― Да знаю я. Но сейчас хотел бы услышать о твоих траблах на личном.
― Нет у меня никаких траблов. А вот у тебя могут возникнуть, если ты сейчас же не свалишь с дороги.
Брэм попросту игнорит меня.
― Салли? ― спрашивает он.
― Отвали.
― Так, стоп, не Салли. Сара, так ведь?
― Брэм...
― Нет. Ее зовут Сассафрас. Точно.
Он щелкает пальцами, словно при озарении.
― Саттон, придурок.
Черт, я в курсе, что именно этого он и добивался, но, мать вашу, меня крайне бесило, что он зовет ее Сассафрас.
― Ах, да. Милая Саттон. Какое простое имя. Как она?
― У нее все замечательно, а у тебя вот-вот будет совсем не так.
Ни с того ни с сего Брэм хлопает меня ладонью по щеке, а затем по другой. Я отстраняюсь как раз в тот момент, когда он намеревается повторить то же самое.
― Какого черта?
― Пытаюсь разбудить в тебе чувства. Неужели твоя душа просыпается и выходит из мрака?
Брэм снова тянется ко мне, но я отталкиваю его.
Мои кулаки инстинктивно сжимаются. Он друг, не трогай его. Ты не прибегал к кулакам десять лет, что знаешь его. И сейчас не стоит.
― Больше не трогай меня, иначе я не отвечаю за последствия.
Брэм хмурится.
― Чувак, очнись, посмотри, как ты реагируешь. Ты явно тащишься от этой крошки. Так зачем ты мучаешь себя, ее и всех нас?
― Потому что это у меня получается лучше всего, ― отвечаю я, обруливая его и добираясь до двери. ― Купи кольцо с теми шестикаратными. Ты же знаешь, что она ценит.
― Оно стоит больше трехсот тысяч баксов.
― К счастью, ты богатый чувак, ― бросаю я через плечо.
Я выхожу из ювелирного и попадаю под лучи палящего солнца, которое редкость для Нью-Йорка. Обычно оно скрывается за небоскребами. Жмурясь, я торможу такси. Парни считают, что я брезгую общественным транспортом, на самом деле, я просто не вижу смысла терять время и заставлять кого-то ждать, если могу легко поймать машину. Иногда прибегаю к услугам личного водителя, но чаще все же пользуюсь такси.
Запрыгиваю в машину и просто смотрю в окно, прокручивая слова Брэма в своей голове.
Твоя душа выходит из мрака.
Обычно я пропускаю словесный понос Брэма мимо ушей, но я действительно не понимаю, что с моей душой. Хочет ли она просыпаться? Как не крути, она подает признаки жизни, и Брэм уловил это.
***
Последние несколько дней мой день начинается с подъема в шесть, зарядки. И вы, как и я, будете в шоке, но никакого алкоголя вместо завтрака.
Попробуйте впустить в свою жизнь здоровый сон, и вы увидите, что он принесет в вашу жизнь порядок и ответственность. Но я не уверен, что мне это нравится. Мне не в кайф быть таким парнем. Ну, который читает газету за завтраком после обыденных утренних процедур. Все это скучно. Я тащусь от спонтанности, от возможности проснуться хрен знает когда, а потом судорожно пытаться впихнуть все дела в оставшиеся несколько часов.
Должен признать, ранние подъемы помогли мне проработать несколько контрактов и заключить ряд сделок, которые принесли чертову кучу денег как мне, так и моим клиентам.
Но все же, я тупо не узнаю себя, даже когда смотрю в зеркало. Больше никаких кругов под красными от недосыпа глазами. Куда-то ушел типичный кашель курильщика, а вместо «Бейлиза» в моем кофе теперь лишь чуточка сахара.
Что со мной творится? Неужели, вскоре я буду носить галстуки и приветливо махать людям на улице, проходя мимо них с газетой под мышкой и рисованной улыбкой на лице?
Меня это пугает.
Но все же я иду к этому.
Дерьмо.
Сидя в своем кабинете, пялюсь на горизонт и думаю обо всех тех несчастных, которых захватила будничная рутина. Они все достойные, солидные парни, у каждого есть голова на плечах. Затем я ловлю свое отражение в зеркале... Я один из них?
Я действительно утратил все то, что делало меня плохим парнем. Теперь я просто... Святые угодники, я точь-в-точь Рэт. Типичный бизнесмен.
Адский ад.
Я провожу рукой по волосам, и легкая улыбка появляется на моем лице. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь стану таким же, как Рэт? Слава богу, при мне еще мой сарказм.
Мой телефон жужжит.
На дисплее высвечивается международный номер, и это может означать только одно: звонит моя непутевая мать. Я бы мог не брать трубку, но тогда она будет просто атаковать меня звонками, пока я не сдамся. Это ее тактика, помогающая ей добиться желаемого.
Скрипя сердцем, делаю глубокий вдох и беру трубку.
― Да?
― Привет. Это я, мой мальчик, ― говорит она прокуренным голосом. В моей семье яблоко от яблони недалеко падает.
― Привет, ма, что-то случилось?
Стараюсь говорить как можно мягче, относясь к этому, как к рядовому звонку. Она делает это примерно раз в месяц, изредка я удостаиваюсь такой чести дважды в месяц.
В этом месяце это второй звонок.
― Роарк, когда ты собираешься навестить нас? Ты совсем забыл о своей семье?
О, вот как, сегодня она решила зайти издалека.
Провожу рукой по лицу.
― Сколько вам нужно?
― Не смей так грубо разговаривать со мной. Это не я бросила свою семью, оставив ее с несколькими кустами картошки в поле, которую твой отец даже не в силах собрать из-за проблем со здоровьем.
«Проблемы со здоровьем»... Какой изящный синоним к слову «алкоголизм».
― Если бы ты не оставил нас, мы бы не голодали, не бедствовали и не сидели с протекающей крышей. Ты бросил нас.
Из раза в раз одна и та же песня.
Вызвать во мне чувство вины.
Нескрываемая ненависть... к собственному сыну.
― Ты променял свои корни на небоскребы.
― Ма, господи, каждый месяц ты говоришь мне одно и то же.
― Не упоминай имя божье всуе. Не этому я тебя учила. ― Она не научила меня ни чему, кроме того, как опрокинуть в себя бочку Гиннеса, не блеванув после этого. ― По крайней мере, мне так казалось, но, видимо, ты все пропустил мимо ушей. ― На моих глазах образовываются слезы, и я тяжело вздыхаю. ― Чем мы заслужили такое отношение к себе? Ты совсем не приезжаешь. Забыл о нас. Твой отец болен и нуждается в тебе, Роарк.
Все, в чем он нуждается, ―это моя чековая книжка, чтобы я спонсировал его пагубные привычки.
― Мам, у меня встреча. Я должен идти.
Она всхлипывает в трубку.
― Ты никогда не ценил того, что я тебе давала. Порой кажется, что было бы легче, если бы ты был мертв. Тогда бы я просто оплакивала потерю своего сына и жила дальше, не подвергаясь постоянным насмешкам, касательно того, что мой сын живет роскошной жизнью в Нью-Йорке, в то время когда его семья загибается в нищете. А ты ведь тоже когда-то жил здесь, пока не перебрался в свой мегаполис.
Я считаю до трех, но это не помогает. Мое тело зудит, а ярость начинает рваться наружу. Моя мать пытается манипулировать и давит на больное, омрачая все вокруг.
― Прости, что я так разочаровал тебя, мама, ― выдавливаю я сквозь зубы.
― Я лишь хочу, чтобы ты не забывал о нас. Все же мы родные.
― Ты права. Так что ты хотела? ― спрашиваю я, желая как можно скорее покончить с этим.
― Можешь прислать нам немного денег?
Я зажмуриваюсь и мотаю головой, давая себе отчет, куда это меня ведет.
ГЛАВА 11
Дружище, мне пох*й,
Все, что они хотят от меня ― деньги.
Их не волнует, как я заработал эти деньги, как я живу, имя, которое я создал. Все, что их волнует, ― зеленые бумажки в моих карманах и то, насколько быстро я смогу передать их им.
Я боюсь ежемесячных телефонных звонков. Я знаю, что это время приближается, и боюсь этого.
Это острое напоминание о том, что даже если выглядит так, что у меня есть семья, на самом деле я совсем одинок в этом мире.
Брэм говорит, что моя душа во мраке, ну, для этого есть, черт возьми, причина.
