По ту сторону книги (ЛП) - Долгрин Хизер

- Ты прав. Не знаю, о чем я думала.

Он качает головой и допивает пиво.

- Я пойду, посмотрю телевизор. Надеюсь, ужин скоро будет готов, потому что я чертовски голодный, и ты знаешь, что я не люблю ждать.

Он покидает кухню, и я тихонько благодарю бога за это. Я знаю, что наши отношения ужасны. Он самый ужасный мужчина из тех, что я встречала. С тех пор, как мы познакомились, он сделал полный оборот на сто восемьдесят градусов. Раньше он был милым и любил писать вместе со мной. Теперь его заботят только его работы. Он не хочет, чтобы я писала, только если не помогаю ему. Я лучше него, в этом проблема. Раньше он был нежным, таким романтичным. Теперь, когда он прикасается ко мне, то становится тошно, и это тогда, когда он не бьет меня.

Я выскальзываю из своих мыслей, когда на духовке звенит таймер. Последнее, что мне нужно, сделать нечто, что разозлит его. Я достаю жаркое и позволяю ему остынуть, пока заканчиваю с гарниром. Как только все готово, я накладываю еду в тарелку и приношу ему, как он учил меня.

- Пожалуйста, милый, - он берет тарелку и смотрит на меня. Дерьмо. Я сажусь рядом с ним, и он переводит взгляд обратно на телевизор. Недавно он сказал мне, что я набрала несколько килограммов, и, вероятно, будет лучше, если я пропущу несколько приемов пищи. К счастью, от нервов меня всегда подташнивает, поэтому отсутствие еды не было проблемой.

Он ест, не обращая на меня никакого внимания, и единственная вещь, о которой я могу думать, это моя книга. Я так сильно хочу написать ее, но у меня бывает шанс только от случая к случаю, потому что я знаю, он сожжет ее, если узнает. Он сделал это со всеми книгами, которые я так упорно писала, разумеется, после того, как избивал меня. В начале все было не так плохо - удар здесь, толчок там. Теперь я начинаю побаиваться за свою жизнь. Удары сильные, и я уже несколько раз была в больнице со сломанными ребрами, порезами и синяками.

- Сколько еще мне нужно держать эту тарелку, пока ты не вытащишь свою голову из задницы? - я подпрыгиваю и беру тарелку. Он колко смеется, и я тороплюсь на кухню, чтобы положить ему еще. Я возвращаюсь с полной тарелкой, и он принимает ее, пока я сажусь рядом с ним, как гребанный робот, которым стала.

- Я не знаю, почему по отношению ко мне ты ведешь себя так запугано, - я поворачиваюсь к нему и смотрю так, словно он сошел с ума. - Лейкен, пожалуйста. Я ударил тебя всего несколько раз, и ты должна признать, что заслужила это.

Здесь я приперта к стене. Если я буду с ним спорить, то он точно выместит злость на мне, поэтому я заставляю себя улыбнуться.

- Ты прав, - кем я на хрен стала? Я только что сказала мужчине, что он был прав, когда жестоко избивал меня, потому что я заслужила это. Я так сильно боюсь за свою жизнь, что по пути потеряла саму себя. Я чувствую, как он двигается рядом со мной, и перевожу взгляд. Он улыбается мне приторно-сладкой улыбкой, и меня тошнит. Он хочет секса. Я ненавижу секс. Меня от него тошнит. Когда он касается моего тела, я желаю оказаться физически больной, а когда он внутри меня, то приходится сдерживать слезы.

- Почему бы тебе не убрать все после ужина, пока я в душе? Потом ты примешь душ, и увидимся в спальне.

Я сглатываю и натянуто улыбаюсь.

- Звучит прекрасно, - я забираю у него тарелку и иду в сторону кухни.

- Лейкен, я хочу, чтобы ты надела черную ночнушку. Знаешь, ту, которая создает впечатление, что у тебя есть хорошие сиськи, - я закрываю глаза от обидных слов, но поворачиваюсь с приклеенной улыбкой.

- Конечно.

Он поднимается, чтобы пойти в душ, а я убираюсь на кухне. Как только я заканчиваю, то слышу, как он закончил мыться. Я несусь в спальню, чтобы взять ночнушку, и тороплюсь вернуться обратно до того, как он увидит меня. Я слышу, что он заходит в спальню и закрывает дверь, мой сигнал к тому, что я могу пойти в душ. Именно это я и делаю, потом бреюсь, потому что ему не нравится чувствовать мои волосы. Как только я полностью побрита, мое тело вымыто тем мылом, которое ему нравится, конечно же, и голова помыта, я выхожу и начинаю подготовку к тому, что определенно будет еще одной ужасной ночью секса. Я наношу лосьон, оставаясь без ночнушки, пока сушу волосы. Ему не нравится, когда на моей ночной сорочке что-то есть, поэтому лосьон должен полностью высохнуть.

Я выпрямляю волосы и наношу макияж. Смотрясь в зеркало, крашу губы красным блеском, потому что, по его словам, красный его заводит. Я надеваю ночнушку и, безумно нервничая, иду в спальню. Натянуто улыбнувшись, я открываю дверь и замираю на месте. Я чувствую, как желчь поднимается в горле, и когда он смотрит на меня, желание бежать просто всепоглощающее.

- Что за чертов мусор? - моя книга, он нашел мою книгу. Страницы лежат по всей кровати, и он сидит, читая каждую из них. Я никак не отвечаю. Я слишком напугана. - Отвечай мне, черт побери, ты, лживая пизда.

Я делаю глубокий вдох, и паника накрывает меня.

- Она старая, милый. Я работала над этим много лет назад и собиралась выкинуть. Где ты, вообще, ее нашел? - моя книга, моя книга сгорит, а у меня нет никакой другой копии. Месяцы работы, и он сделает все очень болезненно.

Он сталкивает страницы с кровати и встает прямо передо мной. Я чувствую, как его яростное дыхание обжигает лицо, и мысленно готовлюсь к тому, что сейчас произойдет.

- Ты гребаная лгунья. Я нашел ее, спрятанную в задней части твоей тумбочки, словно какой-то грязный секрет, - он прав, именно этим она и была, хотя не должна была. Я так горжусь тем, что написала. Я смотрю вниз на ковер, он хватает мое лицо, сжимая щеки.

- Посмотри на меня. Не пытайся, мать твою, прятать сейчас от меня лицо. Ты написала нечто грязное и извращенное. Тебе это нравится? Тебе нравится, когда мужчина жестко входит в тебя? Нравится, когда он кусает твои соски? Наслаждаешься, когда его пальцы рядом с твоей задницей? - я пытаюсь покачать головой, но он только сильнее сжимает мое лицо, заставляя меня попробовать кровь из прокушенной щеки. - Думаю, тебе нравится это. Думаю, ты хочешь, чтобы я входил в тебя и кусал. Это заводит тебя? - я смотрю на него огромными глазами, потому что, черт возьми, нет, это не заводит меня. Мне становится от этого тошно. Он толкает меня, и я влетаю в туалетный столик.

Он идет к кровати, подбирает страницы и возвращается с ними ко мне.

- Татуировки покрывают его руки, его мышцы напрягаются, и он скрещивает руки на груди. Он подмигивает мне, и я улыбаюсь, смотря в эти голубые глаза. Он не говорит ни слова. Ему и не нужно, потому что мои трусики уже намокли, - он засовывает руку под мою ночнушку, грубо потирая киску. - Забавно, что сейчас ты не мокрая, - я молю, чтобы мое тело произвело что-то, что угодно. - Ты, грязная шлюха, - он бьет меня тыльной стороной ладони, и я наклоняюсь вперед, держась за лицо. - Не притворяйся, что тебе больно. Если верить этой книге, то тебе нравится, когда с тобой обращаются жестко, - он дергает меня вверх за волосы и наматывает их на руку, чтобы убедиться, что я буду смотреть только на него. Он отводит руку назад, и я знаю, что дальше он ударит в живот, поэтому напрягаю мышцы. Он дергает мои волосы сильнее, когда я закрываю глаза. - Не закрывай глаза, Лейкен, - я пытаюсь держать их открытыми, но когда он бьет меня в живот, они закрываются сами по себе.

Меня избивали уже около получаса. Я уверена, что у меня сломано, по крайней мере, одно ребро. Один глаз полностью отек, а с брови другого стекает кровь, и я продолжаю ее проглатывать. Я не могу даже двинуться. Мне уже и так невероятно больно, но его это не останавливает. Он ударяет меня коленом в бок, заставляя закричать от боли, и держит мои руки над головой. Боль настолько сильная, что я практически теряю сознание.

- Мне жаль, - это первое, что мне удается сказать в надежде, что он проявит милосердие и остановится.

- Тебе жаль только потому, что я об этом узнал, - он встает, и я кашляю кровью. Он убьет меня. Я ни за что не выберусь отсюда живой. Я слышу, как он собирает листки, и знаю, что еще не все кончено. - Поднимайся, - я изо всех сил пытаюсь встать с пола, но мне слишком больно. У меня нет сил для этого. Он наклоняется вперед и дергает меня вверх за руку, вызывая боль во всем теле. Ноги едва поддерживают меня, он хватает мое лицо руками, заставляя посмотреть на него.