Неизменная любовь (СИ) - Горышина Ольга

— Просто не хочу ничего здесь оставлять.

Тоже ответ. Я его понимаю. В машине места хватит и на него, и на его рюкзак.

Мы поели наспех: кофе и булки. Впрочем, этой ночью я сожгла довольно калорий, чтобы не думать о диете. Можно даже купить мороженое. Можно ведь? Особенно, когда тебе втюхивают его бесплатно в супермаркете две хорошенькие девушки. Смотрят на тебя открыто, с улыбкой, без намека на зависть и прочие меркантильности. Мороженое местное. Да, еще вчера текли сливочки по вымечку… Черт! Аж плеваться хочется, чтобы очистить голову от подобных сравнений… Мозг отключился… за ненадобностью. Окончательно и бесповоротно.

Два стаканчика и две ложечки. Я выбрала лимонное, Паясо — шоколадное. Ну кто бы сомневался — ребенок, он и в Испании ребенок, пусть и с огромным эго заработать на себя самому. Нет, я заплачу за него сегодня, как и за тележку с продуктами. Что не съедим сегодня, то подъедим с Аллой. Зачем мороженое? Ну, чтобы девушки не зря работали. Купите пару упаковок, пакет-холодильник в подарок. До дома уже рукой подать, ничего не растает. Даже если сесть на поребрик в тени кустов, отгораживавших парковку магазина от трассы, и медленно наслаждаться лимонным вкусом. Нет, уже шоколадным. Паясо протянул мне кусочек своего — попробовать. Мне вкусно, очень вкусно, но не с ложки, а с его губ. Он не отпрянул, но и не ответил на поцелуй — пришлось умывать его, как кошке: пусть только попробует не проделать со мной того же.

Его язык мягкий, хотя сейчас отчего-то хотелось добавить ему малость звериной шершавости. Пересластили мороженое? Разве? Если только шоколадное и эти губы. А глаза — отчего же ты смотришь на меня взглядом несчастной коровки, нарисованной на крышке купленного мороженого? Руки бы оборвала такому горе-художнику, его буренка чуть ли не плачет, точно ее на бойню ведут. А тебя-то, Паясо, что так расстроило? Коровенку жалко? Или себя? Так я, кажется, не силком тебя в постель затащила, ни силой затолкала в машину, не кляпом сунула в тебя мороженое…

— В чем дело? — спросила я в лоб, даже не пытаясь придать голосу безразличие.

Нет, черт возьми, меня это конкретно взбесило!

— Сеньора, почему вы не разрешили мне заплатить на кассе?

Нет, я его сейчас прибью! На голову надену этот крохотный бумажный стаканчик. Уж мозг его точно в такой объем уложится.

— Только попробуй еще раз заикнуться про деньги! Только попробуй!

И я действительно чуть не стукнула его по голове. Кулаком, который сжала. Пальцы, непонятно почему липкие (ели-то мороженое ложечками), никак не хотели разжиматься. Наверное, из меня вытекал ночной сахар. Ночью я добрая. Это днем Паясо доводит меня своей детской тупостью до белого каления!

Как, впрочем, и муж вечерами своими сюрпризами.

— Я продал акции и купил в Питере квартиру. На Ваське, — сообщил он.

Я лежала на диване, крутя в руке пустой бокал, который осушила под звуки флейты. Сейчас музыкант, все еще влажный после душа, аккуратно протирал инструмент, сидя в кресле в дальнем углу гостиной. Хотя здесь не было ни одного дальнего угла. Квартира крохотная! Но дышал он тихо, как мышка. Я, наверное, громче крутила бокал.

— Зачем? — спросила я тихо, хотя хотела закричать. Ух как хотела!

— У нас нет ни одной приличной для Мишки.

Я почти шарахнула бокалом о журнальный столик. Вскочила на ноги и вышла на балкон. Будто Паясо мог меня подслушать! Нет, чтобы мальчик не видел моего перекошенного злобой лица. Только бы со злости не шарахнуть ногой по кактусам, которые в ярких керамических горшках стояли у перил. Там росла еще одна герань. Они не требуют ежедневного ухода. И нашим гостям нравится такой домашний уют.

— Ты что, не понимаешь, что твой сын не вернется? — проговорила я вполголоса, сев на стул. — Тебе надо было в Ирландии дом покупать, если, конечно, хочешь видеть внуков хотя бы раз в год!

— А там уже дело до внуков дошло? — голос непонятно какой! Весёлый, что ли?

— Оглянуться не успеешь! — я нервно отбивала дробь костяшками пальцев по круглому стеклянному столику.

— Да разве ж я против? — и вправду смеётся! — Мне ж, сама понимаешь, чем быстрее, тем лучше! Ну… — Мысль закончил. Или это такая театральная пауза? — Давай сами тогда переедем, а старую сдадим. Может, хоть половину своего барахла выбросишь…

— У меня нет барахла! — я снова вскочила, уверяя себя, что лишь для того, чтобы оборвать с герани сухие листочки.

— Ну, конечно, Коробочка! Все вещи первой необходимости.

— Ты поругаться позвонил?

Я уже прошла на кухню к помойному ведру.

— Вообще-то порадоваться вместе с женой выгодной покупке. Но раз у тебя плохое настроение…

Тогда, типа, до свидания? И я стряхнула с руки сухие цветы.

— До твоего звонка оно было прекрасным! — Я забыла что такое говорить вполголоса. И даже просто в голос! Реально кричала в телефон: — Я не знала, что мой муж способен провернуть такое за моей спиной!

— Что такое? — его голос наоборот сел до хрипа. — Что я провернул? Еще и за твоей спиной? Я купил квартиру и все. Поменял ценные бумаги на недвижимость. Я должен отчитываться перед тобой за каждую копейку, переложенную из одного кармана в другой?

Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Разгладила мокрой ладонью подол.

— Сейчас — да. И ты знаешь это. А нас каждый рубль на счету. Мы почти не зарабатываем. Мы только тратим. В этой ситуации покупать непонятно что… Это же не кофта за сотку евро.

— Это не непонятно что. Это хорошая квартира. Я доверяю этому агенту. В конце концов, это не машина для меня. Это квартира для тебя. Так что хватит на меня орать!

Я сглотнула. Тишина. Он ждет ответа. Какого? Хорошо, дорогой, больше не буду! Хоть пол Монако в кредит скупи!

— Была для Мишки, а стала для меня, — я уставилась в крутящийся барабан стиральной машины. Оставалось стирки на пять минут. — Отлично! — выдала я вслух радость непонятно по какому поводу. — Если квартира для меня, то я должна была посмотреть ее до сделки.

— Прекрати! По той бросовой цене, что я купил ее, ты можешь даже стены перенести! Но уверен, тебе понравится и планировка, и сам ремонт. Квартира хорошая. Я думал с тобой переговорить, но решил, да ну его… Не мог тянуть с ответом до нашего возвращения в Питер. А так бы ты зря только нервничала, покупать, не покупать. А сейчас все, квартира твоя. Так что успокойся. Говорю, она тебе понравится. Я знаю твои вкусы.

Во время такого длинного монолога я успела вытащить из кладовки сушилку. Паясо, слава Богу, догадался подойти ко мне на цыпочках и отнести ее на балкон.

— Откедова такая уверенность, а? — надо было как-то продолжать неприятный разговор.

— Я почти тридцать лет тебя знаю!

Да нифига ты меня не знаешь! Фыркнула я уже в пустоту, отключив телефон. Паясо смотрел на меня с опаской. По интонациям и перекошенному лицу понял, что мы с мужем поругались. Скажешь из-за чего, покрутит пальцем у виска. И будет прав! Но он не спросит. Он слишком деликатен для этого. Еле уговорила его бросить грязную одежду в стиральную машину вместе с моей. Теперь может сам все развесить. Мне не стыдно за нижнее белье.

Мне вообще ни за что не стыдно. Если только за разговор с мужем. Купил квартиру, ну и хрен с ним. А вот то, что Березов не понимает, что мы остались с ним в России одни, плохо. Очень плохо. Я спрашивала Мишку, не могут ли они приехать к нам хотя бы зимой? К нам, в Финляндию. Бабушка с дедушкой его, получится, два года уже не видели. Сын сказал — мы подумаем. Мы! Но по тону я поняла: мама, отстань!

У него своя жизнь. У нас своя. И надо как-то ее выстраивать в новом направлении. Не с помощью собаки. Может, нового бизнеса? Совместного? А то так получается, я по своим делам скачу по городу или пялюсь в экран компьютера, а он все время дома сидит. С собакой! Ну да, классику перечитывает… Или в первый раз читает. А потом меня на разговор выводит — что ты думаешь об этой ситуации, об этом герое… Что думаю? Да я имен таких даже не помню. Четверть века прошло со школы! Ну да… Карету мне, карету!