Любой каприз - Судакова Алена

— Но мы договорились поехать к ректору…

— Отучился я уже! — зло бросил Саша, накидывая на бедра простыню. — Хвала учителям — много теперь знаю.

Он ушел в ванную комнату, а Дина в недоумении откинулась на подушки. Что она сказала или сделала не так? За что он ее оттолкнул? Это не тот человек, который ласкал ее и любил ночью! И даже не тот, с которым она столкнулась в дверях «Каприза».

Не выдержав, Дина встала с постели и прошла в ванную комнату. Дверь Саша не закрыл. Дина стояла на пороге и наблюдала, как он со злостью пытается смыть с плеч гель.

Дина встала позади, прижалась щекой к спине и спросила:

— Саша, что случилось?

— Ничего!

Она сняла лейку и стала поливать ему на плечи.

— Все было хорошо, а потом ты словно стал другим. Я тебя не узнаю.

— Зато я тебя узнал очень хорошо! По контракту я работаю только по ночам или днем тоже обязан тебя т…

Грубость заглушила направленная ему в лицо лейка со струей холодной воды.

Мокрая с головы до ног, Дина ушла из ванной. Все равно ничего не поняла, кроме того, что он хотел обидеть ее. И обидел! Внутри мелко дрожало, похолодели кончики пальцев. В голову не лезла ни одна идея, но что-то она сделала не так, если он ощетинился дикобразом!

В спальне надрывались сотовые телефоны. Дина помедлила, взяла Сашин и прочитала вызов. Вася в розочках!.. Кто же эта Вася, почему не отпускает Сашу? И почему он так боится за нее?

Саша пришел уже одетый. Дина не стала останавливать его. Лишь протянула телефон:

— Тебе звонит Вася в жутких розочках!

Телефон из ее рук он выхватил:

— Не смей больше никогда так говорить о ней!

Дина на секунду прикрыла глаза, пряча в них боль, потом выпрямилась и спокойно произнесла:

— Хорошо, как скажешь, Сашенька.

Ее покорность взбесила его. Он запихнул сотовый в карман, натянул майку, надел кроссовки и взял ключи от машины.

— Вернусь к рабочей смене!

После его ухода Дина опустилась на кровать без сил и разревелась, чего давно себе не позволяла.

ГЛАВА 21

ТАНЕЦ ДЛЯ ТЕБЯ

— Сашка, наконец-то!

Васька, бледная и перепуганная; протянула руки и усадила его рядом на кровать.

— Ты что творишь?

Сначала он не понял, о чем речь, потом увидел раскрытые газеты с собственной фотографией в чем мать родила. Черт!.. Он надеялся, что до Васьки шумиха не дойдет. Она для таких вещей не создана.

— Тебе их стриптизер притащил?

— Жора?.. — Васька стукнула его по затылку. — Да он защищал тебя! Санитарка дала. Спросила, не ты ли мой брат. Добрые здесь люди работают. Теперь на меня ходят смотреть.

О таком он не думал, хотя Дина предупреждала, что будет и хуже.

— Да это случайно вышло.

Саша скомкал газеты и выбросил в окно.

— Марго меня обманула. Ныла, чтобы я ее пожалел. Ну я и клюнул, идиот. Не хотел, с души воротило, но поехал.

— Ты не понимаешь! — Васька всхлипнула. — Мне не все равно, что с тобой творится! Ты весь почернел! Я тебя никогда таким не видела. Что случилось? Дина тебя не простила?

Дина… кругом одна Дина. И он до сих пор в ней, словно не переставал заниматься любовью.

— Да куда она денется? Простила и еще как… Ты маленькая, а то я бы рассказал.

Васька покраснела и придвинулась ближе:

— А ты расскажи. Я тоже женщина.

— Ты все равно не поймешь. Ты маленькая женщина, а она большая стерва.

Только в это до сих пор не верится. Ночью она была совсем другой — нежной, мягкой, покорной. Ничего от той госпожи Торопцовой, которая восприняла его утром за лучшее приобретение. Он — вещь!

— Саша, что ты мучаешься? Если тебе с ней плохо, скажи об этом.

— Васька, какая ты смешная! Она хозяйка, я — покупка.

— Саш, не надо так. Мне больно за тебя.

— Мне тоже больно.

Васька молчала, поглаживая его дрожащую руку. Нашел с кем делиться бедами — с девчонкой!.. Было плохо одному, теперь хреново двоим! Чем она поможет? Выслушала — и то ладно.

— Может, ты что-то не так понял?

Хорошее предположение. Оставляет лазейку для надежды.

— Она сама мне сказала утром: я — вещь. Приобретение, в которое она вкладывает деньги и от которого не может избавиться, потому что уже потратилась!

— Что ты сделал?

— Оттолкнул ее.

Чем причинил больше боли себе, чем Дине! Видел ее ошарашенное лицо, расширенные глаза и едва сдерживался, чтобы не броситься извиняться и целовать руки, подарившие столько нежности!

— Хотел проверить, что будет, если оскорблю ее. Ничего. Стерпела, когда я запретил плохо отзываться о тебе, сестренка. Теперь все будет так, как я скажу!

— Не надо, Саша. Вдруг она не со зла.

— Дина-то?! Для нее люди ничего не значат. Их можно купить со страхами, надеждами и чаяниями. Так, как однажды купили ее саму.

— Это как? — удивилась Васька.

Пришлось пересказать историю Дины. В конце Васька принялась хлюпать носом и тереть глаза кулаком. Только расстроил ее зря.

— Саша, я не верю, что она могла сказать тебе такое. Скорее всего, ты ошибся.

— Посмотрим.

В голове зрел план мести. Ядовитый, отравляющий кровь и мысли. Васька видела его насквозь, тронула за локоть и попросила:

— Не надо, братик. Она сильная женщина.

— А я мужчина, который спит с ней! Так кто сильнее?

— Ты говорил, что любишь ее. Как можно мстить любимому человеку? Я бы Жоре не стала…

— Если будет надо, я отомщу за тебя сам! Но Дина — это не Жора. Она уверена, что всегда права. Но на этот раз она ошиблась!

То же самое Саша повторил вечером в баре Жоре, отдыхающему между танцами.

— Вот так-то, Жора, я придумал красивую сказку и сам в нее поверил. Только конец посмотреть забыл, а он как в сказках Гауфа — плохой!

Саша заказал водку и пил стакан за стаканом. Жора подмигнул бармену, чтобы тот наливал поменьше.

— Ну мало ли что она там сказала.

Саша хмыкнул, нацеливаясь на очередной стакан — руки промахивались.

— Да-да, Васька тоже кинула идею, что я страдаю тугоухостью. Нет, Жора, только глупостью — влюбиться в стерву!..

— Но поимел ты с этого достаточно.

Жора выразительно покосился на часы «Патек Филипп» на Сашиной руке.

— Фигня все это! Хочешь, я ими в стену запущу?

— А завтра придешь с новыми? Не, не хочу.

То-то и оно, что часы будут новые, а Дина — нет. Она одна — невозможная, непонятная, жестокая и беззащитная одновременно.

— Ты не видел, как она общается с детьми, — Саша запустил руку в волосы. — У нее пунктик… дети. Кажется, своих у нее не будет. Так она готова обнять и перецеловать всех детей! А я для нее вещь, покупка — как такое может быть?

— Откуда я знаю? — пожал Громов плечами. — Мне пора.

— Подожди, я с тобой… — Саша принялся слезать с высокого стула.

Жора расхохотался, хлопая по обыкновению по плечу и едва не сбивая Сашу с ног.

— Ты не забыл, что твои портреты в стиле ню уже в газетах засветились? Красавец! Думаешь, не все разглядели твой потенциал? А Дина? Что она скажет?

Саша плюнул на пол:

— Мне все равно! Заявлюсь домой, сделаю дело — пойду опять гулять смело. Теперь будет так.

— Ну-ну, пошли переодеваться.

Пить надо меньше… Саша надел костюм для выступлений и с отвращением взглянул на себя в зеркало. Он плохо понимал, что вытворяет, но знал, что остановиться сейчас не может. Ему необходимо выплеснуть черноту, скопившуюся внутри, иначе она поглотит его окончательно.

В гримерку заглянул Жора.

— Готов? Красавец! Ты же еле на ногах стоишь, танец мне завалишь.

— Справлюсь. Жаль, Дина не увидит.

— Завтра включи ей интернет — точно кто-нибудь твои чудачества в сеть выложит!

Забавно! Саша надел шляпу и двинулся вслед за Жорой. В груди дергалось и звенело — то ли от смелости, то ли от выпитого алкоголя. В зале готовили сцену для выступления. Саша натянул перчатки, подмигнул девчонкам, кидающим на него выразительные взгляды. Сейчас их понабежит…