Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible"

— Теперь тебе нужно отдохнуть, — прошептал я, пристально рассматривая сонное лицо девушки, лежащей на кровати. Всё это время пока Поля принимала лекарства и справлялась с градусником, я сидел на краешке этой же самой кровати, не отходя от моей девочки ни на секунду. — Не волнуйся, я лягу спать на диване и никуда не уйду. Если вдруг тебе станет плохо, просто позови, и я в один миг окажусь в этой комнате. Хорошо? — я мягко улыбнулся и уже собирался встать с постели, но блондинка не позволила мне этого сделать, хватая за руку.

— Останься со мной, пожалуйста, — возникло какое-то чувство дежавю, которое, если честно, оставило после себя не очень хорошие эмоции, но я изо всех сил отправил их куда подальше.

— Уверена, что хочешь, чтобы я сегодня лёг с тобой? — я вопросительно посмотрел на Пелагею, давая понять, что совсем не против заснуть сегодня вновь вместе.

— Да, ложись, — прошептала блондинка и мягко улыбнулась, отпуская мою руку.

Быстро справившись со своей одеждой, я скинул её на пол и лёг на кровать, не накрываясь одеялом. По началу мы с Полей лежали на разных концах кровати и просто молча смотрели друг на друга. Сейчас эта девочка была такой беззащитной и слабой, что я даже не знал, как себя вести. Обнять и крепко прижать к себе? Или, наоборот, оставить её в покое, не мешая ей заснуть?

Ответы на эти вопросы я получил совершено внезапно, когда Поля, заглянув мне в глаза, сама неожиданно придвинулась ко мне поближе и робко обняла меня. Не заставляя девушку долго ждать, я положил свою руку на хрупкую талию, притягивая её ещё ближе к себе.

— Пообещай, что ты никуда не уйдёшь, — Поля подняла на меня испуганные отчего-то глаза и с нетерпением ждала ответа.

— Я обещаю, — нежно поцеловав девушку в горячий лоб, я уткнулся носом в её волосы, вдыхая вкусный аромат. — Засыпай, солнце.

[…]

Сегодняшней ночью я практически не спал. Лишь изредка мне удавалось заснуть максимум на минут двадцать, а потом я вновь нехотя просыпался, отгоняя головную боль на все четыре стороны. Всё дело в том, что я очень сильно переживал за Полю. Целую ночь я поправлял её одеяло и легонько дотрагивался губами до лба, опасаясь, что температура может подскочить ещё выше. Но, к счастью, все мои опасения оказались напрасными, и эта ночь, по крайней мере для самой Поли, прошла весьма неплохо.

Сейчас на часах уже полдень, а это чудо до сих пор спит. Ну, ничего, пусть высыпается, ей не помешает. Аккуратно вставая с кровати, дабы не разбудить девушку, я скорее поспешил на кухню, при этом захватывая с собой вещи, Полин и собственный мобильный телефон. В такой момент точно никто имеет права тревожить сон моей девочки, которой просто необходимо набраться сил и энергии после вчерашнего. Довольно быстро оказавшись на кухне, я облокотился на дверной косяк и огляделся. Странно, но я заметил, что в этой комнате уж точно ничего не изменилось. Всё то же окно с широким подоконником на противоположной стене, открывающий изумительный вид на город. Всё тот же белый стол с чёрными стульями слева от окна. Всё тот же небольшой плазменный телевизор над столом. Да даже кухонный гарнитур, расположенный справа от двери и выполненный также в черно-белых тонах, остался тем же. Холодильник занимал своё место справа от окна, и я, бесшумно зевнув, направился к нему. Очень уж мне хочется приготовить Поле бульончик. Надеюсь, она не будет против, если я немного похозяйничаю на её территории.

Во время моей готовки Полин телефон неоднократно разрывался от различных звонков, на которые я, конечно же, не отвечал. В основном ей звонили либо её муж, либо Гагарина. Как бы сильно я не хотел ответить, я просто не имел на это никакого права. Это Полина жизнь, пусть она сама с ней разбирается. И вот, когда на всю комнату вновь раздалась уже знакомая и раздражающая слух мелодия, я резко подскочил к телефону, собираясь отключить его к чертям, но, как только увидел «Мамочка» на дисплее, то моментально принял вызов и поднёс гаджет к уху.

— Полечка, ты как там? Получше хоть стало? — услышав на том конце провода взволнованный голос Светланы Геннадьевны, я слегка усмехнулся и устало посмотрел в окно, уже предвкушая наш весёлый разговор.

— Здравствуйте, Светлана Геннадьевна, это Дима Билан, если не узнали. Вы не беспокойтесь, Поле уже гораздо лучше, она сейчас спит. Ночью у неё была высокая температура, но нам удалось её сбить. Я не знаю, когда она проснётся, но обязательно передам, что вы звонили, — на одном дыхании выпалил я, надеясь, что женщина не станет сейчас задавать лишних вопросов.

— Да, Дима, здравствуй, — голос, полный растерянности и шока. Так несвойственно Полиной маме, если честно. — Я… Я даже не знаю, что и сказать. Слушай, ну, спасибо тебе большое за то, что ты сейчас рядом с ней, Дим. Думаю, твоя помощь ей действительно нужна, раз уж ты сейчас с ней в одной квартире. Ты же знаешь мою дочь, она ещё совсем ребёнок в свои-то тридцать один. И, ты извини меня, пожалуйста, если я лезу не в своё дело, — эх, видимо, не удалось мне избежать расспросов. — Но почему вы сейчас вместе? Я просто не понимаю, что происходит. Ваня на игре, а ты у Поли дома…

— Светлана Геннадьевна, если бы я только сам понимал, что сейчас происходит, — тяжело вздохнув, я поднял немного красные глаза к потолку. — Всё очень сложно, и я пока сам не знаю ответов на многие вопросы.

— Ладно, ты, правда, извини меня. Ваша жизнь меня не касается. Сами наворотили дел – сами и разбирайтесь, — я даже не знал, что ответить. Серьезно. На эту тему сейчас вообще не хотелось что-либо говорить. — Сильно тяжело без неё? — таким тревожным и нежным голосом. Казалось, будто эти слова произносит не женщина, чью дочь я предал, а моя собственная мать.

— Светлана Геннадьевна, а теперь вы меня, конечно, извините за столь нескромный и неожиданный вопрос, но всё же постарайтесь на него ответить. Почему вы так спокойно и хорошо ко мне относитесь всё это время? Да, я понимаю, раньше мы были с вами в очень хороших отношениях, но ведь я так много зла причинил Поле, а вы продолжаете заботиться о моём моральном состоянии. Да моя душа многих моих «друзей» не волнует, а тут вы. Не подумайте, я не имею ничего плохого. Просто я настолько уже запутался, что совершенно ничего не понимаю, — вернув свой взгляд к окну, я прищурился и принялся наблюдать за оживленной Москвой.

— Димка, правильно ты сказал… Сложно это всё. И тяжело. Люди иногда совершают очень глупые поступки, за которые потом им приходится расплачиваться всю свою жизнь. Больше мне нечего тебе сказать, уж извини, — а на большее я и не рассчитывал. Как я могу требовать от этой женщины чего-то, если мы с Полей сами разобраться в себе не можем?

— Я все понимаю, Светлана Геннадьевна, не переживайте. Знаете, спасибо вам огромное. Вы воспитали очень хорошую и порядочную дочь. Раньше я не понимал, в кого Поля такая наивная и добрая, а сейчас знаю точно – она стала полной копией вас. И как бы у вас в семье все по женской линии не любили быть сильными и стойкими, вы всё равно остаётесь при этом настоящими женщинами с чистым и открытым сердцем. Я очень надеюсь, что когда-нибудь Поля вновь откроется людям, — я прошептал последнюю фразу очень тихо, но мать Пелагеи всё же её услышала.

— Откроется, обязательно откроется, — мягко произнесла Ханова, и я был уверен, она улыбнулась. — Ладно, Димочка, передай Польке, что я звонила. Мне уже пора бежать. До встречи.

— До свидания, Светлана Геннадьевна, — отложив телефон в сторону, я выключил плиту, заранее убедившись, что бульон уже готов. Так, теперь осталось только дождаться, когда же проснётся это белокурое чудо, ради которого я тут два часа вертелся у плиты.

Открыв дверцу холодильника, я достал оттуда одну из упаковок вишневого сока, купленную мной сегодня ночью, и потянулся за стаканом. Отчего-то ужасно хотелось пить. Наливая в прозрачный стакан тёмно-красную жидкость, я отвлёкся буквально на секунду и не заметил, как пролил сок на свою же футболку. Белую, кстати.