Удержать мою невесту (ЛП) - Снайдер Анжелика

— Да! Лука! — Кричу я.

Одной рукой он сжимает мое левое бедро, а правой возвращается к моему горлу. Он сжимает, глядя мне в глаза, словно проверяя мою реакцию. Мои глаза расширяются, когда он крепче сжимает меня, без сомнения оставляя синяки на моей коже, когда он удерживает меня на месте и трахает сильнее, чем когда-либо прежде.

Может быть, это из-за нехватки кислорода ... или, может быть, из-за того, что мы на улице, на публике, где любой может видеть нас и наблюдать, но я не думаю, что когда-либо раньше была так возбуждена. Слишком скоро я снова подхожу к краю, прежде чем успеваю это осознать. У меня кружится голова, и я почти теряю сознание, когда выдыхаю имя Луки, а моя киска мертвой хваткой сжимает его член, пока я переживаю самый взрывной оргазм в своей жизни. Перед моими глазами вспыхивают звезды, когда я издаю беззвучный крик.

— Да, Верона, — стонет он. — Давай со мной. Только со мной.

Он медленно отпускает мое горло, и я хватаю ртом воздух. Моим легким отчаянно нужен кислород, и требуется некоторое время, чтобы головокружение прошло.

— Только ты, — соглашаюсь я, когда перевожу дыхание.

Лука смотрит мне в глаза и признается: — Я бы убил ради тебя.

Ладно, это не те три слова, которые хочет услышать каждая девушка, но я знаю, что, когда дело касается Луки, это может быть самое близкое к "я люблю тебя", которое я когда-либо получу.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Произнеся эти слова, Лука издает гортанный звук, который звучит почти дико, когда его семя изливается в меня. Он трахает меня, пока полностью не изливается. А потом он наваливается на меня, прижимая к стене.

Мы остаемся так несколько минут, я обнимаю его, пока его член не смягчается. Его губы нежно целуют мою шею, без сомнения, пытаясь смягчить синяки. Затем он, наконец, выходит из меня и помогает мне опустить дрожащие ноги на землю. Я покачиваюсь на высоких каблуках, пока он достает из кармана пиджака носовой платок и вытирает меня. Он выбрасывает его в ближайший мусорный контейнер, прежде чем посмотреть на меня.

Как будто чары, под которыми он находился, рассеялись, потому что я вижу момент, когда он возвращается к реальности.

— Я причинил тебе боль? — спрашивает он, осторожно опуская подол моего платья.

Я качаю головой.

— Мне нужны твои слова, милая, — говорит он, приподнимая мой подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.

Все, что произошло сегодня вечером, всплывает в моем сознании, и я внезапно начинаю плакать. Лука притягивает меня ближе и обнимает, шепча извинения мне на ухо. Но дело не в том, что он только что трахнул меня в грязном переулке, где люди, вероятно, наблюдали за нами. Нет, дело в том, что Константин Карбоне прикоснулся ко мне. Он хочет меня. Он угрожал продать меня, и мысль о том, что он заберет меня, ужасает.

— Что, если Константин придет за мной? — Я внезапно отстраняюсь и спрашиваю.

Лука смотрит мне в глаза и говорит: — Я никогда не позволю этому случиться. Сначала ему придется убить меня. — Он заключает меня в объятия и долго держит, прежде чем, наконец, сказать: — Пойдем домой.

Глава 43

Лука

Когда мы возвращаемся домой, Верона крепко спит, свернувшись калачиком у меня на коленях. Мне неприятно будить ее, но я не хочу, чтобы она всю ночь проспала в машине. Не знаю точно, когда Верона пробралась в мое холодное, темное сердце, но она теперь там. Она мне небезразлична. Я никогда не думал, что когда-нибудь буду о ком-то заботиться. Это пугает, но в то же время в некотором роде успокаивает. Может быть, я все-таки не законченный монстр.

Она сказала мне, что любит меня. Я закрываю глаза, все еще слыша, как ее мелодичный голос произносит эти слова. Черт возьми, я буду смаковать их вечно. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь сказать ей то же самое, но уверен, что испытываю к ней более сильные чувства, чем когда-либо испытывал к кому-то другому за всю свою жизнь.

И мысль о том, что кто-то может отнять ее у меня, заставляет меня краснеть. Одна мысль о том, что Константин прикасается к ней, или о том, что он может предъявить на нее какие-либо права, заставляет мой пульс стучать в венах, как сердитый военный барабан.

И, возможно, война — это ответ, когда дело касается Константина. Я вступал в войну за гораздо меньшие вещи. И теперь, когда Верона — самый важный человек в моей жизни, я хочу, чтобы все знали, на что готов пойти, чтобы защитить ее. Я бы умер за нее, вернулся к жизни и снова всех убил. Моя месть не знает границ ни на этой земле, ни в загробной жизни.

— Что случилось? — Спрашивает Верона, ее голова все еще лежит у меня на коленях.

— Я думал, ты спишь, — говорю с улыбкой.

— Я почувствовала, как ты напрягся. Что-то случилось?

— Нет. Но мы дома. Я просто не хотел тебя будить.

Она садится и смотрит на меня своими глазами цвета меда. Она выглядит оттраханой с растрепанными волосами и размазанным макияжем, но я не думаю, что она когда-либо выглядела красивее.

— Черт возьми, ты великолепна, — говорю я ей, прежде чем поцеловать в губы. — Давай я отнесу тебя в постель.

— А ты где собираешься быть

— Нам с Бенито нужно кое-что обсудить, — просто говорю я, прежде чем взглянуть на своего первого помощника. Бенито кивает мне, и я знаю, что он поймет, что должно произойти, когда дело дойдет до Константина, как только я объясню ему все, что произошло сегодня вечером. Я устал тянуть время. Поскольку Константин не подчиняется, мне придется заставить его действовать силой. Это должно произойти сейчас или никогда. Я хочу сжечь всю его империю дотла, желательно вместе с ним.

Верона догоняет меня, прежде чем мы доходим до входной двери, хватает за руку и притягивает обратно к себе.

— Лука, пожалуйста, не делай ничего, о чем будешь сожалеть.

Я поднимаю бровь, глядя на нее. Она что, читает мои мысли?

— Если ты расстроен из-за Константина, забудь об этом. Он опасен. Я не хочу, чтобы ты даже находился с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы преследовать его.

Я кладу ладонь на ее щеку, и мне нравится тот факт, что она тонет в моих прикосновениях.

— Я пытался быть снисходительным к нему, и это, очевидно, не сработало. Он знает, что переступил черту, которую никогда не следовало переступать. Я хочу избавиться от него, как от собаки, которой он и является.

Верона отстраняется от меня, в ее глазах полыхает гнев.

— Нет.

— Нет? — Спрашиваю я с мрачным смешком.

— Я говорю тебе "нет". Ты все еще можешь помочь людям, которых он похитил, но издалека и, если потребуется, предупредив соответствующие органы. — Она касается лацканов моего костюма, прежде чем разгладить их. — Кроме того, если ты уйдешь, кто останется здесь, чтобы защитить меня? Константин придет за мной, когда узнает, что ты уязвим и занят попытками уничтожить его.

Я вижу страх в ее глазах, когда она говорит о нем, и это почти заставляет меня отступить. Почти.

— Милая, начинаю я, но она не дает мне закончить.

Внезапно она обнимает меня.

— Я не могу потерять тебя, Лука. Пожалуйста, не делай этого.

И просто то, что она рядом со мной, заставляет лед вокруг моего темного сердца растаять еще немного.

— Хорошо, милая. Я не буду. — Но я, честно говоря, не знаю, говорю ли ей правду или лгу. Думаю, только время покажет.

Глава 44

Верона

На следующее утро я просыпаюсь от самого успокаивающего массажа в моей жизни. Я стону от удовольствия, когда пальцы скользят по моей спине, втирая какой-то сладко пахнущий увлажняющий крем.

— Звуки, которые вырываются из этого маленького рта, заводят меня, милая, — говорит Лука рядом со мной.

Я поворачиваю голову и смотрю на своего мужа. На нем черная рубашка, рукава закатаны, прикрывая мускулистые предплечья, и черные брюки. Его волосы выглядят так, словно все еще влажные после душа.