Невеста старшего брата (СИ) - Черно Адалин

— Расскажи мне правду, мама. Пожалуйста.

Намеренно подталкиваю ее к рассказу. Я наслушался сполна лжи, а Вадим доигрался до потери компании. Больше у меня нет желания слушать вранье и очередные байки о том, что мы просто были детьми. Лет до двенадцати это действительно было детское стремление быть лучше брата во всем, стать тем ребенком, о котором мечтает каждый родитель. Но это было в детстве, потом мы стали подростками и пакости друг другу были осознанней. Мы четко знали, куда ударить, чтобы было больно, понимали, как нужно действовать, чтобы сломать.

— Мы ему не разрешили. Папа запретил… — мама, наконец, нарушает молчание. — Уже тогда мы видели, что вы соперничаете друг с другом, при чем ты не проявляешь инициативу, а Вадим… будто специально тебя достает. Делает так, чтобы стать лучше во всем. Когда ты увлекся живописью и Вадим сказал, что хочет тоже, отец запретил ему. Сказал, что не оставит и цента, если он снова испортит тебе возможность заниматься любимым делом. Это… я настояла.

Ее голос дрогнул, мама нервно заломила руки и посмотрела на меня.

— Я была неправа, но… я защищала тебя. Ты был меньше, а Вадим почему-то решил, что ты лучше. Сначала в баскетболе, затем футболе, а потом и в живописи. Мы ничего не запрещали, но когда дело приняло кардинальный поворот — вмешались.

— Спасибо, что рассказала правду, — благодарю маму и собираюсь уходить, но она останавливает и просит поговорить с ней о том, что происходит.

Я рассказываю только краткое содержание, оставляя все мерзкие подробности за кулисами. Не хочу, чтобы она думала, будто между нами вражда, хотя на самом деле… происходит нечто большее.

Я люблю своего брата, но мы никогда не были близки настолько, чтобы провести вместе вечер или потусить с девчонками. Мы браться только по документам, хотя я знаю, что буду делать все возможное, чтобы предотвратить трагедию.

Выхожу из дома матери и еду домой. Вчера мы с Дашей немного перебрали, и мне пришлось оставить ее в нашей с Яной квартире. Открываю двери ключом и застаю девушку в своей рубашке, надетой на голое тело. Она варит кофе, а на кухне уже пахнет свежей выпечкой.

На мгновение просто теряю дар речи, пытаясь понять когда именно дал право распоряжаться здесь всем, надевать мои вещи и готовить.

— Доброе утро, — выглядит слишком бодрой для той, которая выпила вчера бутылку вина и только сегодня утром едва произносила слова.

— Что ты делаешь? — первое, что спрашиваю у нее. — Кто тебе разрешил взять мою рубашку?

Она поникает, смотрит на меня как преданная собачонка на своего хозяина, а я только и могу, что вздохнуть.

— Что происходит? — я спрашиваю, хотя сам догадываюсь.

Еще вчера стоило обратить внимание на ее поведение, на намеки, которые она бросала, на ненавязчивые поглаживания моего колена. Какой же я дурак!

— Прости, — выдает она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С какого перепугу ты решила, что я буду с тобой спать? Я намекал? Вел себя соответствующе? Что, Даша?

Взрываюсь, потому что к проблеме с братом добавляется неудовлетворенная женщина-юрист.

— Собирайся, — бросаю ей. — Пей кофе, доставай то, что испекла, забирай с собой и уходи.

— Макс, послушай…

— Пошла на хрен отсюда! — видит бог я хотел мягче, но вряд ли получится, потому что если женщина не понимает с первого раза, не поймет и после десятого. И уж точно не оставит попыток сблизиться.

Даша действительно уходит, а через минуту возвращается уже в своей одежде, достает из духовки печенье и делает очередную попытку:

— Может, я оставлю?

— Забирай, Даша. Я не стану с тобой спать, потому что у меня есть жена, не стану есть еду, которую ты приготовила. Я звал тебя за помощью по вопросам компании, а для удовлетворения своих фантазий.

Жестко, зато сразу понятно и обрывает все возможные фантазии.

— Какая жена, Максим? У вас же… — она замолкает, но я успеваю заметить тень сомнения на ее лице.

— Что у нас?

— Ничего, прости, — она идет на попятную, но я больше не поведусь на ангельское личико и вид “аля я ни при чем”.

— Говори что? — за секунду преодолеваю разделяющее нас расстояние и прижимаю ее к стене. — Откуда ты знаешь, что у нас, Даша?

— Я составляла тот договор, я видела, как она его подписывала, — шипит мне в лицо. — Ты ей не нужен! — выкрикивает в сердцах.

— Закрой рот, — ору на нее и отталкиваюсь, потому что чувствую, что могу врезать.

Никогда не бил женщин, но таких хитрых обманщиц просто не перевариваю.

— Я ведь… ты мне нравишься… еще со школы, Максим. Я в параллельном классе училась, а ты… ты был всегда неприступным. Я люблю тебя, а она… она ради денег.

Я все-таки отрезвляю ее пощечиной. Разворачиваюсь и максимально легко шлепаю ее по щеке, приводя в чувство.

— Она. Моя. Жена, — произношу четко и с расстановкой. — А теперь собрала свои вещи и чтобы я тебя больше не видел. Проблемы я решу сам.

Отталкиваю ее от себя, подхожу к двери и жду, когда она выйдет. С радостью закрываю дверь за ней и только потом расслабляюсь. Выход пришел ко мне сразу после поездки к матери. Я знаю, что никакие юристы и адвокаты не решат проблему с передачей, поэтому единственный вариант — отыграться.



=Возвращение долгов

Я не играл почти год и многое, уверен, забыл. Но сейчас это неважно, потому что за столом витает напряжение, мой противник с интересом оценивает меня и приподнимает бровь, когда я вскрываю карты.

— Каре… — тихо комментирует мой оппонент и показывает свои.

— Фулл-Хаус… — говорю в ответ и улыбаюсь.

Я совершенно точно забыл как ведут себя игроки, потому что до последнего думал о проигрыше. А сейчас мне удалось отыграть большую часть того, что передал ему за долги Вадима.

Но я не расслабляюсь. Мы сыграли три раза и по тому, как спокоен мой партнер я понимаю, что это только начало. Разогрев, чтобы попробовать оппонента. Я знаю, что как только на кон пойдут серьезные ставки, он соберется, перестанет реагировать на малейшие выпады с моей стороны и просто закроется.

Начнет играть по полной.

И я надеюсь, что прав, потому что большинство тех, с кем я играл вели себя именно так. Чем выше ставки — тем больше видно их волнение, тем сильнее они сжимают кулаки под столом, считая, что это незаметно.

Я не знаю его имени, потому что он этого хочет, зато он знает не только как меня зовут, но и всю мою подноготную.

Я привык читать по лицам, но за год давно разучился. Я собирался надолго отойти от этого, перестать играть, потому что меня тогда затягивало. И играл я не только ради денег, но и для удовольствия. Потом перестал, занялся делом и вот опять…

— Где ты научился так играть? — спрашивает как бы между делом.

— В Вегасе, — я отшучиваюсь, потому что о таком не распространяются.

— Слушай, парень, — он приглушает голос, — здесь два десятка моих головорезов. Один щелчок пальцами и ты труп, так что не советую ерничать.

Чувствует себя королем положения, что явно говорит о его нервах. Это озарение приходит неожиданно. Я не улыбаюсь, просто молча киваю, а затем позволяю себе небольшую дерзость.

— А как же авторитет? Или посрешь ради денег и компании?

Я вывожу его из себя. Боковым зрением улавливаю движение его парней, но он машет рукой, пресекая их попытки закрыть мне рот.

— Смелый? — нагло интересуется.

— Реалист.

Беру карты и делаю вид, что мне он не интересен. Я знаю, что он не тронет меня из-за авторитета. Потерять свою значимость в его мире значит едва ли не полный провал, и убивать из-за этого партнера по игре глупо.

Я чувствую витающее в воздухе напряжение, вижу, как мой оппонент нервничает, как пара капель испарины стекают по его лбу.

Нервы.

Я расслаблен, хотя на кону большая часть состояния. Я знаю, что если проиграю — потеряю и компанию и то, что заработал честным трудом. Но у меня нет выхода. Я стою до конца, пока он не начинает разговор, выводящий меня из себя.