— Она уже полгода не готова. А делов-то — пять минут.
— Так мало?
— У кого как.
— Я лучше подожду.
— Да не жди ты, а бери!
Андрей всерьёз задумался.
— Преступление против половой неприкосновенности и половой свободы личности — от трёх до шести лет.
— В исправительной колонии строгого режима, — издевалась Ася.
— Зачем строгого? Можно и общего. Только это всё равно неважно — я не собираюсь принуждать Настю ни физически, ни психически.
— А за психическое воздействие тоже срок дают?
— Ну как бы да.
Ася сразу вытянулась, подошла к Андрею на опасно-близкое расстояние и прошептала:
— Значит, если я буду тебя соблазнять и говорить непристойности, у тебя поднимется… рука написать на меня заявление?
Хордин торопливо дёрнулся в сторону.
— Уголовный кодекс об этом умалчивает. Там только про угрозы было.
— Да уж, лучше я займусь тортом. — И Ася вернулась за стол. — М-м-м, вкуснотища…
Андрей с тоской смотрел на развращённую копию своей девушки: Ася всё делала со страстью и ела тоже.
На время Настиной ангины Андрей решил ограничить свои посещения — Настя лечилась тем, что прикладывала к горлу солёную селёдку, и это мало способствовало их сближению.
От неприглядно-серой обыденности его спасала только Катя Хетцер. Она увлекала его своими идеями, заражала жизнелюбием и манила к себе, как далёкий маяк.
— Катюш, у тебя же завтра день рождения? — спросил Андрей по телефону.
— К несчастью для этого мира, — ворчливо ответила Катя. — Только отмечать я его не буду. Подумаешь, дата — двадцать два года.
— А как же подарки?
— Оставь подарки своему Волкодаву.
— Ты правда не хочешь от меня подарков? — расстроился Хордин.
— Андрей, ты своей отчаянной наивностью напоминаешь мне князя Мышкина.
— Это кто?
— «Идиот». Ты что, не читал Достоевского? Нам не о чем с тобой разговаривать…
— Я у него только «Преступность и наказуемость» читал, — пытался реабилитироваться Хордин.
Катя прыснула со смеху.
— Но вообще я детективы не очень люблю, — прибавил он, окончательно доведя Катю до исступленного хохота.
— Ты б ещё сказал, что это боевик с элементами триллера.
— Если честно, кино мне тоже не особо нравится.
— Андрей, какой же ты смешной!
— Почему это я смешной?
— Не, серьёзно. Неужели слова «Агата Кристи» ассоциируются у тебя только с группой?
— А что, не должны? — насторожился Андрей.
— Слушай, Хордин, зачем ты вообще пошёл в следователи?
— Меня как бы… не спрашивали.
Хордину не приходилось рассчитывать на красный диплом. Ему хорошо давались криминология, прокурорский надзор, предварительное следствие и методики расследования преступлений. В остальном Андрей был прилежен, но учился средне. Особенно туго было у него с латынью (Хордин упорно переводил «Corpus iuris civilis»[37] как «Цивильное тело юриста») и с историей.
Знания Андрея по отечественной истории имели множество пробелов, которые успешно заполнялись теориями заговоров. Когда на первом курсе Андрею во время экзамена попался вопрос о революции 1917 года, он пространно начал:
— Революцию в России произвёл Карл Маркс на деньги Фридриха Энгельса при помощи Ленина, который был их как бы… представителем. Да, — с воодушевлённой гордостью осознал Хордин, — Германия уже тогда зарилась на российские просторы…
Прежде чем преподаватель истории Христофор Аристархович успел впасть в обморочное состояние, Андрей уверенно продолжил:
— Эта революция готовилась давно. Ещё Распутин был тайным агентом Ленина и помогал ему в свержении Николая II. Он внедрился в царскую семью под видом экстрасенса и начал методично настраивать народ против царя. Когда революция всё-таки свершилась, Ленин первым делом отменил крепостное право и объявил крестьян пролетариями. Теперь крепостные сделались рабочими, то есть стали получать за свою работу деньги — крестьяне очень удивились, но обрадовались. Этим и объяснялась популярность дедушки Ленина среди простого народа. Так в России началась эпоха нэпа…
— И власть Советов, — задорно подсказал историк.
— И это тоже, — весело согласился Хордин, наивно предвкушая лицезреть в своей зачётке «отл.».
Но Христофор Аристархович не посмел доставить ему такое удовольствие. Не трудясь что-либо объяснять, профессор с чувством влепил ему «неуд.».
Как человек с обострённой жаждой справедливости Андрей хотел написать жалобу начальнику института (он же по-граждански — ректор), но в последний момент у него не хватило храбрости.
Как-то в полночь от Кати Хетцер пришло смс:
«Андрей, завтра в три часа жду тебя около ЗАГСа в городе Екатеринбурге, на улице Сакко и Ванцетти, дом 105/1. С меня кольца».
Хордин замер в смешанных чувствах и на всякий случай уточнил:
«Катюша, это ты?»
«А кому ещё ты нужен в первом часу ночи?»
Он позвонил, но девушка не ответила.
«Катя, ты же шутишь?» — с надеждой написал Андрей.
«Представь себе, нет. Поторопись! У тебя осталось всего двенадцать часов. Я уже тут!»
«Где?!»
«В Е-бурге!»
«А почему ты вдруг решила выйти за меня замуж?»
«Потому что мне срочно нужен фиктивный брак. Моя двоюродная бабушка оставила мне наследство, которое я получу, только выйдя замуж. Я прилетела на похороны и за наследством».
«Понятно. А я думал, ты меня наконец-то полюбила».
«Хордин, ты чё разглагольствуешь? Бегом в аэропорт!»
Андрей сомневался, но уже не мог сидеть сложа руки. Он достал паспорт, подсчитал свои деньги и позвонил в авиакассу. Его нехитрых сбережений едва хватало на половину билета.
