Мой дикий сосед (СИ) - Истомина Аня

Назвался Костей - играй роль до конца.

Шоу должно продолжаться…

Глава 48. Даня

Слышал? Не слышал?

Смотрю на загадочного Макса с охапкой роз в руках. Улыбается, тянет мне цветы.

А в глазах - беспросветная мгла.

Слышал.

Молча беру цветы, тоже стараюсь выглядеть беззаботно.

Тот факт, что Петров припер огромный букетище после ссоры, доходит до меня уже тогда, когда наливаю воду в ведро.

Макс стоит в дверях ванной, ждет меня.

- Спасибо, но мог бы и не тратиться,.. Костя. - цежу сердито.

Макс закатывает глаза и уходит в зал. Слышу, как переговаривается о чем-то с моими родными. Потом доносятся тихие смешки.

Ставлю розы в воду, перемешивая между собой разные цвета. Получается очень яркий и нежный букет. Не выдерживаю, вдыхаю сладковатый аромат и жмурюсь от удовольствия.

Потом все-таки возвращаюсь в зал. Нужно помогать Максу отвечать на каверзные вопросики, если потребуется.

Макс разливает самогонку по рюмкам и с неподдельным восторгом рассматривает стол. Мама с тетками дома наготовили всякой всячины и привезли нам гостинцев.

- А я и говорю, давно пора было вместе жить! Я все Даню спрашиваю: “Когда внуки, когда внуки?” А она молчит. - присела мама на уши Петрова. - Говорит, у Кости много работы. Сама в свою Англию полетела. Как будто больно нужен этот английский.

Макс молча кивает, наяривая соленые огурцы. Наблюдаю за ними.

- А ты, вон, время не терял! Ремонт делал, мебель менял. Баян-то не выкинули?

Взгляд Петрова тут же становится сосредоточенным.

- В гараж отнесли, - встреваю я.

- Эх, жаль! Знаешь, Костя, у нас ведь Даня на баяне умеет играть! Все детство в музыкальную школу ходила.

Очень важная информация из биографии. Я недовольно поджимаю губы и хмурю брови.

- Клёво! - Макс искренне улыбается моей маме, переводит взгляд на меня. - А мне не рассказывала!

Закатываю глаза.

- Потому что девочки должны играть на фортепиано и скрипке, а не на БАЯНЕ. - смотрю на маму.

- А я при чем? - мама подкладывает Петрову пюре и котлетку, а он наяривает без ложной скромности. Это так мило выглядит. - Ну, небыло у нас денег на скрипку! А баян был у деда! Ему какая разница, он все равно из тюрьмы со сломанными пальцами вернулся.

- Это тот, который шулер? - уточняет Макс у мамы и я пытаюсь незаметно пнуть его под столом.

- Да, - смеётся она и смотрит на меня, качая головой. - То есть, то, что дед в тюрьме сидел, рассказать не стыдно? А то, что на баяне умеешь играть - стыдно. Вот ты странная! Зятек, а если не в службу, принеси баян, а? Знаешь, как Данечка играет? Заслушаешься!

- Ну, мааам! - хныкаю я. Игра на баяне - это ни капли не романтично и не гламурно. Макс покорно встаёт. - Гараж далеко.

- Неси, неси, - мама непреклонна.

- Для такой свекрови мне не сложно, - улыбается он своей коронной улыбкой.

- Сынок, я тебе не свекровь, а теща, - поправляет его мама. Свекровь - это твоя мама Дане. Кстати, как поживают родители? Может, завтра с ними встретимся? Познакомимся.

- Не получится, - вздыхает Максим. - Они умерли.

Я замираю с котлетой во рту, с трудом проглатываю застрявший кусок. Вот это он завернул. Перед Костей немного неловко, а, с другой стороны, он вряд ли это когда-нибудь узнает.

- Сразу оба? - ахают мои тётушки.

- Да, на самолёте разбились, - отмахивается Петров и выходит из зала. Я под пристальными взглядами выползаю следом.

Макс одевается, провожаю его до лестничной клетки.

- Макс, куда ты? Нет баяна у нас. - вздыхаю, глядя на то, как он спускается по лестнице. - Скажи, что не нашел.

- Я что-нибудь придумаю, - отзывается он, прикуривая.

- Петров, ещё просьба. - жду, пока Максим посмотрит на меня. - Ты если про родителей такое говоришь, хоть прикинься переживающим. Они же “на самолёте разбились”, а не в Турцию улетели.

- Нужно было давать больше вводных, - пожимает он плечами и уходит.

Возвращаюсь в квартиру, сажусь за стол.

- А что же ты нам не рассказывала, что у Кости такая беда случилась? - мама укоризненно качает головой. Я пристально смотрю на нее, а у самой в голове мысли будто вороны перепуганные мечутся. Туда-сюда, туда-сюда.

- Да я только на обучение улетела, когда так вышло. Он не стал мне рассказывать, чтобы я не переживала.

Вру с энтузиазмом. Костя такой прекрасный получается, аж подташнивать начинает. Я-то правду знаю.

Уже жалею, что не представила Макса самим собой. Ему совершенно не идет роль Кости. Если бы сейчас он делал все от своего имени, если бы раскрылся во всей красе со своим наивным очарованием… Мы бы не поссорились. А мама бы была в восторге. Зря я это все затеяла. Еще и Косте на эмоциях позвонила, когда подумала, что Максим опять ушел к друзьям из своей же квартиры. Так меня это взбесило! Будто я какой-то захватчик, который вечно ему жизнь осложняет…

Чтобы прекратить допрос в свой адрес, начинаю расспрашивать, как дела в родном городе. Спрашиваю про всех, кого могу вспомнить.

Кажется, начинаю идти по второму кругу в тот момент, когда хлопает входная дверь.

Быстро вскакиваю, чтобы встретить Максима и разведать обстановку, как он уже сам проходит в зал и несет…баян!

Даже довольно похожий на тот, что был у меня.

Как такое возможно?

Вижу в глазах Петрова триумф. Ему, похоже, доставляет огромное удовольствие решать мои проблемы. Иначе я не могу сформулировать то, как вижу это.

- Ай, да зятек! Все принес! - восторгается мама. Они с тетушками уже прилично кривенькие от самогоночки. - Данечка, сыграй нашу любимую!

Демонстративно громко вздыхаю, ставлю себе стул подальше и пробегаюсь по клавишам.

Инструмент хорошо настроен. Интересно, где Макс его нашел?

Петров садится на диван напротив меня, накладывает себе чебуреков, драников и сметаны и, видимо, готовится слушать.

Растягиваю мехи.

Любимая песня моих родителей - “Белоруссия” Песняров. С удовольствием ее играю и пою, всегда испытывая бурю эмоций от слов и мелодии.

- Белый аист летит, - запеваю после проигрыша и вижу, как Максим замирает с чебуреком в руке, так и не откусив. Мама и тетушки присоединяются во время припева.

Застольные песни в нашей семье - любимое занятие. Но, кажется, Петров не привык к этому, потому что сидит как истукан, замерев и плотно сжав челюсти. Смотрит куда-то в пол не моргая.

Ну, скорее всего, по уровню достатка, он привык к ресторанам. А там баяны не предусмотрены. Не “на богатом”.

Когда песня заканчивается, Максим встает и с натянутой улыбкой отпрашивается на перекур, а я продолжаю развлекать своих гостей.

Сыграв еще одну песню, иду за Петровым. Мне кажется, он уже на грани терпения всего этого представления.

- Макс, - шепчу, протискиваясь к нему на балкон. Петров курит в окно и даже не смотри на меня. - Ну, Макс. Потерпи нас, пожалуйста. Не психуй только, ладно? Они еще часок потусят и спать соберутся.

Макс кивает, но не оборачивается.

- Макс, извини, они у меня простые, не под стать твоим, наверное, - глажу его по плечу.

Петров выпрямляется и поворачивается ко мне. В вечернем сумраке вижу, что его глаза блестят, будто от слез.

- Я сирота, Дань, - глухо выдает он, потирая переносицу. - Я бы полжизни отдал, чтобы моя родня вот так же ко мне приезжала в гости. Вы мне не мешаете… Я просто не знаю, как… - Макс шумно выдыхает в потолок и с силой втягивает воздух снова, - как себя вести, чтобы, наоборот, вам не мешать.

Смотрю на него и чувствую, как внутри все сжимается от боли, сквозящей в его интонации.

- Ты нам не мешаешь, Максим! - тяну руки к мощной шее. Макс наклоняется, разрешая себя обнять. Прижимаю его к себе так сильно, как могу, а он утыкается мне в шею и шмыгает носом.

Стоим так, обнявшись, какое-то время. Я глажу Петрова по спине, пытаясь поддержать его. Он сжимает меня в объятиях и молчит.