Ловушка миллиардера (СИ) - Магницкая Доминика

— Все отлично, — оглядываюсь по сторонам. Хорошо бы тылы прикрыть. — А где Лена?

— У нее поездка с классом. До вечера ее не будет.

На нем джинсы и серый пиджак, отчего глаза кажутся еще более глубокими и темными. Я делаю вид, словно ничего не замечаю, но его взгляд то и дело блуждает по ярким отметинам, а тонкие губы растягиваются в странной усмешке. Он словно сытый кот, объевшийся сметаны. Только усов не хватает.

Щеки все еще помнят шероховатость легкой щетины, и эта мысль меня откровенно сбивает. При свете дня маску держать куда сложнее.

— Эм, в общем, — внутри просыпается раздражение, подливает масло в огонь, — я же вчера за паспортом приехала. Хотела забрать.

Невпопад отвечает.

— Может, перекусим? А то я что-то так утомился ночью.

— Нет, спасибо, — титаническим усилием выдерживаю его полыхнувший взгляд и поджимаю губы, — я бы хотела забрать паспорт.

— Зачем? Тебе все равно документы менять нужно.

Да уж. Спасибо за такую головную боль.

— Все равно, — пожимаю плечами, — верни. Без документов я работу не найду.

— А не хочешь поработать на меня?

Идея настолько абсурдная, что я с трудом давлю глухой смешок.

— Не особо.

— Почему?

— Может, потому что я твоя жена? — сорвалось с языка быстрее, чем я успела подумать. И тут же себя поправила. — В смысле, ну, у меня нет нужных навыков.

Раевский же, как назло, привязывается к первой фразе.

— Вот именно. Жена, — щелкает ручкой, отыгрываясь на моих нервах, — так зачем тебе работать?

— Чтобы хоть что-то из себя представлять.

Мне не нравилось, куда вел этот разговор, и поэтому я постаралась придать своему голосу большей стали, что тут же отразилось в его остекленевших от ярости глазах. Наши взгляды скрестились и никто, казалось, не хотел уступать. Лишь через какое-то время рука Тимура дрогнула, а лицо исказилось в привычной полуулыбке. Совершенно не искренней и не настоящей.

— А сейчас ты из себя ничего не представляешь? — наигранно вздернул брови. — Кончай дурить, Мира. После этой ночи я ни за что не поверю, что тебе плевать. Хочешь взять паспорт и уйти?

— Да, — чуть ли не скальпелем вырисовываю улыбку, — а что касается ночи…мне просто хотелось побольнее тебя ударить. Вроде как не зря говорят, что мужчину проще всего через постель зацепить. Вот я и решила убедиться.

— И как? Нравятся результаты?

Мне удалось его разозлить. Об этом ясно говорили желваки на щеках и вздувшиеся вены. Не будь между нами стола, уже давно бы сорвался.

— Очень. Так что отдай паспорт, и я пойду.

— У меня три условия, — хрипло выпаливает.

Я киваю, потому что даже интересно послушать.

— Будешь носить кольцо, — глаза то и дело молнии метают. — Не будешь меня избегать и…не откажешься от денег. Сама понимаешь, я не могу позволить своей жене ходить черт знает в чем.

Ауч. В атаку пошел, зараза.

— Без проблем, — с ходу соглашаюсь.

Все равно он не сможет ничего контролировать. Кольцо на пальце только ястреб увидит, а деньги уж тем более. Заморожу счет и потом, когда успокоится, переведу обратно. Пугает только второе требование, ведь сложно представить ситуацию, в которой мы могли бы пересечься.

— Тогда надевай, — кладет шкатулку с кольцом и с дотошностью следит за тем, как я открываю коробку и натягиваю кольцо на безымянный палец.

Затем Раевский берет сумку, лежащую на полу, и протягивает мне паспорт с какой-то бумажкой. Тихо комментирует.

— Адрес твоего нового дома, — нагло перехватывает мое запястье и отдельно вкладывает ключи, — район хороший, место безопасное, и охрана у входа за всем следит. Можешь переехать с соседкой, там три комнаты, — видит загорающееся сопротивление и тут же отрубает, — не отказывайся. Журналисты вкурсе, где ты живешь. Это опасно. В первую очередь, для тебя. Если прознают о том, что мы отдельно живем, тебе же хуже будет. Заклюют так, что придется в мой дом вернуться, а это, как мы знаем, понравится только мне.

Слишком уж гладко выходит. Его грудь мерно вздымается, дыхание тихое и спокойное. Плечи расслаблены. Неужели и правда отпускает? Но тогда зачем требовать, чтобы я его не избегала?

— Ладно. Я подумаю о переезде, — забираю вещи и прячу всё в карманах джинсов. Торопливо встаю, чтобы выйти из дома, и тут вдруг слышу тихое гавканье за спиной.

Оборачиваюсь и замираю. Крошечный комок шерсти бежит мне навстречу и принимается тщательно обнюхивать ботинки.

— Эх ты. Забыл уже, да? — приседаю на корточки, чтобы погладить. — Лена уже придумала ему имя?

— Пятныш. Хотя я бы его лучше обжорой назвал. Жрет как в последний раз, всю плошку за минуту сметает.

— И правильно. Ему нужны силы, — чешу за ушком и выпрямляюсь, — ну пока, Пятныш. Если что, жалуйся Лене. Она тебя защитит.

— И от кого же? — хмыкает в ответ.

— В этом доме только один зверь, Тимур.

— И он прямо сейчас собирается покинуть хозяина, — хрипло усмехается и тут же говорит более серьезным голосом. — Ты же завтра пойдешь в универ?

— Да, а что?

— Ничего.

Лязгает металлическая ножка. Судя по звукам, он решает меня проводить, и я тут же напрягаюсь, почувствовав тяжелое дыхание на голой шее. Его дикая энергетика словно опять хочет пробить все преграды, отчего дыхание спирает, а кожа покрывается мурашками. Пахнет ментолом и, как ни странно, мной. Почти выветрившимися духами, от которых остался только легкий шлейф.

Широкая ладонь накрывает оголенную часть живота и медленно поднимается вверх. Тихий шепот разрезает напряжение.

— Может, повторим?

15

В университете было настоящее столпотворение, и хоть на этот раз это никак не связано со мной. Скоро закончится время лекций и практик. Начнется настоящий ад под названием сессия. Всюду сновали дерганные студенты, держащие при себе огромные папки с долгами и отчетами. И я их понимала, потому что в связи с последними событиями и резким наступлением Раевского попусту не представляла, как взяться за голову и приступить к зубрежке.

В аудиторию зашла одной из последних. Почти все места были заняты, оставалось только одно рядом с Ваней, едким задирой и бунтарем. Когда я подошла к парте, на его лице отразилась мерзкая ухмылочка.

— А, звездулька наша.

Пропустив мимо ушей, открыла тетрадь и сделала вид, что повторяю записи, надеясь на то, что он отвяжется, но не тут-то было.

— Чего молчишь? Язык прикусила? — почесал затылок, раскачиваясь на стуле. — Ты по приколу в универе болтаешься?

— А ты рот зашить не хочешь? — хмуро отозвалась. — Думаю, тебе не раз предлагали.

— Эка цаца. Даже поговорить с ней нельзя.

— Вот препод зайдет, с ним и болтай.

Костлявый снова что-то пробурчал, но после моего молчания решил доставать других. И правильно, я не уверена, что долго продержусь. Эмоции фонтаном бьют, глаза слипаются. Зря мы вчера с Алиной всю ночь мониторили недвижимость, пытаясь узнать что-то интересное о жилом комплексе, в который Тимур так настойчиво хочет нас засунуть. Нашли только пару фотографий, да и то в ужасном качестве. Квартиры не сдаются, ничего не продается. Решили на выходных съездить и посмотреть, если вдруг журналисты опять у подъезда сторожить начнут.

Я не сказала Алине ни о глупости, о которой совершенно не жалела, ни о побеге, продиктованным холодным рассудком, хотя она наверняка догадалась. Мы слишком хорошо друг друга знали.

Вспоминая хриплое: «Повторим?», — я нещадно вбухивала тоналку, чтобы лицо приняло естественный оттенок кожи. Поверить не могу, стоит хоть немного расслабиться, как Тимур снова вгоняет меня в краску. И его задиристый смех будто до сих пор звучит в моей голове.

— Доброе утро.

Зашел Геннадий Сергеевич, заведующий кафедрой. Брови невольно поползли вверх, потому что он у нас ничего не ведет и обычно торчит в кабинете, заваленный документацией. На моей памяти приходил лишь раз — чтобы стрясти данные должников и представить списки студентов, находящихся в шаге от отчисления. Вообще это не его обязанность, но он такой дотошный, что жди беды.