Я ее забираю (СИ) - Ковалевская Алиса



Поймав её руку, я дёрнул Марику на себя. Она подалась вперёд, ладонь её упёрлась в моё бедро, дыхание коснулось подбородка.

— Уверена? — сгрёб её волосы, прищурившись, посмотрел в глаза.

— Уверена, — выдох возле самых моих губ.

Мгновение, и ничтожное расстояние исчезло вовсе. На губах её чувствовался привкус выпитого только что вина, кожа была тёплой от солнца. Сняв с её волос ленту, я отпустил её, и та, подхваченная ветром, осталась где-то в прошлом. Вопросы без ответов и она. Она…

Распушив её волосы, я запустил в них пальцы и углубил поцелуй. Смял её, сгрёб, целуя всё жарче и откровеннее, гладя её голову, шею, плечи, забирая её себе. Да чёрт с ним, с этим Кондратьевым! Запрокинул голову, прикусил кожу на скуле и, пройдясь языком по изящной шее, поцеловал. Жадно, клеймя, ставя на ней свою метку.

Да, именно так. Потому что я забираю её себе.

20

Марика

Остаток дня я провела, шатаясь от стенке к стенке. Там, на крыше, у меня снова была возможность рассказать Максу про брата, но я ею не воспользовалась. Снова. И снова я находила отговорки, причины…

На город уже опустилась ночь, город ожил и раскрасился миллионами разноцветных огоньков. Присев на уголок кожаного дивана, я смотрела сквозь панорамное окно и думала, что делать дальше. Как сказать ему, как объяснить, чтобы не разрушить то, что и так было ещё слишком хрупким. Застонав, я опустила лицо в раскрытые ладони и с минуту просидела не шевелясь и практически не дыша. В мире столько мужчин, а меня бесповоротно тянет именно к этому. Да что там тянет! Если бы просто тянуло…

— Ты что сидишь в темноте? — услышала я голос Макса одновременно с тем, как комнату озарил неяркий свет.

Макс стоял на пороге: растрёпанный, немного помятый со сна и, щурясь, смотрел на меня. На нём были лишь домашние штаны, и я против воли скользнула взглядом по его торсу, по литым мышцам, по орнаменту татуировки. Почувствовала, как всё внутри отзывается на него, на его близость. Но то были не просто инстинкты. Наряду с желанием коснуться его губами, было другое — просто обнять и простоять так минуту-две.

Откуда-то из глубины сознания вновь поползли дурацкие мысли о том, что этого момента могло уже и не быть. Что его могло уже не быть. Иррациональный страх, что я почувствовала, был таким сильным, что у меня заколотилось сердце. Молча поднявшись, я подошла к Максу и обхватила его руками. Опустила голову на плечо, судорожно выдохнула и сглотнула.

— Ты чего? — Макс положил мне руку на спину.

Голос его звучал напряжённо, будто он силился понять, что случилось, и не мог сделать этого. Я лишь покачала головой и обняла его ещё крепче. Уголки глаз жгло непонятными, непрошенными слезами.

— Ты хоть понимаешь, что могло случиться? — не выдержав, просипела я. — Макс…

— Ничего не случилось, — он погладил меня по спине вдоль позвоночника, успокаивая, убеждая, что всё действительно в порядке, но это лишь ещё сильнее выбило меня из равновесия.

Всхлипнув, я ткнулась в него лбом. Переборола слёзы, но рук разжать так и не смогла.

— Я не хочу тебя потерять, — слова сами собой слетели с губ. Искренние, обнажившие меня перед ним сильнее, чем прежде. Провела ладонью по спине, коснулась повязки на боку. — Ты даже сейчас… вместо того, чтобы лежать, ты…

Кажется, у меня начиналась истерика. Макс тоже почувствовал это и, крепко взяв за плечо, всё-таки отстранил от себя. Уверенно посмотрел в глаза и проговорил чётко чеканя каждое слово:

— Ничего не случилось, Марика. Всё в порядке. И будет в порядке, ты меня поняла?

Взгляд его держал меня. Таящаяся в глазах темнота проникала в меня, но не пугала, не сковывала, а успокаивала и окутывала теплом.

Слизнув с губ слёзы, я потихоньку кивнула. Стёрла со щеки сорвавшуюся слезинку и кивнула уже увереннее. Приподняла руку и, не отводя взгляда, коснулась скулы Макса.

— Мама всегда говорила мне, что у меня талант влипать в истории, — потихоньку всхлипнула и усмехнулась сквозь слёзы. — Кажется, она права.

— Ты вообще талантливая, — он прижал мою ладонь к щеке и потёрся колючей щетиной.

Повернулся и прихватил зубами кожу, вызывая чуть заметную дрожь. Прикусил подушечку большого пальца и снова посмотрел в глаза. Чернота, до сих пор мягкая, тёплая, превратилась в бархат. Обманчиво мягкий, с огненными всполохами в самой глубине бездны. Меня обдало жаром.

— Я перед тобой тут душу выворачиваю, — руку высвободить я не пыталась, напротив, мне хотелось, чтобы он не отпускал. Чтобы держал меня, чтобы я чувствовала его. — А ты…

— А я? — уголок его губ дёрнулся. Он снова поднёс мою руку к губам и прикусил кожу на запястье. Прищурился, глядя мне в глаза. — Вообще, я чаю выпить собирался. Но сейчас сомневаюсь, что мне хочется именно этого.

Я всё ещё чувствовала привкус горьких слёз, запоздалый страх, так внезапно накативший на меня, ещё царапал сердце. Я покачала головой и таки высвободила руку.

— Тебе хочется именно этого, Макс, — ответила с усмешкой и, обойдя его, пошла в сторону кухни. Чувствовала, что он смотрит мне в спину и, не удержавшись, обернулась.

Он и правда смотрел. Стоял, привалившись плечом к косяку и наблюдал за мной. Снова этот бархат…

— Что ты думаешь делать дальше? — осторожно спросила я, когда мы вернулись в спальню. Сама не знаю, что конкретно имела в виду — личное ли, Ивана, оказавшегося на деле вовсе не Иваном, а… кем был этот человек, я понятия не имела и, честно говоря, иметь не хотела. Но неопределённость пугала меня.

Сама того не подозревая, я оказалась затянутой в какую-то игру. Матвей Кондратьев… Снова и снова я силилась вспомнить, слышала ли хоть раз это имя, но нет. В памяти не мелькало даже намёка. Никогда.

— В каком смысле? — Макс бросил штаны на кресло и подошёл ко мне. Коснулся ворота рубашки и принялся расстёгивать пуговицы.

— Макс, — предупреждающе качнула я головой и сжала его пальцы.

— Просто сними её, — спокойно, жёстко попросил… приказал он, глядя мне в глаза. Да, это был именно приказ, противиться которому я не могла. И не хотела. — Сними, Марика, — повторил он ещё тише и расстегнул первую пуговицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За ней последовала вторая и третья. Рубашка, соскользнув с моих плеч, упала на пол, и Макс медленно осмотрел меня. Так же медленно, как и в тот день, когда мы впервые встретились, но совсем иначе.

— Знаешь… — губы его вдруг исказила невесёлая усмешка. — Ты стоишь куда больше, чем триста тысяч баксов.

Не знаю, что я должна была почувствовать, услышав эти слова. Наверное, нечто похожее на удовлетворение, ибо сумма и правда была внушительной. Вот только удовлетворения я не почувствовала. Отвернулась и отдёрнула одеяло, собираясь лечь.

— Марика, — Макс взял меня за плечо и развернул к себе лицом. Прищурился, глядя мне в глаза. Должно быть, почувствовал перемену в моём настроении. — Что не так.

— Всё так, — выдохнула я, не понимая саму себя. Он не отпустил, напротив, сжал плечо крепче.

— Ты говоришь обо мне, как о дорогой проститутке, — наконец призналась я. — Об очень дорогой, но всё равно проститутке.

Губы его снова исказила усмешка. Второй рукой он коснулся моего лица, провёл пальцами по щеке, заправил за ухо прядь волос.

— Намного дороже, девочка, — вкрадчиво сказал он. Взгляд прямо мне в душу, будто бы он пытался выжечь эти слова на моём подсознании. — И дело не только в деньгах.

Мы стояли, глядя друг на друга. Немой диалог, где каждый пытался понять что-то для самого себя, что-то сказать и что-то распутать. Дело не в деньгах…

— А если бы тебе предложили за меня пятьсот? — раздражение, охватившее меня, рассыпалось вместо с горьким чувством свернувшейся внутри обиды. Я усмехнулась, коснулась кончиками пальцев его груди, провела по орнаменту.