Опера вызывали?! (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова"

Лиля

Поверить Громову очень хотелось. До дрожи в коленях. Но как юрист я знала, что верить словам нельзя — только фактам, которые мы были обязаны несколько раз перепроверить.

Сердце подсказывало, что он не врет. Мозг же, встав в жесткую оппозицию, тут же напомнил о нашей первой встрече. И второй. А потом и третьей.

Я никогда не была мечтательницей, но искренне верила, что люди могут измениться. В конце концов, даже в Уголовном кодексе прописано, что человек, который раскаялся и понес наказание, больше преступником не считается.

Ровно до следующего преступления…

Которое еще нужно доказать…

Господи, почему все так сложно?!

Я изучала взглядом Громова, который ушел глубоко в свои мысли. Даже вилку до рта не донес. Я верила ему как специалисту. Знала, что он профи и фанат своего дела. И хотела бы учиться именно у такого, как он, потому что Потапов меня на выезды не брал, предпочитая сваливать на мои хрупкие плечи только бумажную работу.

Я снова покосилась на Гения. В его словах был смысл — он действительно был свободен на момент паркура по чужим балконам. И, наверное, никому ничего не обещал. Насколько я успела узнать Чингачгука — слово свое он держал.

— Давай знакомиться ближе, — выпалила я неожиданно для самой себя.

Гений тоже такого подвоха от меня не ждал, потому что поперхнулся и закашлялся.

Он сделал глоток воды, вдохнул, несколько раз моргнул и выдавил:

— По рукам! На свидание со мной пойдешь?

Он довольно сверкнул глазами.

— Пойду, — решила я с тяжелым вздохом.

Евгений умиленно покачал головой:

— Я так понимаю, что первое свидание у нас будет в зале, да?

— Ты обещал научить, — напомнила я.

— Обещал — научу, — согласился Громов. — Ешь, а то сил не будет.

— Я ем, — сообщила я и даже помахала перед носом вилкой с наколотым на нее кусочком мяса.

— А ты где этому научился? — с набитым ртом полюбопытствовала я.

— Я у Медведева занимался в команде.

Медведев был тренером наших боксеров, в том числе и легендарной семерки. И, если верить словам парней, был не тренером, а настоящим зверем. И брал он к себе далеко не каждого. Только тех, в ком видел потенциал.

— Я с детства спортом занимался. Мечтал в спецназ пойти служить, когда вырасту, — улыбнулся Громов своим воспоминаниям.

— Не взяли?

— Сам не захотел. Поступил в универ, кстати, пельмешка… Странно, что я тебя на первом курсе не разглядел. Багрова и компанию знаю, а тебя как-то не заметил тогда. Я ж на пятом был, когда ты на первый поступила.

— Я тебя тоже не помню, — честно призналась я, — у меня тогда парень был, я замуж собиралась.

— Куда делся? — флегматично спросил Жека.

— Уехал. Не выдержал давления моего папы, — хмыкнула я.

Воспоминания о моей первой любви больше не ранили.

— Гений, скажи честно, у тебя когда-нибудь были серьезные отношения?

— Были, — кивнул он, — однажды. Сразу после того, как школу закончил.

— И чем закончились?

— Тем, что девушка моя была не моя, а общая. Искала она себе не парня, а кошелек с ушками. Я попервой не верил, когда пацаны говорили, что она с мажорами тусит, а потом сам увидел, как она на бэхе уезжает с сыном бизнесмена. У меня, семья, конечно, не бедная, но я работал с шестнадцати лет. Самостоятельности хотел, а не у мамы деньги клянчить, чтобы с девушкой в кафе посидеть. То на стройке пахал, то экспедитором работал, да много кем. На карманные расходы было. Ей же хотелось красивой жизни, дорогих тачек и новенький мобильный, а на мои попытки в романтику и обещания, что все будет, я заработаю сколько нужно, плевать было. Она хотела здесь и сейчас.

— После этого ты решил, что серьезные отношения не для тебя? — закусив губу, спросила я.

— После этого я решил, что для меня — жить и радоваться жизни. Что я и делал, пока случайно и очень радостно не попал на твой балкон.

— Теперь тебе нерадостно? — сузила я глаза, понимая, что пока открыться мне полностью Гений не может.

— Теперь мне нервно, пельмешка. С тобой как на минном поле — никогда не знаешь, когда тебя пошлют нафиг и через сколько возвращаться, дабы не нарваться на монарший гнев.

— К чему такие сложности? Оставил бы меня в покое и жил привычной жизнью, — пожала я плечами, понимая, что сердце как-то неприятно сжалось после этих слов.

— Не могу, Цветочек! Я такую, как ты, всю жизнь искал, — подмигнул мне Евгений.

Я смутилась. Щеки заалели, а дыхание сбилось.

Нет, я же не влюбляюсь в Гения? Только не в него! У меня столько нервных клеток нет… Но сердце билось неспокойно, абсолютно наплевав на все здравые доводы рассудка. Оно, предательское сердце, напоминало, что Громов надежный, он интересный собеседник, с ним правильно, хорошо и безопасно. А еще, что он держит свое слово…

И бабник!

Боже, я так с ума сойду быстрее, чем окончу институт! У меня Меркурий ретроградить уже начал, а что будет дальше? Я влюблюсь, а он вернется к привычному образу жизни…

Мои душевные терзания прервал звонок его мобильного. Гений отрывисто ответил, пообещал, что скоро будет, и обратился ко мне:

— Работа, Цветочек! Поехали, отвезу домой.

— Я и сама могу…

— Цыц! Не возражать! Водить умеешь? — вдруг хитро поинтересовался гений.

— Умею, конечно. Права недавно получила.

— На ключи, машину заведи, только без меня не уезжай, — улыбнулся он.

Я ключи взяла, подкинула в ладони, подхватила сумку и вышла на улицу, ежась от прохладного ветра.

Подошла к машине, нашла на брелоке кнопку отключения сигнализации, нажала, попыталась открыть дверь и… Сигнализация завизжала как ненормальная, а я сделала шаг назад, судорожно пытаясь ее отключить.

Наконец, мне это удалось. Машина замолчала, а я выдохнула, сдула с лица прядь волос и подняла голову, встречаясь с насмешливым взглядом Гения.

— С фиксиками не договорилась? — не упустил случая подколоть он.

— Ты почему сигнализацию не включил? — пробурчала я.

— Зачем? — не понял Гений. — Дураков нет, чтобы у меня тачку угонять.

— Ты и с автомобильными воришками в тесных рабочих отношениях? — сузила я глаза.

— Поцелуешь — познакомлю, — подмигнул мне Гений, забирая ключи, — садись, поехали.

Я неловко переминалась с ноги на ногу, пока Чингачгук не подошел ко мне, уже привычно обнял за талию и повел к пассажирской двери.

Открыл ее для меня, но сесть сразу не позволил. Прижал к своему телу, невесомо поцеловал в макушку и выдохнул, снова заставляя кожу покрываться мурашками.

Щеки снова запылали, а я нервно дернула плечом и, наконец, забралась в салон.

Гений сел за руль, выехал на дорогу, покосился на меня, но промолчал. Я тоже не находила слов, но поймала себя на мысли, что тишина между нами не напряженная, а легкая, успокаивающая. Из колонок лилась музыка, Евгений расслабленно вел машину, а мне вдруг дико захотелось спать. Веки словно свинцом налились, а я без конца зевала в кулак.

Дорога до дома показалась слишком короткой. Евгений остановил машину у моего подъезда, развернулся корпусом ко мне, не глуша мотор, и сглотнул.

Посмотрел так, что у меня слова в горле застряли, протянул руку и снова, как и возле университета, протянул руку, касаясь большим пальцем нижней губы. Провел по подбородку, скуле, заправил за ухо прядь волос, легко касаясь чувствительного местечка за ухом.

— Я позвоню, — хрипло пообещал он, — и ты звони. В любое время, когда самой захочется. Вдруг ты станешь по мне скучать, — с надеждой предположил он.

Я кивнула, даже самой себе не в состоянии объяснить, почему я позволяла ему так меня касаться. Из горла вырвался рваный вздох:

— Тебе пора!

Гений напрягся и нехотя выдавил:

— Да.

Резкими движениями, словно договариваясь сам с собой, он выпрямился на сидении и обеими руками с силой сжал руль.

У меня пересохло в горле. Стоящая за нами машина истошно сигналила, намекая на то, что припарковался Гений крайне неудачно.