Идти туда, где ты (СИ) - Светлая et Jk

Новое начало

***

Воскресное утро Алиса встречала с хлюпающим носом и красными глазами, вжавшись в угол дивана в комнате Аленки Пиотровской. В руках держала огромную чашку с горячим чаем. С чашки на нее весело глядел внушительных размеров мужчина с удивительно подходящим ему отчеством – Потапыч. Аленкин папа, пребывающий ныне в Монголии вместе с супругой и младшей сестрой Аленки. От его смеющихся глаз Алиса принималась рыдать с новой силой.

- Ну вот чего ты опять? – хмуро спросила Алена. – Сколько можно?

- Я не понимаю, что случилось. Утром было все хорошо. На работу меня отвез, обещал вечером приехать. И не приехал. Его как подменили! – всхлипывала Алиса. – И девица эта…

- Бухой был?

Алиса кивнула.

- Ну, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, - уверенно, со знанием дела заявила Аленка. – Кобелина, че ты хочешь-то? Вляпалась, бывает. Пройдет!

- Пройдет… - вздохнула Алиса и посмотрела на телефон. Тот, естественно, молчал. Сама она звонить не решалась. Не зная, чего боится больше – что Илья не ответит, или что ответит и снова наговорит грубостей.

Все его слова кружились в голове, пока она ночью судорожно размышляла, что ей теперь делать. Домой, к маме, вернуться не могла. Во всяком случае, не сейчас. После всего сказанного Ильей выслушивать мамино «я же тебе говорила!» было выше ее сил. Почти удачей, если в ее сложившемся положении хоть что-то могло называться удачей, оказалось то, что вечером звонила Аленка, приехавшая на выходные.

- Пройдет! – продолжала вещать подружка. – Что ты от мажора хочешь, а? Любви большой и чистой? Так он не умеет. Сама говорила, как познакомились, как он приставал тогда. Получил свое, наигрался и бросил. Гад!

Алиса снова кивнула, глядя в счастливые глаза Геннадия Потаповича. Он всегда излучал оптимизм и точно знал, что надо делать. При любом раскладе. Интересно, что бы он посоветовал, если бы не строил свой корабль за тысячу километров от Петербурга.

- Ален, а ты обратно когда? – спросила задумчиво Алиса.

- Та вечером, когда ж еще… мне на пары завтра. Первую прогуляю, а потом… Слушай, а вместе поехали?

- А можно?

- Ну а чего нельзя? – приподняла бровь Аленка. – Что ты тут теряешь? Потрясающе перспективную работу на заправке?

- Зарплату платят вовремя, - криво усмехнулась Алиса.

- Ну позвони, предупреди, в отпуск попросись, в конце концов! У меня поживешь. А то скиснешь здесь.

Алиса понимала, что скиснет в любом месте, но надо было хотя бы попытаться что-то делать. Или что-то изменить. Пусть это будет смена питерских улиц на московские.

- Новодевичий монастырь посмотрю, - истерично хихикнула она.

На работе, к ее огромному изумлению, отпустили без лишних разговоров на две недели. Разве что Петруня что-то крякнул невразумительное про попавшую под хвост вожжу. Что, впрочем, было недалеко от истины в понимании Алисы.

И уже на следующее утро она варила кофе для Аленки, мечущейся по московской квартире в поисках любимых джинсов.

- А в других никак?

- А в других у меня задница, как у бегемота! – рассмеялась Пиотровская и весело подмигнула.

Подруга старалась. Очень старалась делать все для того, чтобы Алисе было хоть немножечко легче. Болтала о том, куда попрет ее после пар, обещала занять по полной программе. Ныла, что ей нужно срочно придумать себе какое-то занятие. «А когда мы с Игорем разошлись, я себе бровь проколола! - заявила она, будто бы намекая. – Помогло!»

- Признайся честно, что на пары не хочешь, - улыбнулась вслед за ней Алиса.

- Та кто туда хочет? Кроме чокнутых, вроде тебя! Чего поесть – найдешь в холодильнике, короче.

Аппетит отсутствовал. Потому Алиска выбралась из дома почти следом за подружкой. Сначала, не задумываясь, механически шагала в потоке людей, который всегда приводит к остановке или, в ее случае, к метро. Соображать начала только на «Спортивной» - монастырь, будь он неладен! Хохотнула и, спросив первого попавшегося прохожего, в какую сторону идти, потопала в указанном направлении.

Она медленно брела вдоль светлой стены, не глядя на купола и башни. Для этого надо поднимать голову вверх. А наверху было небо. Небо, которым однажды с ней поделился Илья. С тем, чтобы потом отобрать. Пригвоздить к земле так, что не подняться.

Она останавливалась посмотреть на уток, топтавшихся у кромки покрытой льдом реки, тоскливо радовалась, что прохожих в такую погоду совсем немного, торчала у лавок – рисовала пальцем по снегу бабочек…

А вечером торжественно объявила Аленке:

- Я завтра в Пермь уезжаю.

- В какую нафиг Пермь? – взвизгнула подружка и даже подпрыгнула на месте вместе с кастрюлькой, в которой грела суп – на себя и на Алису.

- В уральскую, - улыбнулась она и пояснила: - Вообще-то мне в Иркутск надо.

- Ты чего это? Из-за своего козла, да? Не звонил?

- Не звонил. Я набрала один раз – он не ответил. Не буду больше. Но дело не в этом…

И Алиса, лишь бы не заглядывать в страшное, не вспоминать, лишь бы чем-то занять собственный язык, принялась рассказывать историю своего прадеда, о котором знала мало, но почему-то очень хотелось узнать больше. О бабке в Иркутской деревне. О том, что это далеко и займет время. И что никуда бы не собралась, если бы в рюкзаке не оказался учебник польского.

Она шла в тот момент по улице, названия которой не знала. Но знала точно, что ей просто невыносимо по ней идти. Слишком больно думать и слишком больно дышать. В горле пересохло и очень хотелось пить. На морозе ледяную воду. Она залезла в рюкзак, который таскала за спиной. А там… Василевская Д., Кароляк С. Учебник польского языка.

«Так что скоро поедем в твою деревню Яковскую. Искать польских предков. Свобода, блин», - ясно и четко раздалось в ее голове, и она едва подавила подступившее рыдание. Но решение приняла.

Пиотровская выслушивала. Под суп с соленым огурцом. И ворчала, что ее не интересует Алискин аппетит – а потому пусть ест! Словом, продолжала оказывать моральную и не только моральную поддержку. Лишь под конец выдала:

- С дубу ты рухнула, Куликовская! Хотя в Иркутск лучше, чем ерундой маяться. Может, отвлечешься. Польский прадед!

Но отвлеклись они раньше. Аленка категорически отказалась идти на следующей день в свою академию, потому как есть более важный повод: собрать Куликовскую в дорогу. Были куплены брюки. Пару свитеров Пиотровская выделила из собственных запасов и еще полдня вдохновенно готовила.

«Чтобы не померла с голоду по дороге в свою Сибирь», - глубокомысленно заявила подруга.

Пока она колдовала на кухне, Алиса позвонила маме. Выслушав отчет о здоровье, заботах бабы Зои и намерениях Виталика жениться, она быстро сказала:

- Мам, я если вдруг не позвоню в какой день – не волнуйся. У меня отпуск, поеду Марту Куликовскую искать.

- Опять двадцать пять! – Алиса так и видела, как мать всплеснула руками. – Заняться тебе нечем! А работа? А курсы?

- Это всего две недели.

- Только не говори мне, что ты едешь сама, пожалуйста!

- И не говорю, - быстро ответила Алиса.

- С Ильей своим?

- Ну а с кем же еще!

И поразилась себе, с какой легкостью она врет матери который уж раз в том, что касается Ильи. Алиса понимала, что это не его вина, но причиной, так или иначе, оказывался он. И собственное желание не думать, а потакать чувствам, верить всему, что он говорил.

- Вы с ним оба детский сад! – принялась выговаривать Любовь Михайловна, оседлав своего любимого конька. – Ладно ты, но он уже университет заканчивает! Живут они вместе, как же!

- Вот потому, что университет заканчивает, и не отпускает меня одну, - улыбнулась в трубку Алиса, почти поверив собственным выдумкам.

- Ну ладно, ладно… - пошла на попятный мама. – Я к нему уже почти привыкла… Едете когда?

- Сегодня вечером уезжаем. Ты не волнуйся, ладно?

- Я буду волноваться. Я мать.

- Я скоро вернусь.

Уже сидя в автобусе, Алиса вспоминала их разговор. Ей придется все рассказать маме, когда вернется домой, и для этого придумать более легкую версию их с Ильей расставания. А еще ей по-прежнему не хотелось верить, что это навсегда, и она никогда больше его не увидит. Несмотря на данное Аленке обещание, достала телефон и набрала его номер. Ждала до последнего, пока оператор не закончил вызов.