Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна

Тело в эйфории, в голове — неразбериха. Вместо ответа самый сексуальный пилот Формулы-1 стискивает меня так, что на волосатых руках вздуваются вены. И посмеивается. О, этот сиплый смех. Кого угодно он может вывести из душевного равновесия.

— Знаешь, я начинаю понимать, почему Уотербери обожает тебя, — призналась я.

— Уотербери и тебя любит, — отозвался Гектор, — ты спасла детей из огня, сама чуть не сгорела, — тут он стал серьезным и провел ладонью по моим волосам.

— Что такое?

— Я очень переживал за тебя.

— Но мы даже знакомы не были.

— Это не имеет значения. Я волновался, и все тут.

— И при этом был убежден в том, что я тебя не перевариваю?

— Да. И оттого еще чаще думал о тебе.

— Обними меня.

Сели, прижались друг к другу. Будто через минуту расстаемся навсегда.

— Мы спали в одной постели? — уточнила я.

— Ну-у… — шкодливым тоном протянул Гектор, — вообще-то да. И знаешь, что?

— Не нравится мне эта интонация.

— Я обнимал тебя, пока ты спала. Обнимал, сколько хотел.

— И больше ничего?

— Возможно.

Мы засмеялись.

— Так что, они действительно удивились? — спросила я, чувствуя себя школьником, совершившим ну очень веселую пакость.

И Соулрайд с задором принялся расписывать мне диалог с моими друзьями из тату-салона. Я хохотала как сумасшедшая. Гектор обнаружил в себе нетривиальное чувство юмора. Когда он улыбался, воздух вокруг него казался мне искрящимся и плотным.

— Я уже стал твоим любимым гонщиком или еще нет? — с мальчишеским бахвальством спросил за завтраком восемьдесят пятый. — Будешь за меня болеть на чемпионате Дарта Хауэлла?

— Посмотрим, — я мечтательно вскинула брови, — если Хартингтон меня не уведет…

— От меня никто тебя не уведет. Можешь забыть об этом.

— Кстати, за что его так не любят?

— Он неплохой гонщик, хотя бывает невыносим, как сварливая бабка. Недолюбливают в целом его семейку… Его отец, Брюс…

— Я с ними знакома, — перебила я.

— Да вот это я понял уже. Так вот, отец Билла — богатый человек, как ты знаешь.

— А дома на стенах всякое дерьмо висит.

— Например?

— Джексон Поллок, представляешь. Какая безвкусица.

— Знаешь, заметил: нравится тебе меня перебивать.

— Не то слово, — рассмеялась я и чуть не подавилась чаем. — Так что там с Брюсом?

— Да ничего. Откуда у него большие деньги, догадываешься?

— Ха. Да это просто: тотализатор.

— Верно. Он вместе с еще парой человек — они больше не живут в Уотербери — искусственно создавали условия для денежных махинаций. И неплохо зарабатывали. Правда, это было еще до того, как я пришел в Формулу-1. Но еще не будучи пилотом, я все равно был завсегдатаем Гранж Пул Драйв. И все мы помним, как эта шайка спевшихся хитрецов попалась на своих нечистых делишках. Как откупилась. Те двое благоразумно уехали из города. Хартингтоны — остались. Годы прошли, а осадок все еще першит в горле. Но теперь за ними следят и подобного не допустят. К тому же… они жуткие зануды. Брезгливые и чопорные. Кичатся своим положением, воротят нос от небогатых, но достойных людей. А таких у Уотербери много.

— О, об этом можешь мне не рассказывать, дома я у них побывала…

— А говорила, что с Биллом у вас было несерьезно…

— А ты не упустишь момента съязвить.

— Ну естественно.

Я поделилась с Гектором своей историей под названием «Обед у Хартингтонов». Теперь был его черед смеяться. Он даже покраснел, все не мог остановиться. А я тоном заядлого рассказчика баек подливала масла в огонь.

— Вот скажи мне, Сара, если ты такая прямая и честная. Позволь задать вопрос.

— Валяй, — разрешила я, — взмахнув чайной ложечкой.

— Я действительно нравлюсь тебе?

— С чего вдруг сомнения? — нахмурилась я.

— Знаю: я меньше всего похож на неуверенного в себе человека…

— Это уж точно, — я коротко усмехнулась, — ты похож на самого харизматичного и непосредственного мужчину, которого я видела. Ты — личность, Гектор. И вот тебе наводка, ну просто на всякий случай. Телеграфирую: я сижу тут и завтракаю с тобой не потому что мне больше заняться нечем.

— А почему?

Я отложила еду и приборы в сторону, серьезно посмотрела ему в глаза.

— Я секретный агент Пентагона, меня под легендой забросили в Уотербери, чтобы я за тобой следила. Но операция вышла из-под контроля. Потому что объект слежки оказался слишком сексуален.

Гектор захохотал. По-ребячески искренне и слегка смущенно. И снова раскраснелся. С каждой минутой он раскрывал передо мною новые стороны, скрытые ото всех и потому такие удивительные. Наедине мне позволяли видеть гораздо больше. И не боялись, что я ударю в незащищенное место.

— Давай, Соулрайд. Ответная честность. Я жду.

Как меня забавляло общаться с ним в такой манере, будто он мой давний приятель, подтрунивать друг над другом, соревноваться в остроумии. По его хитрому взгляду я догадывалась — ему тоже все это по душе. Плясать на острие ножа, ведь мы еще так мало знаем друг о друге.

— Я задал этот вопрос не просто так, Сара. Многие девушки жаждут быть рядом со мной только потому, что я — гонщик. Им неинтересен я, их волнует мой социальный статус. Не то что бы я совсем недавно это осознал. Но все же такие вещи неприятны. Кому понравится откровенная ложь? Мне, например, никогда не нравилось, что девушки пропускают мимо ушей мои взгляды и убеждения. А так зачастую и происходит. Красно-белая форма на мне для них куда важнее, чем все, что я произношу.

— Я понимаю, о чем ты. Не буду лгать — ты нравишься мне внешне. Скрывать это глупо. Но мне мало твоей красно-белой формы с надписью 85 на спине. Дай время, и я выведаю о тебе все: вплоть до того, с какой ноги встаешь по утрам. Еще пожалеешь, что связался со мной. Я тебя замучаю своим интересом. Я жажду узнать тебя, как ничего и никогда не жаждала.

— Подумать только, — начал Соулрайд серьезным тоном, — только вчера вечером мы хлопнули по рюмашке текилы, и ты запрыгнула на меня, чуть на землю не повалила, — он искажал события в свою пользу, откровенно издеваясь, и у меня загорелись щеки, будто их натерли перцем, — а сейчас я ощущаю, будто мы знакомы с самого детства и никогда не расставались… И у меня… есть сильная потребность в том, чтобы ты никуда от меня не делась.

— Но рано или поздно мне придется уйти. Есть обязательства…

— Они есть у всех. Но знай. Я сделаю все, чтобы как можно чаще быть с тобой.

— Взаимно, Соулрайд. Взаимно.

Так начался наш роман, для многих непонятный и удивительный. Все свободное время мы проводили вместе, как и пообещали друг другу. Виделись каждый день, вместе завтракали, обедали и ужинали — либо у меня, либо у него, либо находили уютное местечко в Уотербери, где будет меньше всего глаз. А люди пялились, о да. И это было самой тяжелой частью отношений.

Совместный прием пищи параллельно разговору о чем-либо, ибо нам всегда было, что обсудить, — стал для нас с Гектором важнейшим ритуалом, от которого мы получали огромное удовольствие. В лепешку расшибиться, но кушать вместе — это стало нашим взаимным признанием в самых теплых и искренних чувствах, бессловесным признанием в кончиках пальцев, соприкасающихся на поверхности стола.

Ни с кем и никогда я с такой страстью и жадностью не общалась, не обсуждала все, что только есть в нашей жизни, чтобы узнать его мнение, чтобы понять его самого. Гектор не отставал от меня в этом стремлении тратить время на то, чтобы как можно подробнее узнать, что я за человек, каков мой характер и под каким углом я смотрю на жизнь. Это было удивительное время, полное незабываемых моментов.

Соулрайд стал воздухом, которым я дышу, водой, которую я пью, светом, что воспринимают мои глаза, последним образом перед сном и первой мыслью, едва я распахивала глаза по утрам. Я готова была поклясться, что знаю его даже лучше, чем себя. И с каждым днем мне сильнее хотелось, чтобы он до конца оставался со мной. Чтобы ничего не встряло между нами.