У Олега с Дианой просто не останется шансов, чтобы выйти сухими из воды. Один только труп п гараже Зимина чего стоит.
–Обеспечив НАС тылом? – недовольно переспрашивает жена, – ты все еще думаешь, что «мы» существуем?
Медленно подхожу к Ксюше и долго смотрю в ее глубокие светлые глаза.
Как же я скучал по ней все это время. Как я мог вообще когда-то сомневаться в том, что могу ее разлюбить? Как я мог даже мысль допустить, что моя красавица жена достанется кому–то другому.
Нет. Она всегда будет моей. И я буду сражаться за нее каждый день своей жизни.
Если только она позволит мне вернуться.
–Ксюша, – шепчу я, проводя рукой по ее ресторанным волосам.
В руках она держит Марка, задумчиво глядящего на дерево.
Юный натуралист растет, не иначе.
–Это правда то, что они сказали о тебе? Ты действительно делала аборт?
Несколько мгновений жена стоит молча, будто боясь произнести правду в слух.
–Ты должна мне сказать. Прошу.
–Не совсем. Врач сделала мне заключение, но таблетку я так и не приняла, – наконец заявляет она.
–Значит ты сейчас ждешь второго малыша? От меня?
Она вздыхает, ответив мне робким, печальным взглядом.
–Да, Глеб. Я беременна. От тебя.
Почему в первый раз, когда Ксюша сообщила мне о появлении малыша, я испугался, а сейчас был готов подкинуть жену на руки и не отпускать ни на миг!
У нас будет пополнение! Вернее…
Снова смотрю на любимую, пытаясь прочесть о ее настроение в Ксюшином взгляде.
–Я знаю, что причинил тебе боль. Очень много боли. Знаю, что был не самым примерным мужем. Знаю, что врал и разрушал тем самым фундамент нашей семьи.
Она молчит, будто ждет, что я продолжу.
–И пусть это прозвучит глупо, и, наверное, так говорит каждый, кто когда–либо просил прощения, но я осознал все! Я понял, что не вижу без тебя своего будущего. Понял, что ошибался. Но главное, я понял, что секреты никогда не укрепляют отношения.
Секунды после признания, будто длятся целую вечность.
Больше не могу так. Мне самому становится настолько тяжело, насколько не было еще никогда.
Я представляю, как она уходит. Как любовь и свет моей жизни растворяется в бесконечности и уносит за собой все хорошее, что было в моей жизни.
–Ксюша, прошу, дай мне второй шанс?
Задаю вопрос, хотя совсем не жду от нее согласия.
Слова вылетают сами, хотя я чувствую, что ей тоже становится все сложнее.
Только бы она не развернулась и не ушла. Но… к моему большому удивлению, ее выражение лица становится более мягким.
–Знал бы ты, что я пережила.
–Я не могу себе этого представить.
–Ты понимаешь какой опасности, ты подверг нас? – теперь она снова становится суровой, почти разъярённой.
–Понимаю, Ксюша. И мне жаль, жаль, что я не вытащил вас раньше. Жаль, что допустил это. Жаль, что не был достаточно дальновидным, чтобы предотвратить.
Она одобрительно кивает, словно поверив, что я выучил урок.
–Именно.
И такое не прощают, Зимин, – говорит она, сделав паузу, и я уже думаю, что на этом наш разговор будет окончен, но она вдруг продолжает: – такое не прощают, но, к сожалению, я все еще люблю тебя, Зимин. Черт возьми, я все еще люблю тебя.
Слава вылетают из ее уст, и я едва успеваю выхватывать их по кусочкам.
Не верю своим ушам, когда слышу, что Ксюша все еще испытывает ко мне чувства.
И теперь стыд и боль полностью меня поглощают.
Я падаю перед ней на колени, приживаюсь к ее ладони.
Плевать на унижение. Это лишь способ показать своей любимой женщине, что я окончательно осознал, каким мудаком я был.
–Прости меня, любимая, прости, – шепчу я, целуя ее кисть, и наблюдая, как слезы текут по ее щекам.
–Глеб, это так тяжело, – говорит она тихо, и я снова придираюсь к ней всем телом.
Если она сейчас уйдет, я не доживу даже до рассвета.
Едва осознание этого укрепляется в сознании, я ощущаю теплое прикосновение руки к моим волосам.
–Наверное, я дурочка, Глеб, – шепчет Ксюша, наклоняясь ближе ко мне, – Но я даю тебе второй шанс.
