- М?
- Я тебя тоже, детка. И всё это время… И буду… Давай, еще девчонку родим? Ты обещала всё простить…
Ах, если бы было так просто всё.
Не моргая смотрю на Степу.
Стёпа, в окружении новых игрушек сидит на диване - паук, маркеры, блокнот, фонендоскоп, шприцы без игл, губная гармошка, планшет, по которому фоном идут мультики, набор отверток... Чадов готов отдать ему всё, на что тот положил глаз.
- Вот! - поднимает раскрытый блокнот Стёпа. - Если наоборот...
"Роб - Бор" - написано там кривенько.
- Роб-берт... Бор-рис... Всё наоборот!
В шоке смотрю на буквы. Действительно... всë наоборот с ними. Вообще всё! И плохое и хорошее.
Чадов сверлит меня взглядом.
- Слышал, когда двое очень любят друг друга, у них рождаются гениальные дети. Малой, а всё понимает.
- Что понимает?
- Степаха, я хороший?
- Хороший!
- Во-о-от.
- Не надо о "нём" говорить плохо! - шепчу я. - Чадов, ну, отдай телефон, пожалуйста. Я хочу сообщить мужу, что с нами всё в порядке. У нас в семье есть проблема с безопасностью сейчас. Ты отчасти в курсе и видел... Это негуманно, Борис, держать человека в неведении, где его жена и... ребёнок в такой момент.
- Мой ребёнок.
- Тише!! - бросаю взгляд на засыпающего Стëпу.
Двигаю по столу к Борису сладкий чай с мятой.
- Уверен, он пасет свою тачку и уже понимает где ты.
- Он же полицию вызовет. Начнутся разборки. Стёпа может перепугаться и расстроиться из-за вашего конфликта. Ну, зачем?
- Ну ты Степаху то совсем в нежные фиалки не записывай. У него выдержка посильнее, чем у тебя будет. Он же мужик.
- Он ещё совсем малыш, ясно! - с угрозой прищуриваюсь я.
- Ясно-ясно... - сдаваясь раскрывает ладони.
Делает усилие над собой, морщась от неприязни.
- Ладно.
Достает из пачки сигарету с зажигалкой.
- Сообщи, что ты в безопасности.
- Телефон, - требовательно тяну руку.
- При мне, на громкой. Потом сдать на базу.
Достаёт из стола.
- Ещё чего!
Вытаскиваю у него из губ сигарету, а из пальцев - зажигалку.
- Нельзя тебе.
Отворачиваясь, выхожу с кухни на веранду.
Прикурив его крепкую сигарету, разбираю пропущенные звонки.
С работы! Три пропущенных. Мой бывший зав.отделением из психосоматики... Что-то случилось.
"Мы в порядке! Позже наберу." - пишу лаконично Роберту.
Перезваниваю Ивану Алексеевичу.
- Добрый вечер...
- Юлия Юрьевна, у нас тут... Сомнения во вменяемости одной из пациенток гинекологии. Не подписывает согласие на операцию. А у нее внематочная…
Раньше, я работала на экспертизе по таким случаям, делая заключения о вменяемости.
- Оу... Чем же я могу помочь? У вас там хороших специалистов пол отделения.
- Да. Но она просит Вас лично...
Глава 32 - Мир рушится
Глава 32 - Мир рушится
- Юля... Юль, сядь. Чего ты мечешься?
- Ненавижу такие ситуации, - смотрю в темное окно.
- Ты не обязана ехать.
- Меня попросили о помощи. Там у женщины критическая ситуация.
- Ты абсолютно профнепригодна.
- Я знаю.
- Но ты замечательный человек…
Нет. Я просто гипертрофированный самоед! Я не понимаю, как отказывать в просьбе о помощи. Может быть, потому что мне в таких просьбах многократно отказывали в детстве те, кто мог помочь. И это для меня триггер! И беременность - своя, чужая - это для меня тоже красные линии.
И меня трясёт.
Быть может, ситуация и не стоит того. Но я же сама себе придумала уже конец света. Что если уж именно меня просят вот в такой вот странной ситуации...
- Детка...
Раскрываю ладонь, прося меня сейчас не трогать. Мне нужно успокоиться. И проанализировать все адекватно.
- Да на, держи - кладет передо мной ключ. - Езжай.
Смотрю на него в отражение темного окна. Чадов слишком теплый... Моя броня начинает неотвратимо таять. И это ужасно.
- Нет...
Как я его оставлю?.. А вдруг что-то?
Хмуро покрутив в руках телефон, нажимаю на дозвон.
- Роберт... Стоп. Подожди! Мы в порядке, правда. Я по работе. Ну, выслушай меня, пожалуйста! - рявкаю я тихо и требовательно. - Эта ситуация не терпит, нет. У тебя в отделении пациентка. Дарья Климова, - перебиваю его поток слов, обвинений, тревожных наездов.
- Климова? - вдруг замолкает он.
- Ты ее знаешь?
- Само собой.
- Она просит, чтобы я подъехала к ней. Как психиатр. А я сейчас... ммм... никак не могу.
В трубке все ещё тишина, и ни слова о причинах, по которым я не могу. Хотя я уже морально приготовилась отбиваться. Интуитивно, я чувствую что-то неладное.
- Она отказывается от операции.
- Я в курсе. Завтра с утра разберемся.
- Меня просят приехать на освидетельствование вменяемости. От других психиатров она отказалась.
- Бред! - отрывисто. - Нечего тебе там делать. Ты давно не психиатр. А она много себе позволяет - требовать и отказываться.
В моей голове щелкает.
- То есть, мне не ехать?..
- Нет.
Не ехать туда, где я буду в поле твоего доступа, а оставаться с Чадовым? Ты же знаешь, что я у него. Не можешь, не догадываться! И ты не воспользуется ситуацией, чтобы вразумить меня?? Это не похоже на Роба. Совсем.
- Ты не мог бы попросить кого-то из персонала, дать ей мой номер телефона?
- Юленька... Какая Климова, в самом деле?!..
- Я перезвоню.
Он что-то мне пишет, я не читаю. Не нужно сбивать меня с толку! Я словно нащупала "болезнь". Где-то там глубоко... Не знаю что это. Понятия не имею. Но я хочу узнать!
Это как-то связано с моим ощущением вечного плена внутри. Я его ненавижу...
Проходя мимо Чадова, решительно ловлю пальцами его пульс на шее, чуть задирая его голову.
- Ух...
- Тихо. Он ускоряется...
- Сядь сверху, оно вообще взорвется.
- Одевайся, поехали. Сделаем тебе заодно кардиограмму.
- Степаха спит.
- Ничего...
Накинув пальто и обувшись, закутываю Степу в покрывало и осторожно поднимаю на руки.
Чадов спускается сверху, застегиваю ремень на джинсах.
Сердце моё ёкает при взгляде на это действо. Я вдруг вспоминаю что такое секс. Не фантазируемый, а реальный. Вот он рядом в метре от меня.
Мне становится жарко. Лицо вспыхивает.
Надев кроссовки, забирает у меня из рук Степу.
- Я сам понесу.
Чадов садится на заднее со Стёпой на руках.
Улицы пусты, я еду не спеша, пытаясь поймать за хвост суть ситуации.
Я наверное, реально, не совсем в себе. Веду себя как параноик, который видит подтверждения теории заговора против него во всякой безобидной мелочи.
- Я странно себя веду? - ловлю взгляд Чадова в зеркало заднего вида.
- Ну ты вообще у меня странненькая...
У него...
Держаться, Крынская! Эти песни он тебе уже пел. Слова - это не то, чем стоит очаровываться. Истина банальна... Но только не для тех, кто пережил эту истину на себе.
- Степаха смешной... - разглядывает его лицо.
И в больницу он его заносит тоже сам. Гордо, как вымпел! И никакие мои мольбы и просьбы просто не слышит! Игнор. Чадов тоже видимо “аутист”, когда ему так хочется.
Мы, торопясь, идем по коридорам. Залетаем в закрывающийся лифт.
- Юлия Юрьевна... - в шоке смотрит на меня Светлана Анатольевна, врач из отделения мужа. - А что случилось?
Переводит взгляд на Бориса со Стёпой на руках.
Да мало ли что у нас случилось!
Бросаю на себя взгляд в зеркало.
Господи... Кто эта женщина с горящими словно от лихорадки глазами?
Выхожу первая из лифта на нужном этаже.
- Чадов... Мог бы сказать, что я выгляжу ужасно. Я бы хоть умылась…
- А мне нравится…
- Отдай Степу.
- Спит ребенок, - любуется на него. - Не трогай.
- Как ты себя чувствуешь?
- Словно меня подзарядили! - шутит он.
