Охота на птичку (СИ) - Эклер Натали

Я звонил ей из аэропорта. Безрезультатно. Писал ‒ тишина.

Зато с Юлей поговорили. Она была в курсе произошедшей аварии и сразу же завела речь об известном лазерном хирурге, который зашлифует мои шрамы так, что следа не останется. Простому смертному попасть к нему в клинику на прием невозможно, но по поводу меня она договорилась.

Я вспомнил слова Сони о том, что шрамы меня только украсят и улыбнулся про себя. Все-таки они абсолютно разные, во всем.

Чтобы побыстрей закончить бестолковый разговор об эстетических проблемах, я рассказал, что вылетаю на похороны и попросил не тревожить несколько дней. О том, что мы больше не пара, сообщу послезавтра — вопрос решенный, дата утверждена.

Грустный день в дождливой осенней Вене начинается в лобби отеля с двойного эспрессо с коньяком и хмурой мятой физиономии Гарика напротив.

‒ Аринка прилетела час назад, ‒ сообщает друг, и по его лицу пробегает едва уловимая улыбка. — Вот-вот будет здесь.

‒ Не сомневался, что приедет. Правильная она у тебя, ‒ замечаю я, делая глоток из микроскопической чашки.

‒ Если бы, ‒ бубнит Игорек. ‒ Не у меня, не моя уже.

‒ А чья? Есть у нее кто-то?

‒ Убью, если будет, ‒ мрачно откликается друг, и я ему верю. Судя по виду и тону, он сейчас реально способен замочить соперника.

Но когда через пять минут к нам подходит Арина, грубиян с перекошенной рожей превращается в милейшего плюшевого медвежонка. Смотрю, как он силится улыбнуться и почему-то вспоминаю Соню. Я на нее примерно так же реагирую — расплываюсь и подвисаю с довольной миной, держать лицо никак не получается.

Похороны проходят быстро и спокойно. Все чинно, достойно: дорогой дубовый гроб, прохладный мраморный зал, тихие гости в черном. Никаких слез и стенаний, никаких речей. У гроба ‒ только хмурый Гарик, ссутулился и смотрит стеклянными глазами на почившего отца. Арина стоит рядом, касается плечом. В самом конце она берет его за руку, а он сразу же разворачивается и обнимает ее. Вздрагивает, но не плачет, держится.

Поминки Гарик не устраивает. Из близких больше никто не приехал, поминать отца будут в Варшаве, когда урна с прахом туда доедет. Распрощавшись с пришедшими компаньонами и знакомыми покойного и закончив с оформлением бумаг, едем ужинать втроем: Гарик, Арина и я.

‒Как там в Барселоне? — интересуется друг, пока мы ждем свой заказ. Арина ненадолго отсела в сторону, чтобы ответить на рабочие мейлы.

‒ Необычно, ‒ отвечаю я, откладывая телефон. Проверял входящие, от Птички ничего, а остальные подождут. — Там тепло, солнечно, вкусно. Местами опасно, при этом чарующе прекрасно.

‒ Заметно по твоей изрезанной морде, ‒ кривится Игорь.

Я развожу руками:

‒ Дороги узкие. Но пейзажи компенсируют. А общая атмосфера расслабляет и пьянит. Город вечного отпуска, куража и любви.

‒ Нашел?

Разумеется, я-понимаю, кого он имеет в виду, и в ответ утвердительно угукаю.

— И как оно? — допытывается он с нескрываемым интересом, продолжая меня разглядывать.

Я не знаю, что ответить. То, как у нас с Соней, в одно предложение не вместишь. Все невовремя и непросто, но нас непреодолимо влечет друг к другу. И тут не только физиология, есть что-то еще, неподвластное рациональному объяснению. Рядом с ней я становлюсь другим: больше, значимей, смелей и даже физически мощней. Словно волшебный источник, она наполняет меня силой и будит адское желание. Но стоит надавить слишком сильно, как она бежит, каждый раз выдумывая для своего бегства только ей одной понятные причины.

Не хочу грузить друга бессмысленной болтовней о химии отношений — не время и не место.

‒ Сложно у нас, ‒ в итоге коротко признаюсь я. ‒ И ты был прав насчет бывших.

Он медленно кивает:

‒ Но ты на чужом опыте учиться не захотел. Ясно.

Замолкаем. Официант приносит бутыль Абсолюта, разливает. На половине рюмки Гарик тормозит его рукой, берет свою и опрокидывает.

‒ Пусть ему там будет хорошо.

‒ Если «там» существует, то пусть. А мы пока здесь будем помнить его, ‒ добавляю я и залпом выпиваю свою.

Вот и помянули. Бухать Гарик сразу отказался. Его отец алкоголь не уважал и пьянку не одобрил бы. Поэтому мы просто поужинали и обсудили текущие рабочие вопросы. Потом заказали чай и еще немного поностальгировали, вспомнив школу, универ, наше первое приложение и реакцию родителей, когда они узнали, что семейные империи нас не интересуют. Теперь Гарику все-таки придется вникнуть в бизнес отца. Как я уже почти год вникаю в дела своего.

Арина в разговоре участия не принимала ‒ тихо сидела рядом, украдкой поглядывала на Гарика. Не знаю, какие сигналы она подавала этими кроткими взглядами и как он их расшифровывал, но между ними явно происходило что-то интимное, понятное только им двоим.

В какой-то момент я почувствовал себя лишним и, сославшись на усталость, вызвал такси. Утром у меня был ранний рейс обратно в Барселону, хотелось выспаться.

Перед сном набрал отцу, чтобы узнать, прошла ли сделка по земле Третьяковых.

Он оказался в прекрасном расположении духа. Оформив участок, они по-семейному отпраздновали это событие в ресторане, и отец явно прибухнул. Вспомнив, что я только с похорон, немного порассуждал о скоротечности жизни, после чего вернулся к нашим баранам.

‒ Когда ты прилетаешь, сын? Сегодня с Третьяковыми обсуждали, какой дом вам с Юлей строить. У них есть участок над рекой — шикарное место. Строительством займусь я, естественно. Юля проект выбирает, тебе бы тоже поучаствовать. И дату свадьбы назначить пора, там тоже хлопот хватает. Заказать кольца, зал…

Отец еще что-то с воодушевлением говорил, а я молча охреневал. И только когда он повторил свой вопрос, я очнулся.

‒ Какая еще свадьба, пап? Ты просил не ссориться с Юлей до сегодняшней сделки. Я тебя услышал. Сделал. Дальше я пас. Дом у реки, свадьба, кольца — не знаю, с кем все это будет у Юли, но точно не со мной.

‒ Никита, ты сейчас не прав. За свои поступки нужно отвечать, сын. Приезжай и поговори с Юлей. Ты поменяешь мнение.

О, как хорошо я помнил этот жесткий тон ‒ еще в детства. Отвечать ничего не стал. Чтобы не наговорить грубостей, просто отключился.

Значит, пока я планирую романтический уикенд в Париже с Птичкой, где-то там, за тысячи километров, в какой-то параллельной реальности, меня женят без моего ведома на другой. Мы там даже дом с ней строим. Просто жесть!

Как это дерьмо разбирать — я без понятия.

Глава 27

Соня: Я готова бороться за свое счастье

Какое красивое слово — одержимость. Раньше я никогда не задумывалась о том, что чувствует человек в таком состоянии, но теперь запросто смогу написать целую диссертацию. Каждое мое действие, каждое движение, мысль и вдох связаны с одним единственным именем.

Никита Гордиевский, как же ты меня достал!

Вот уже сутки я не могу перестать ежесекундно думать о нем. Огромных усилий стоит сдерживать порыв разблокировать его номер и просмотреть сообщения. Он звонил — не сомневаюсь, и писал не раз — убеждена.

Вчера вечером я ждала его на работе. Надеялась, что придет ‒ нарядный и ароматный, со своей фирменной улыбочкой, и станет допытываться, какая муха меня снова укусила. Я подготовила остроумный ответ и отрепетировала его перед зеркалом, но он так и не появился.

Всю ночь я проворочалась. Уснула только под утро и была уверена, что увижу его во сне. Но нет ‒ как ни странно, мне не снилось вообще ничего. Похоже, и у одержимости бывают перерывы. Правда, не особо длительные — утром меня накрыло по-новой.

Вчера был мой последний рабочий день. Сменщица, которая просила ее подменить, решила выйти сама. Так что эпоха грязных тарелок и подвыпивших туристов для меня закончилась окончательно и бесповоротно. От этого мне даже немного грустно.

За время работы наш небольшой коллектив сдружился. Мне будет не хватать шуточек бармена и теплого взгляда Стефани. Однако, как говорится, ничто не вечно. К тому же, я так устала от однообразных обязанностей официантки, что точно решила: так работать больше не буду.