С любовью, Лондон (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe"

— Просто признай, что ты ленивая задница, болтун!

— Я бы мог поспорить с тобой на эту тему, но сначала поем.

Лондон поставил коробку на книжную Пизанскую башню, которая вопреки всем законам физики осталась непоколебимой, одним движением сгреб все барахло с кровати, отправив его в кресло, и без того заваленное шмотками, и плюхнулся на нее.

— Присаживайся, — похлопал по покрывалу.

Послушно приземлившись рядом с парнем, я с опаской смотрела на стопку книг, прижатую коробкой, скользнув взглядом по названиям на корешках, и тут же вскочила, схватив коробку, от которой доносился аромат тёплого картона и пиццы. Отправив ее на пол, взяла первую книгу из неровной стопки.

— Ты офигел, я не пойму?! Это же Джек Лондон! Кто так обращается с книгами?! Варвар!

Лондон поднялся и медленно вытянул книгу из моих пальцев.

— Ты думаешь, ему не все равно? — спросил каким-то уж очень серьезным тоном.

На лице парня не было и намёка на иронию, и я перевела взгляд на книгу.

Да в чем дело-то? Хотя… если подумать… не тесновато ли в этой комнате сразу для двух Лондонов?

Я взяла в руки следующую. «Мартин Иден».

Несмотря на беспорядок и образ мыслей парня эта и прочие книги не выглядели обиженными своим хозяином, держащим собрание сочинений Джека Лондона у изголовья кровати. Так… какого Хармса тогда он поставил на книги эту коробку с пиццей? Хотел, чтобы я не видела их?

— Я ведь только варвар, получающий первые впечатления от цивилизации,** — произнес Лондон прежде, чем снова сесть на кровать. — Читала? — кивнул он на книгу.

Погладив потрепанный временем заскорузлый корешок, я ответила:

— Нет. Я… больше по Цицерону… Расскажешь? — с осторожностью спросила.

— Про Мартина?

— Про себя.

Лондон протянул руку и, обхватив мою ладонь, потянул к себе.

— Роуз дала мне их. Она сказала, это книги моей матери.

Он ухватился за книгу и вернул ее на прежнее место. Я села рядом на самый край кровати, не отпуская его руки.

— Зачем они тут?

— Я пытаюсь… понять, — усмехнулся он. — Понять, что она за человек… Она любила Лондона, но не любила меня. Согласись… мне есть, о чем поразмыслить, листая эти страницы?

— И… как давно ты их листаешь?

— Примерно, с двенадцати. Я тогда в очередной раз сбежал из дома. Тот скаутский костер под мостом, что мы жгли с тобой… он был не первым для меня. Я был трудным подростком, да и теперь не намного лучше… Роуз всегда была слишком терпелива и добра ко мне… Когда меня сцапали копы и в очередной раз вернули домой, она не ругала… а просто повела на тот чердак и показала ящик, где лежали вещи и книги ее младшей сестры, и сказала… что больше ей нечего дать мне, — он криво улыбнулся, поглаживая мою ладонь. — Но она была не права. Роуз и Джордж – они дали мне намного больше, чем… — и так и не договорил.

— Ты уходил из дома, чтобы найти ее?

— Нет… Не знаю. Это странное ощущение. Я просто… должен был идти, неважно куда. В те моменты я, почему-то, не чувствовал себя брошенным… А потом… два года назад мне стало известно, что она работает официанткой в одном кафе. Роуз не стала меня отговаривать и отвезла в Бостон. Но … она не узнала меня, Кейт. Принесла меню и даже не взглянула… Это был самый отстойный сэндвич в моей жизни, — зацепив зубами нижнюю губу, он покачал головой, выдавая что-то среднее между страдальческой улыбкой и гримасой разочарования.

Я чувствовала, что пора бы уже заткнуться, но все равно спросила:

— А… твой отец?.. Где он?

— Да, — кивнул Лондон, — это одна из причин, по которой я хотел встретиться с ней. Роуз не знает, кто он. Но в тот день я так и не решился заговорить. А потом больше и не пытался искать встречи… — он вдруг поморщился и добавил, — сегодня же праздник, Кейт… Дурацкая тема. Я еще не наскучил тебе со своим нытьем?

Он просунул руку мне за спину и уткнулся лицом в мою шевелюру. Я обняла парня за шею, ощущая подушечкой пальца, как отчаянно и нервно пульсирует его артерия.

— Это не нытье, ты ведь сам знаешь… Спасибо, что поделился, пусть, это было и не просто.

— Ну, есть немного, — он отстранился, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — Теперь ты расскажи о себе. Насколько не идеальна твоя жизнь? — спросил Лондон, сопроводив свой вопрос проницательным взглядом.

— Я не жалуюсь. Но знакомство с тобой, определённо, добавило ей идеальности.

Он улыбнулся так, будто с трудом мог поверить в мои слова, а я, ощутив приятное тепло в груди и потребность подкрепить свое заявление чем-то более существенным, обвила руками шею Лондона и легко коснулась его губ своими.

Признаться, это были самые восхитительные часы уходящего года по местному времени: я, парень моей мечты, аромат «Гавайской» пиццы и «Один дома» по телеку. Идиллию нарушили вопли, прозвучавшие снизу после того, как кто-то хлопнул входной дверью. Дважды.

— Я не верю, что безразличен тебе! Не будь трусихой и прекрати бегать от меня, Олли, чёрт бы тебя побрал, Митчелл!.. Либо мы все выясним прямо сейчас, либо…

— Это просто невозможно! Одиннадцать лет! Их надо включить в Книгу рекордов Гиннеса за самую долгую прелюдию, — усмехнулся Лондон.

Я повернулась к парню лицом, устраиваясь на его вытянутой руке.

— Завидуешь?

Лондон придвинулся ко мне и прошептал возле моих губ:

— Ничуть… Это мне все должны завидовать.

Мы снова целовались и лапали друг друга, пока до меня не дошло, что в доме стало подозрительно тихо. Больше никто не вопил и не хлопал дверьми. И я даже немного напряглась.

— Я проверю, — произнес Лондон. — Трупы нам ни к чему.

Спустя минуту или около того он вернулся в комнату, осторожно прикрывая за собой дверь.

— Ну что там?! — нетерпеливо спросила его.

— Это свершилось! — ответил он, качая головой. — Магуайр шлифует десна моей сестры прямо в прихожей. Они даже не заметили меня.

— Офигеть! Правда?!

— Хочешь взглянуть на это? — поморщился он. — Честно говоря, мне надо будет больше времени, чтобы привыкнуть к этому зрелищу…

— И… что теперь, как думаешь? Они будут вместе?

— Даже не сомневаюсь! Они поженятся и нарожают кучу мелких Магуайров, таких же упрямых, как и Олли, — откровенно дурачился Лондон, — но сначала мы как следует зависнем в загородном доме родителей Курта.

Я приподнялась на локтях и спросила:

— Каком ещё доме?

— Магуайру в субботу исполняется восемнадцать, — пояснил парень, — там охрененное джакузи, — мечтательно добавил. — Готовь бикини, Китти. Ты же не бросишь меня одного с парочкой этих ненормальных?

*Стихотворение Сергея Михалкова «Под Новый год».

** Цитата из книги Джека Лондона «Мартин Иден».

Вакханалия в колониальном стиле

Тёмная-синяя сумка из искусственной кожи с гордой надписью «Abibas» стояла на краю кровати, доводя меня до истерики одним своим видом. Собственно, в загородный дом мажорика Магуайра мы ехали всего лишь на сутки, поэтому я ограничилась сменной футболкой, бельем и, естественно, бикини. Олли вчера вынудила приобрести эти несчастные два клочка чёрной ткани на тоненьких завязках, пригрозив тем, что никуда не поедет, если я их не куплю. И сейчас купальник зазывно маячил из недр сумки и откровенно раздражал одним своим существованием. Да как в этой срамоте можно перед людьми расхаживать? Я уже представляла довольную физиономию Лондона, когда он увидит меня в нем, всерьез раздумывая о том, чтобы прикинуться больной, а лучше… мертвой, и лишить себя сомнительной радости светить перед парнями своими выпуклостями и округлостями.

— Ничего не забыла? — раздался голос мамы, которая так и не научилась стучать в закрытые двери. Повернувшись к ней, я обнаружила в ее руках темно-серый свитер из ангоры. — Вот возьми с собой, — сказала она, аккуратно сворачивая его, — пусть морозы тут так себе, но простудиться при плюс пяти – плевое дело. — Я и возразить ничего не успела, как мама уже впихивала свитер в сумку. — А это ещё что? — спросила она, выуживая оттуда за завязку мою обновку.