Не играй со мной, мажор (СИ) - Майер Кристина

— Что?! — на мой вскрик оборачиваются охранники. — Нет! Не заберешь!...

Глава 41

Лютаев

Этот мудак мне пздц как не нравится!

Напрягает, что он стоит и дышит воздухом рядом с ней! Сжигает желание перекрыть ему доступ кислорода. Сдерживает только то, что этот урод ей отец. Хотя какой из него отец? Ничтожество!

Мне ничего не стоит закрыть ему рот, но пусть гондон выговорится, будем знать, что у него на уме.

— Я подал в суд на твою мать, ее лишат родительских прав, а тебя передадут мне, — заявляет он.

Ля, вот сука! Разбить ему голову? Посадить в инвалидное кресло?

— Что?! — в газах Виды паника. У нее дрожит нижняя губа. — Нет! Не заберешь! — истерично кричит она. Её всю трясет. — Мне скоро восемнадцать, даже если ты каким-то образом ускоришь судебное разбирательство, ты не получишь ни опеку надо мной, ни мамин бизнес!

— Посмотрим, — самоуверенно заявляет он, выпячивая грудь. — Собирай вещи, скоро ты переедешь ко мне.

— Никуда я не перееду! — мотает головой.

— Тебя заберут приставы и привезут ко мне, — зло усмехаясь. Я жестко охреневаю. Это родной отец? Не видит, до какого состояния довел ребёнка?

— Мне не нужен такой отец! — мотая головой, дрожащим голосом произносит Видана.

— Рот закрой, девочка! — хватает ее за руку. Вида вскрикивает от боли, и меня накрывает.

Схватив его за руку, дергаю на себя. Удивление заставляет его отпустить Виду. Прежде чем он успевает отреагировать, заламываю ему руку. Болевой прием заставляет его упасть на колени. Своими наутюженными штанами прямо в грязь.

— Сученыш, ты пожалеешь об этом! Ты не знаешь, с кем связался! — угрожает он.

«Это ты не знаешь, с кем связался».

Испытывая удовлетворение, перевожу взгляд на Виду. В ее глазах блестят непролитые слёзы. Потирая руку, она закусывает губу, чтобы не расплакаться.

Она не должна лить слёзы из-за какого-то урода!

Спустив руку на кисть, одним четким движением ломаю ему руку. Громкий крик боли отзывается музыкой в ушах. Охрана выбегает из ворот, кивком головы прошу их не вмешиваться.

— Ты подписал себе приговор, — стонет он. — Будешь сидеть с отморозками, которые сделают тебя своей девочкой, — продолжает он, думая, что меня трогают его угрозы.

Отбросив его руку, я подхожу к Виде. Отвернув от этой падали, обнимаю ее, прижимаю к себе.

— Успокойся, Вида. Он ничего тебе не сделает, — негромко произношу, поглаживая по спине. Она держится, но я ощущаю, в каком Вида состоянии. Она может в любой момент сорваться в истерику.

Опираясь здоровой рукой, ее папаша пытается подняться на ноги, но сразу не получается, пальцы скользят по грязи. Никто не приходит ему на помощь, собравшись, он всё-таки встает. Здоровой рукой пытается достать из кармана телефон. Рано или поздно он справится, будет звонить в полицию. Не хочу, чтобы этот разговор слышала Вида.

— Идём, — обняв за плечи, веду её в интернат.

У ее отца падает телефон. Матерясь, он наклоняется за ним, вытирает о пальто.

— Не оглядывайся, — прошу Виду, когда мы заходим за ворота. Провожаю ее в корпус. Помогаю снять пальто и шапку. — Присядь, я заварю тебе чай.

Вида забирается с ногами на постель, опершись на спинку кровати, обнимает колени.

— Как ты? — присев рядом, спрашиваю ее. Мне нужно выйти, позвонить отцу, но не хочу, чтобы Видана слышала наш разговор, она и так расстроена, но в таком состоянии я не могу ее оставить.

— Ты все слышал, — опускает голову, чтобы я не видел, как она плачет. Внутри меня разрывает от злости, и деть ее некуда.

— Он не стоит ни одной твоей слезинки, — получается жестче, чем я хотел бы. Притягиваю Виду к себе, целую соленые от слез губы.

Я всегда ее хочу, но сейчас этот поцелуй для того, чтобы отвлечь её, успокоить. В кармане вибрирует телефон. Первой реагирует Вида, отстраняясь, косится на карман.

— Это тренер, — поднимаясь с кровати, достаю телефон. Как и предполагал.

— Прости, ты на тренировку опоздал, — расстраивается Вида.

— Всё нормально. Не в первый раз. Я выйду, пообщаюсь, а ты не грусти, — пройдясь тыльной стороной ладони по ее щеке, выхожу из комнаты. Закрывая дверь, принимаю вызов. Разговор выходит коротким, обрисовав частично ситуацию, сообщаю, что сегодня не приду на тренировку.

— Будь осторожен и не забывай, что махать кулаками вне ринга запрещено, — напоминает строго тренер. Простившись, отбиваю звонок. Отхожу на кухню, включаю чайник и звоню отцу.

— Слушаю, Иван, — звучит в трубке.

— Пап, ты занят? Могу тебя отвлечь? — спрашиваю, прежде чем начать говорить.

— Не занят. Что случилось? — настораживается папа, догадавшись, что звоню я не просто так. Втягиваю через нос воздух. Подробно пересказываю все, что произошло за последние полчаса. Не скрываю, что сломал уроду пальцы, а тот уже вызвал полицию.

Несколько секунд слушаю тишину в динамике. Лучше бы он кричал. Его молчание кромсает острой бритвой мои нервы. Я знаю, что он не поможет…

— Ваня, ты прав! — начинает строго. — Свою женщину нужно защищать — даже, если потребуется, от ее семьи. Но… — тяжело вздыхает. — Ваня, нельзя терять контроль. Твоя голова должна быть холодной. Наказывать обидчиков нужно, но делать это стоит грамотно. Слишком много свидетелей, Ваня, — не ругает, скорее воспитывает. По делу — говорит все правильно, но я не сожалею о том, что сломал уроду пальцы.

— Он схватил её за руку…

— Ваня, это оправдания, — обрывает отец. — Ты будущий управленец, учись думать на несколько шагов вперед. Не показывай эмоции врагам, — вот теперь отчитывает. — Я сделаю несколько звонков. Сам тоже подъеду. Не переживай, решим, — успокаивает отец. — Увидимся, — отбивает звонок.

Завариваю чай. Взяв обе чашки, несу в комнату. Толкаю прикрытую дверь ногой, створка тихо отъезжает, пропуская меня в спальню. Вида сидит на кровати, смотрит в окно. Задумчивая, грустная. Ставлю чашки на стол, чай ещё горячий.

Чай мы выпить не успели: в комнату ворвалась группа захвата, и под дикий крик Виданы меня уложили мордой в пол и надели наручники….

Глава 42

Лютаев

Суки!

Устроили маски-шоу!

Вяжут меня жестко. Получаю несколько ударов берцами под ребра. Гематомы на теле меня не пугают, душу рвет плач Виды.

— Пожалуйста, не трогайте его! — кричит Вида, опять начиная плакать. Её слёзы причиняют мне больше боли, чем ушибленные бедра. — Отпустите его! Он ни в чём не виноват! — всхлипывая, пытается оттянуть стоящего на ее пути здорового мужика.

— Вида, успокойся, со мной всё будет хорошо, — поднимаю голову, хочу поймать ее взгляд, но, получив удар кулаком, теряюсь и падаю лицом в пол.

— Сука, ты ответишь за это, — сплевывая кровь, негромко произношу себе под нос.

— Ваня сын Егора Лютаева! — продолжает Вида попытки меня отстоять. Безусловно, приятно, но мне было бы спокойнее, останься она в стороне.

— Мне пох, чей он сын! Сядь и не дергайся, — Вида пытается добраться до меня, получает жесткий толчок в грудь, падает на пол, ударившись о кровать.

— Сука, я тебя лично порву! — взрываюсь от злости. С наручниками за спиной сложно встать быстро на ноги, но у меня почти получается. Останавливает удар в лицо. Падаю на колени, но тут же удар ногой в спину опускает меня на пол. Они могли сразу меня увести, но устроили показательную порку для Виды.

Гребаный папаша решил запугать дочь!

— Грузите его! — отдает команду уёбок, толкнувший Виду. Мы с ним обязательно встретимся. То, что он в маске, не спасет его.

С двух сторон меня подхватывают под руки, волокут на выход. Вида плачет, бежит за нами, продолжает умолять, чтобы меня не трогали.

— Ваня, я сейчас позвоню Камилле, чтобы она предупредила твоих родителей! — кричит, чтобы я услышал.

— Вида, отец знает. Оставайся в комнате, — прошу ее, особо не надеясь, что она послушается. Нужно, чтобы отец не забрал ее. Если у него получится, будет до хрена проблем.