воскресенье.

— Хорошо, — вздохнул он, и ей показалось, что в голосе его слышались нотки раздражения.

«Он так раздосадован? Но с чего? Откуда такое нетерпение?», — недоумевала Алёна.

В аудиторию вошли они вместе, и все, кто находился в классе, смолкли, откровенно их разглядывая и насмехаясь. Но спасибо, что хоть никаких гадостей говорить не стали.

Явницкий и Мансуров пришли после них. Ренат её снова поразил — поздоровался с ней во всеуслышание и даже подмигнул. Ну а Максим — тот в своём репертуаре — не удосужился и взглянуть на неё. Зато с мерзкой Кристиной Фадеевой поцеловался, точнее, она его поцеловала в щёку. Но какая, в принципе, разница? Всё равно неприятно, хоть Алёна и дала себе зарок поскорее его забыть.

Затем Кристина поцеловала и Рената. Лужин тотчас подскочил:

— Я тоже хочу!

Максим насмешливо выгнул бровь:

— Тоже хочешь Мансурова поцеловать? Ренат, на тебя сегодня спрос.

По классу прокатились смешки.

— Ренат, ты отсядь от Лужи подальше, — подхватил волну Кирилл Ладейщиков. — А то кто его знает.

— Да вы совсем уже… — возмутился Никита Лужин, но его прервал учитель физики.

Между собой одноклассники называли его Горой, и Алёна поначалу думала, что это из-за его внушительных размеров и вширь, и ввысь, но, оказалось, у него просто фамилия Горский.

— По местам, — прогрохотал он басом. — Разговоры прекратили!

На большой перемене Алёну вдруг подхватил под руку Ренат и потянул её, недоумевающую, за собой следом.

— Вместе пойдём в столовую, — сообщил он. — Я прослежу, чтобы некоторые личности тебя не тронули. И чтоб аппетит тебе не портили.

Стас вдруг разозлился.

— Вообще-то, мы с ней уже договорились…

— Это так? — в чёрных глазах Алёна заметила напряжение.

— Не помню такого. — Она оглянулась, виновато посмотрев на Стаса. — Мы же только про воскресенье договаривались, разве нет?

Шилов, помедлив, улыбнулся:

— Конечно.

И снова то же злое раздражение и в голосе, и во взгляде. Но чего он злится? Это ведь правда.

А в столовой Ренат вдруг устроил ей целый допрос: куда и когда точно она идёт с Шиловым. Правда, ловко завуалировал это нездоровое любопытство под шуточки.

— Я должен знать, куда вы с ним пойдёте, раз уж я взял на себя роль твоего телохранителя. Шило — тёмная личность. Кто знает, чем он развлекается за пределами школы. Вдруг он маньячина. Видела, какой у него взгляд?

Ренат одновременно нахмурился и свёл глаза к самой переносице. Алёна не выдержала и расхохоталась.

— Тебе ведь он не нравится, верно? — просмеявшись, спросила она.

— Ну как такие могут нравиться? — Ренат повторил гримасу. — Ну, так где и когда у вас встреча? Пароли, явки?

— В воскресенье, в три в «Карамели». В кино пойдём.

— Окей, значит, я туда подъеду к пяти и заберу тебя.

— Куда? — удивилась Алёна.

— По ходу придумаем.

В общем-то, Алёна была не против, хотя такая напористость, да ещё и сразу с двух сторон, её бесконечно изумляла. Но если уж честно, то Ренат ей нравился куда больше Шилова. Хотя бы потому что с ним, оказывается, легко и весело, и к тому же, он её спас от мерзких одноклассников. А ещё… он самый близкий друг Максима. Это обстоятельство само по себе не должно, конечно, делать его привлекательнее в её глазах, даже должно бы наоборот. Однако делало.

— Ну что? Договорились? Точно? Не сбежишь?

— Нет, — улыбнулась она, почувствовав вдруг на себе чей-то взгляд.

Обернулась — и точно: Максим смотрел ей в спину тяжело и недобро. Ела бы — поперхнулась. Правда, он тут же отвёл глаза, но улыбаться ей всё равно сразу расхотелось.

Глава 12

«Это же надо — дожил, — думал Максим, — домой возвращаться не хочется».

Строго говоря, домой его вообще никогда не тянуло. Как было совсем в детстве, он не помнил, но вряд ли радужно.

Отец никогда не стеснялся показывать, насколько в тягость ему присутствие Максима. Если бы не мать, а точнее, если бы не всемогущий дед, который, к сожалению, уже не всемогущ, отец давно отослал бы его в какое-нибудь закрытое заведение. Он и порывался, но мать сразу впадала в истерику.

Порой Максиму казалось, что отец ненавидит мать даже больше, чем его. Дурой называет через раз, а стоит той рот открыть, лицо у него делается такое, будто вот-вот инсульт разобьёт. Хотя мать и вправду в половине случаев лучше бы молчала. Но всё равно дурой называть это как-то…

Раньше Макс пытался осадить отца, но получал по шапке, причём от обоих.

Сначала орал отец: «Я тебя содержу, а ты, щенок, будешь мне ещё указывать, что говорить?!».

Однако это лишь подстёгивало азарт, и в итоге перепалка перерастала в скандал.

Потом уже, дождавшись, когда страсти улягутся, Максима ругала мать. Точнее, нудила, что так нельзя, что если с отцом спорить — всем только хуже будет. И это у него просто почву выбивало из-под ног. Он спорил, доказывал, что только так и нужно, а нельзя вот как раз чтобы с тобой обращались как с дерьмом.

Потом плюнул — ну, хочет терпеть такое отношение, что он может поделать? А поводов поскандалить с отцом и без того всегда хватало.

Теперь же, с появлением этой Алёны, дома стало совсем невыносимо.

Самое скверное, что он чувствовал себя одураченным, что ли. Ведь сразу понимал, что девчонка решила устроиться получше, для того и собрала журналистов, и вывалила им свои откровения. Ну и момент, конечно, подобрала самый подходящий. Знала же, что те не пропустят такую новость накануне выборов, поднимут шум, а папаша постарается всячески этот шум замять. Если и не удочерит, думала она наверняка, так отстегнёт хотя бы солидный куш, что тоже неплохо.