Охота на птичку (СИ) - Эклер Натали

Отпускаю. Поглаживаю, рисую пальцами круги, губами веду по открывшейся шее, а потом вновь ловлю и сжимаю сосок. По ее телу несется ток ‒ как минимум двести двадцать пробивает и дугой гнет хрупкое тело.

Под простыней я практически голый, в одних боксерах, а она одета. Замуровалась в глухой комбез, с которым мне не справиться.

‒ Нужна твоя помощь, ‒ шепчу я возбужденно. — Будь добра, сними с себя этот чертов комбинезон!

Выкатывает ошарашенные глазищи.

‒ С ума сошел? А если кто-то войдет?

‒ Притворимся спящими. Мы же с тобой «новиос», в этом статусе спать вместе — норма. Не станут же они нас будить?

‒ Не станут, но…

‒ Месячные? — нетерпеливо перебиваю я.

‒ Закончились, ‒ еле слышно шепчет Соня и краснеет. В палате полумрак, все ее реакции отчетливо видно.

‒ Раздевайся. Быстро, ‒ выдаю я тоном, не терпящим возражений.

Соня замирает. Смотрит еще более ошалело и подвисает. Торгуется сама с собой. Вижу, что хочет не меньше моего. Дрожит от возбуждения, но ломается. Надо помочь. Тяну вниз джинсовую ткань комбеза.

‒ Ты осталась, чтобы мне помогать. Правильно? Так выполняй обещания. Не нервируй больного, а то у меня швы от напряжения разойдутся, придется еще раз шить, шрамы некрасивые останутся.

‒ Мужчин шрамы украшают, ‒ лепечет она, все еще удерживая мои руки. ‒ Еще легче сможешь девок клеить, пачками!

‒ Прямо пачками? Да тут одну-то все никак не получается. Давай, малыш, раздевайся. Полежим рядом, поласкаем друг друга. Не захочешь большего — не будет. Не дай мне сдохнуть от желания. Пожалуйста, сладкая моя…

Не сдаюсь, тяну комбез, преодолевая ее слабое сопротивление. Уговариваю. Не требую ‒ мягко настаиваю, поглаживая ее бедра через ткань и целуя плечи между фразами. Уламывать я умею. Тут важно не перегнуть. Нежно и деликатно идти напролом, удерживая тактильный контакт.

На Соню действует. Вижу, как туманится ее взгляд, как сбивается дыхание, как руки помогают мне снимать одежду, а потом безвольно опускаются вдоль обнаженного тела. Ее ведет, а меня от этого зрелища еще сильнее кроет и размазывает по больничной койке.

Мне все равно, что мы в палате, у меня повязка на пол-лица и шея перемотана. Пофиг, что кто-то может войти и что-то сказать. Моя маленькая Птичка сидит в одних трусиках на кровати и балдеет, пока я нежно целую ее грудь. Это так прекрасно, что пусть весь мир подождет или идет лесом.

‒ Ники, можно я лягу, ‒ просит Соня, обернувшись на дверь.

Не отвечаю. Сгребаю в объятия и увлекаю на себя. Прячу под простыню, укладываю рядом, одновременно целуя ключицы, шею, скулы.

Наконец-то наши голые тела соприкасаются, и внутри меня взрывается фейерверк желания. Господи, сколько раз я об этом мечтал! Спасибо, что не зря. Спасибо, что это даже лучше, чем мне представлялось.

Ее кожа прохладная и бархатистая, а сама она такая миниатюрная, что страшно раздавить. А хочется. Всю ее перетискать и перелапать хочется. И я даю волю рукам. Животик, попа, ноги — все перетрогаю, ни одного сантиметра не оставлю. Моя!

Птичка тоже меня трогает. Обвивает шею, гладит затылок. Потом водит руками по плечам, робко спускаясь к пояснице. Приятно, но мне нужно больше.

Подминаю ее под себя, торсом раздвигаю ноги и через белье толкаюсь в ее промежность своим уже болезненным стояком. Она задыхается и смущенно зажимается. Подхватываю ее под коленку и дергаю ногу вверх, раскрывая как следует. Соня тихонько вскрикивает, но теперь наш контакт становится ближе и правильней.

У нее там горячо. Я совсем зверею. Вдалбливаюсь первобытными движениями, действую на инстинктах. Никто и ничто меня не остановит. Ничто, кроме отсутствия презерватива. Он у меня есть, но сумка, в которой лежит, в камере хранения госпиталя. Протокол у них такой.

‒ Малыш, у тебя случайно нет с собой презика? — с надеждой спрашиваю я. ‒ Я сегодня не успел подготовиться.

Соня распахивает глаза и отрицательно трясет головой. Она перевозбуждена и уже готова даже на незащищенный секс, но не в моих правилах рисковать.

‒ Ничего, решаемо, ‒ выдыхаю я, скатываюсь с нее и скольжу рукой между бедер. ‒ Помнишь, как кайфовала подо мной перед отлетом? Хочешь так еще раз?

Смотрит красноречиво, но молчит.

‒ Вижу, что хочешь. Попроси! — мягко требую, отодвигая в сторону ее трусики.

У нее там мокро. Слишком. Изнемогает от желания моя девочка. Мычит и постанывает, когда дотрагиваюсь.

‒ Говори: хочу кончить с тобой, ‒ диктую я и накрываю ладонью шелковую плоть. Растираю между пальцев влагу и легонько шлепаю.

Всхлипывает и со стоном выдавливает:

‒ Хочу! Пожалуйста, Ник.

Медленно ввожу в нее палец.

‒ Сейчас полетаешь, Птичка, ‒ обещаю я и приступаю к проверенной мануальной технике. Очень медленно и до предела палец внутрь, резко обратно, пять-семь стимулирующих растираний бугорка, шлепок и снова медленным скольжением вниз и внутрь. Это танец по кругу, с постепенным ускорением.

Как и в прошлый раз, надолго ее не хватает. На пятом кругу затихает и собирается в пульсирующий комок, а на седьмом ‒ вскрикивает и со стоном выгибается, закидывая руки за голову.

Эффектно кончает, как в качественной порнушке. Завороженно смотрю и упиваюсь ее удовольствием, пока она поскуливает, закусив кожу на запястье. Стесняется маленькая, а я прусь и жду, когда придет в себя. В этот раз не сбежит.

Когда затихает, влажно целую в пересохшие губы и, перекатившись на спину, сдергиваю с себя боксеры.

‒ Теперь ты, Софи-Соня. Помоги нуждающемуся, не бросай в беде! — произношу эти слова со смешком, хотя мне не до смеха — срочно нужно разрядиться.

Она приподнимается на локоть и совершенно искренне интересуется:

‒ Как помочь?

Беру за плечо и легонько тяну вниз. Она разворачивается, становится на колени, потом опускает попу на пятки и склоняется. Ничего не делает, разглядывает.

‒ Ах, ‒ вдруг вылетает из ее губ. ‒ Какой он большой и… красивый!

Этот восхищенный возглас нехило греет самолюбие, но одними комплиментами отделаться не выйдет.

‒ Ты ждешь моей смерти? — цежу я сквозь зубы, поглаживая ее красивую спину.

‒ Что мне делать, Ник? — спрашивает она растерянно.

Я не против минета, но внутренний голос подсказывает, что с этим видом секса пока лучше повременить.

‒Подрочи просто, ‒ я беру ее руку и кладу на раскаленный член.

‒ Хорошо, ‒ кротко соглашается она, обхватывает и начинает медленно и слишком нежно водить дрожащими пальцами вверх и вниз.

Я подозревал что опыта у нее мало, но не настолько же, чтобы не уметь передернуть парню!

‒ Сильней, Соня. Жестче, ‒ хриплю я и накрываю ее ладонь своей. Сжимаю и задаю темп.

Она быстро соображает, что надо делать, и даже входит во вкус, но отточить новый навык не успевает. Никогда не был скорострелом, а тут и пары минут хватило.

Перед самым концом дергаю ее на себя, впиваюсь в губы, вжимаю член в мягкий животик и взрываюсь. Заливаю спермой не только живот, но и грудь, и на шею попадает.

Не знаю, что на меня нашло, но это прям потребность была — испачкать ее, пометить. И я справился с задачей на пять с плюсом. Вся постель в моем семени, вся Соня, да и сам я везде липкий. Лежим теперь склеившись, дышим тяжело и смотрим друг на друга. Совершенно иначе смотрим. Мы на другом уровне, однозначно.

Тут не просто влечение — это что-то большее. Ради этого стоило почти два месяца дрочить в душе. Стоило тащиться в соседний город за кабриолетом, а потом зашивать в больничке скулу и шею. Стоило наобум прилететь в Барселону, похерив интересы семьи.

Глава 25

Соня: Нас тянет друг к другу, но стоит остановиться

Он говорит «раздевайся!», а меня сковывает ужас. У нас что, прямо сейчас будет секс? В госпитале? На больничной койке-трансформере, рядом со штативом для капельницы? Среди ароматов антисептиков и гула люминесцентных коридорных ламп?

Я практически была готова отдаться ему в чудесной беседке, в день нашего знакомства. И наутро, когда он принес телефон, хотела переспать с ним. Не говоря уже о вчерашнем вечере. Я так напилась, что чуть сама на него не напрыгнула. Но конкретно сейчас в силе своего желания совсем не уверена.