Воскресный роман (СИ) - Светлая et Jk

- Имеешь полное право! – вспыхнул он и разжал пальцы. – Было бы даже странно, если бы верила. Только чем ты лучше, если я у тебя по воскресеньям, а в остальные дни у тебя Дима, или кто там?

Лера вздохнула и отвернулась.

- Давай остановимся на том, что я хуже тебя. Можем добавить к этому, что я тебя не стою.

- Что за чушь!

- Ты сам только что сказал.

- Я не только это сказал! Там еще про любовь было, - Кир резко развернулся и отошел к окну. Выглянул на улицу. Снег окончательно перешел в дождь. Уже несколько дней беспросветно. – Ты мне не веришь. Ок. Я сам для этого сделал немало. Прости, я действительно не влюбился в тебя еще в школе. Я влюбился сейчас. Оказывается, так бывает.

- Я цветы люблю, - сказала она невпопад.

- Надо было подарить тебе букет Новицкого… - вздохнул Кирилл и снова повернулся к ней. – Ну можешь ты понять, что я тогда вообще не думал, а? Ты же умная! Да, я мог иначе вести себя с тобой. Я вообще много чего мог. Мне все казалось, что есть вещи интереснее, чем то, что меня окружает. Было бы хуже, если бы я тебя вместо Каринки в спортзале зажимал. А сейчас я тебя люблю. Правда, люблю. И в воскресенье все было, потому что люблю. Лез бы я иначе в чужие отношения.

- В какие отношения? – сосредоточенно спросила Лера.

- В твои. С твоим… женихом или кто он там…

- У меня нет жениха, - удивленно протянула она. – Никого нет.

- Как это нет? – хмыкнул Кир и замер с открытым ртом. Дошло. Очередное прозрение за несколько суток. С губ сорвался смешок. – Карииииинка! – протянул он. – Вот же дрянь!

- Что Каринка?

- Приходила разоблачать роковую женщину Леру Митрофаненко, у которой, кроме меня, жених еще есть, - уже в голос хохотал Кирилл.

Лера похлопала ресницами и пробормотала:

- Смешно.

Вересов резко перестал смеяться. Как оборвалось что-то. В два шага приблизился к ней, но больше не хватал, на себя не дергал. Просто рассматривал ее лицо. Долго. Целую вечность и полминуты по часам. А потом тихо сказал:

- Я запомню про цветы. А что ты любишь еще?

- Тебя.

Кирилл втянул воздух, чтобы спросить на выдохе – нерешительно и так непохоже на себя:

- И даже рискнешь меня поцеловать?

Она несмело коснулась пальцами его ладони и произнесла:

- Я кажусь тебе дурочкой?

- Нет… Наоборот… Я себе дураком кажусь возле тебя, - он захватил ее ладошку, чуть пожав, и притянул ближе.

- А я и есть дурочка, - сказала Лера и уткнулась носом ему в плечо. – Я тоже Карине поверила. Она сказала, что я тебе нужна для галочки. Вспоминала выпускной и лето после него…

- Лер… - он прижал ее к себе сильнее и улыбнулся. И снова почувствовал в себе это странное и новое чувство – нежность. – Какие нафиг галочки? Я, конечно, тот еще подлец… ну там… домашку скатывал, Митрофанушкой называл… Но честное слово, я… черт…

Не договорил. Зарылся носом в ее волосы и стал покрывать быстрыми поцелуями макушку, лоб, нос, щеки, пока не добрался до губ. И в губы выдохнул:

- Честное слово, Лер…

Она кивнула и легко, так же несмело, как чуть раньше касалась его руки, прижалась к нему губами.

А что случилось в этот вечер после их поцелуя, мы вам не расскажем. Довольно рассказанного. Но в доставку пришлось звонить повторно – мяса на двоих не хватило.

Глава 11

Когда ты в отпуске – каждый день воскресенье.

Для Леры каждый день отныне стал двойным воскресеньем – теперь был Кирилл. Она все еще не верила, что происходящее ей не снится. И просыпаясь утром, боялась открывать глаза, пока не чувствовала его рядом. Потом открывала один глаз, второй, тихонько выбиралась из-под одеяла и шла на кухню варить кофе.

И ждать, когда на запах придет Кирилл – сонный и лохматый. Родной.

Правда, в отличие от Леры, Кир в отпуск не ушел. Взял отгул в пятницу. Но она тоже была для него воскресеньем. А вечное воскресенье – оказывается, здо?рово.

Здо?рово просыпаться от аромата кофе. Здо?рово шарить рукой по постели, чувствуя, как измята простыня. Здо?рово даже выползать из кровати и плестись на кухню. Целовать Леркину шею, обнимать ее всю и зарываться носом ей в волосы. А потом вместе завтракать. И весь день предаваться безделью в объятиях друг друга перед телевизором. Узнавать друг друга – здо?рово.

А еще лучше убеждаться каждую минуту в правильности происходящего в жизни. Так, будто все стало на свои места после бесконечного хаоса. Он никогда не страдал перфекционизмом. Но сейчас кайфовал от этого ощущения.

Кайфовал, стоя на пороге кухни и с улыбкой наблюдая за Лерой, сидевшей за столом с чашкой кофе и что-то читавшей. Это был четвертый день его пребывания в ее квартире. И это было все-таки настоящее воскресенье.

- Я все думал, когда увижу тебя с книжкой, - хохотнул он, скрестив руки на груди. – Ты раньше всегда читала.

- Сейчас гораздо реже, - она отложила книгу в сторону. – В основном, в маршрутке.

- Молодец, хвалю, - подмигнул он ей и подошел ближе. Запустил пальцы ей в волосы, стал легко и нежно массировать кожу под ними. И сам разве что не замурчал от удовольствия. – В школе, между прочим, за тобой и бегать-то было стремно – такая ты была умная. Только Климов и решался. И то, потому что сам задрот.

- Спасибо, - усмехнулась Лера.

- Пожалуйста! – Кир поднял ее со стула, сел сам и усадил к себе на колени. Это не заняло много времени. Зато теперь она была снова вся – его. – Я с тех пор вырос. Мозг – это сексуально.

- Много думать – вредно! – она обняла его за шею и поцеловала в щеку.

- Это и мой грешок тоже, веришь?

- Ну ты дураком никогда не был, - Лера устроила голову на его на плече и прикрыла глаза.

- Смотря в чем, - хмыкнул Кирилл и поцеловал ее макушку, поглаживая по плечам. И вот в это самое мгновение все-таки увидел. Увидел, что именно читала его Митрофанушка. Книга лежала на столе обложкой вверх. Босая. Рыжая. На поле. Вероника Закревская, твою мать! Кир негромко хохотнул и пробормотал: - Бестселлер, блин!

- Что? – переспросила Лера.

- «Кофейный роман», - рассмеялся Вересов. – Вот от тебя не ожидал. Ладно бы Хемингуэя!

- Ааа… Мне интересно. Все-таки Марина Николаевна…

- Марина Николаевна!

- Кофе будешь? – спросила Лера, отодвигая книгу.

- Буду. И тебя буду.

Лера хихикнула и вскочила на ноги. Он легонько ущипнул ее за зад. Она взвизгнула и умчалась в комнату.

- Сам себе делай кофе! – раздался оттуда ее голос.

К тому времени он уже не хотел никакого кофе. Не сейчас. Он взял со стола книжку и вместе с ней ломанулся за Лерой.

- Компромисс, - проговорил он, показавшись на пороге, - я главный в спальне, а ты – на кухне.

- Договорились!

- А в Зазимье со мной поедешь?

Лера набрала побольше воздуха и спросила:

- Когда?

- Когда закончим все наши дела в спальне и на кухне.

- Давай не сегодня, - попросила она.

- Черт! А я думал, ты сегодня покладистая!

- Кирилл…

- Двадцать пять лет Кирилл. Там кумирша твоя будет, - Кир продемонстрировал книжку.

Она жалобно посмотрела на него. Он выдохнул. Бросил книжку на полку и демонстративно уселся возле нее на кровать, подтягивая трусы.

- Автограф хоть привезти тебе? У меня там связи есть, все такое.

- Не надо, - замотала Лера головой.

- В следующий раз не отвертишься.

- Ну Кирилл, - прошептала она.

- Лер, - шепнул и он, скорчив умоляющую рожу.

- Потом как-нибудь.

- Ну-ну, - выдохнул он и, наконец, ее поцеловал.

Завершение дел в спальне, где главным был Кирилл, и на кухне, где заправляла Лера, заняло несколько больше времени, чем планировал Вересов-младший. Но хотел он того или нет, а в Зазимье ехать пришлось. Потому что четыре дня в одних и тех же брюках – все-таки перебор. И совершенно пофигу, что в них ходить ему особо не довелось. Разве только к входной двери, когда приезжал очередной курьер из доставки еды.

В конце концов, пора было выбираться в мир, к людям. Эта мысль не доставляла никакого удовольствия. И с подобной необходимостью он готов был мириться лишь при условии, что, вернувшись обратно, он найдет Леру там, где оставил. Вересов-младший превратился в отвратительного собственника. И не особенно переживал по этому поводу. Оно того стоило. Оно стоило всего на свете.