Поклянись, что никто не узнает... (СИ) - Энн Алена

- Ты как та чертова собака на сене. Ни себе ни людям. Удобно пристроилась.

- О чем ты? - недоуменно проговариваю я, невольно продолжая отступать.

- Я ведь просила тебя отстать от Тима по-человечески. Что не так со мной? Я из кожи вон лезу, чтобы понравиться ему, но он все равно любит тебя! Закрывает глаза на то, что ты последняя шлюха! Преподавательская подстилка!

А вот это уже перебор! Внутри закипает злость, и я делаю шаг веред.

- Лучше немедленно закрой свой рот, Сазонова, пока я тебя не заставила сделать это! Если у тебя такие длинные уши, то ты вероятно слышала, что Тим мой брат.

- Я все знаю, - цедит она. - Знаю, что он твой сводный брат. И тем не менее это не мешает ему сохнуть по тебе. Ты сама слышала его слова.

- Это ты выдергиваешь из контекста. Он сказал, что любит меня как сестру, а ты услышала то, что хотела услышать! Вот и не обвиняй меня…

- Господи, - начинает истерично смеяться Сазонова. - Да ты и правда наивная дура!

Мне уже чертовски надоело слушать в свою сторону беспочвенные обвинения. Ощущаю, как внутри начинает закипать гнев.

- Это ты дура, Сазонова! Жалкая неудачница. Я не виновата, что Тиму плевать на тебя. Я даже понимаю своего братца. Кому нужна такая неуверенная в себе истеричка?!

- Сука! - слышу прежде, чем Наташа делает стремительный шаг мне навстречу и изо всех сил толкает в грудь. Размахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, но камни действительно слишком скользкие. Кубарем качусь вниз, а затем мое тело словно пронизывают тысячи ледяных игл. Поднимаю кучу брызг, с головой уходя под воду. Отчаянно брыкаясь, выныриваю на поверхность, делая глоток спасительного воздуха, и снова ухожу под воду. Сквозь ее толщу слышу испуганный крик Сазоновой. Так, без паники, Эль, без паники! Без паники! Инстинктивно гребу руками, пытаясь вырваться на поверхность. Но сохранять хладнокровие в такой ситуации просто нереально. Вода забирается в уши и в нос. Промокшая одежда тяжелеет и тянет на дно. Заглотила столько пенной воды, что горло заледенело. Но я продолжаю барахтаться, из последних сил сражаясь за свою жизнь и проклиная себя за то, что не научилась плавать. Последняя моя мысль о том, что перед смертью поругалась с самым близким мне человеком. Наверное от нехватки кислорода у меня начались галлюцинации потому, что я слышу его отчаянный крик, за которым следует всплеск. А через мгновение меня обхватывают крепкие руки. Тим пытается вытащить меня, и я отчаянно цепляюсь за его шею. В душе как огонек загорается надежда. Но затем он потухает, едва я вспоминаю о том, что Тим тоже не умеет плавать… Сердце болезненно сжимается, когда осознаю, что из-за меня сейчас погибнет человек, которого я люблю больше жизни… Отцепляюсь от его шеи и из последних сил отталкиваю от себя. «Господи, забери меня, но только не его!» - проносится последняя мысль в моем мозгу прежде, чем для меня наступает темнота…

Глава 33

Я вижу какой-то ужасный, нескончаемый сон… Чьи-то руки крепко хватают меня, тянут за собой. Как больно грудь. Зачем мне делают так больно? Захлебываюсь рвущейся наружу из моих легких водой и делаю обжигающий вдох. Горло саднит, а в груди словно глыба льда застряла. Меня трясет так, что зуб на зуб не попадает.

- Элиза! Элиза!

Меня хлопают по щекам, и я открываю глаза, продолжая жадно хватать ртом ледяной воздух. Передо мной Паша. Бледный, испуганный, мокрый насквозь. Видимо, это он вытащил меня на берег. Тело стынет от ужаса, и я, превозмогая боль, пытаюсь подняться. По лицу бегут обжигающие слезы. Сейчас меня волнует только один вопрос…

- Тим! Где он?

- Тише, Эль, я здесь, - слышу его хриплый голос рядом и начинаю реветь, не в силах справиться с нервами. Здесь. Живой. Мокрый. Бледный как сама смерть. Еле шевелится, но протягивает ко мне руку, слабо сжимая пальцы.

- Идиот… идиот…, - шепчу я, судорожно всхлипывая и цепляясь за его ледяные пальцы.

- Конечно идиот! - слышится со стороны гневный голос Александра Геннадьевича, и я осознаю, что за нами наблюдает половина лагеря, прибежавшая на крик Сазоновой. - У тебя что с башкой, Макаров? Ты на хрена в воду полез, когда плавать не умеешь? Сразу надо было помощь звать. Если бы не Павел Андреевич, оба бы на тот свет отправились. Давайте как-нибудь поднимайтесь, иначе воспаление подхватите!

Паша поднял меня на руки, и я благодарно прижалась к его груди.

- Спасибо, что спас, - тихо прошептала я, но он услышал и ободряюще улыбнулся.

- А у меня был выбор? Разве я мог дать вам умереть? - по сердцу разливается приятное тепло от его слов. - Правда Тимофей облегчил задачу, почти вытолкал тебя на берег. За счет этого я и успел вытащить вас двоих. Отчаянный у тебя братец, Эль.

- Да, - только и могу ответить, тут же ощущая болезненный укол в сердце. В какой-то момент после пробуждения я думала, что потеряла его навсегда… Господи, какое облегчение, что этот придурок жив! Просто зла не хватает на этого идиота! Герой хренов! Убила бы! Мы выходим к костру, и нас тут же обступают ребята.

Я вижу испуганное лицо Сазоновой, которая тут же отступает за спины ребят.

- Эль, Элечка, - причитает рядом Ксю. - Господи, а мы даже не поняли что произошло. Вроде только тут была и нету. А тут Наташка орет, а мы…

- Девочки, успокойтесь, - прерывает ее Паша, осторожно опуская меня на ноги. - Помогите Эль переодеться.

Девчонки тут же подхватывают меня под руки и помогают забраться в палатку. Алёнка причитает, стягивая с меня мокрую одежду. Стаскивает с себя свитер, и растерев полотенцем мое мокрое тело, натягивает его на меня. Ксю накидывает поверх свою куртку. Хорошо, что я додумалась взять запасные спортивные штаны на случай ЧП.

- Господи, бедная наша малышка, - причитает Ксю, кутая меня в одеяло. - Как же тебя так угораздило?

- Сазонова помогла, - дрожа от холода, проговариваю я, и девчонки замолкают, ошарашенно глядя на меня. - Приревновала меня к Тиму. Мы поссорились, и она толкнула меня.

- Вот сука! - шипит Алёнка, сжимая руки в кулаки. - Я ей все космы повыдергаю! Тварь!

- Не надо, Алён. Сомневаюсь, что она хотела меня утопить. Сама с ней потом поговорю, не стоит мараться.

- Как скажешь, - неохотно соглашается подруга, усаживаясь рядом, и принимается вытирать мои промокшие волосы.

- Надо же, какой Павел Андреевич молодец! - вдруг с восторгом произносит Ксю, мечтательно возведя глаза вверх. - Настоящий герой. Не побоялся, нырнул в холодную воду, чтобы спасти тебя. Господи, как же это романтично! Он просто супер!

- Да и Тим не робкого десятка, - тут же перебила ее Алёнка. - Прыгнул, зная, что не умеет плавать. Можно сказать, решил пожертвовать своей жизнью ради Эль. Для меня это настоящий героизм!

- Это не героизм, а идиотизм! - хмыкнула Ксю.

- Согласна. Как только приду в себя — задушу поганца собственными руками! Герой хренов. А если бы утонул? Не подумал каково мне потом было бы жить, зная, что из-за меня человек погиб!

«Не какой-то человек, а самый родной», - мысленно добавляю, тяжело вздыхая. Меня дико трясет от холода несмотря на несколько слоев тёплой одежды, и будет большим чудом, если завтра я не слягу с температурой.

- Эль, тебе нужно к огню.

Алёнка поплотней укутывает меня в одеяло и подталкивает к выходу из палатки. Я понимаю, что подруга права. Только бы вот сил где-нибудь взять, чтобы заставить окоченевшие ноги шевелиться. Еле-еле выползаю наружу, и ко мне тут же спешит Паша. Легко подхватывает на руки и несет к костру. Усаживает поближе к огню и стаскивает с ног промокшие кроссовки.

- Как ты себя чувствуешь? - с беспокойством произносит он, и я ощущаю себя немного счастливей. Мне безумно приятна его забота.

- Уже лучше, спасибо.

Он кивает, и садится рядом.

Тим сидит напротив. Дрожит, укутавшись в одеяло, и у меня сердце заходится от одного его вида… Но я продолжаю неотрывно смотреть на лицо братишки сквозь всполохи костра. Тим молчит, уставившись недвижным взглядом в огонь. Я впервые вижу его настолько убитым и потерянным. Это безумно пугает. Я хочу вновь увидеть живой блеск его глаз и улыбку, от которой на правой щеке появляется милая ямочка. Хочу узнать, о чем он сейчас думает… Но мы продолжаем молчать. Даже ребята лишь вяло перебрасываются ничем не значащими фразами, а вскоре и вообще начинают расходиться по палаткам, пока мы не остаемся втроем.