Залетела от Братвы (ЛП) - Фокс Мари

Я захлопываю папку, звук разносится эхом по всему офису. Гнев внутри меня разгорается все жарче. Анатолий был защищен. Братва защитила его, и тем самым они похоронили правду, оставив Дженнифер и ее семью ни с чем. Теперь я понимаю, почему она хотела сбежать, почему она предала меня.

— Она была совсем ребенком, когда это случилось, — продолжает Олег. — Ее мать была всем, что у нее было. Теперь ты понимаешь ее решение, да? Ее решение избегать тебя и Братву. Она потеряла свою мать из-за нас. Черт, мне почти жаль ее.

Слова Олега доходят до меня, и впервые я чувствую, как гнев, который я сдерживал, начинает угасать. Моя обида на Дженнифер за то, что она сбежала, за то, что она предала меня, — все это начинает обретать смысл. Не могу сказать, что я бы поступил иначе, будь я на ее месте.

Я смотрю на закрытую папку на моем столе, мой разум прокручивает все. Олег прав. У Дженнифер были все причины ненавидеть меня, все причины бежать. Братва отняла у нее единственную семью, которая у нее была, а я даже не знал.

— И что теперь? — спрашиваю я, не особо ожидая ответа.

Олег откинулся назад, скрестив руки на груди, и изучающе посмотрел на меня. — Это тебе решать. Хочешь узнать мое мнение? Это меняет дело. Ты не можешь просто так наказать ее, как собирался. У нее были на то причины, и они не были совсем уж неправильными.

Я не отвечаю сразу, все еще обдумывая все. Олег прав — снова. Наказывать ее кажется… неправильным. Теперь, когда я знаю правду, это кажется мне ниже моего достоинства.

Но все равно, трудно полностью отпустить гнев. Она бросила меня. Она предала меня. Даже если это было по причине, которую я теперь понимаю, это не меняет того факта, что она пыталась вычеркнуть меня из своей жизни. И собственнические чувства, которые я испытываю по отношению к ней, никуда не делись. Она моя, и я не собираюсь ее отпускать.

— Олег, — говорю я через мгновение, голос мой ровный. — Не трогай это. Никто больше не должен знать об участии Анатолия. Что касается Братвы, Дженнифер по-прежнему моя жена, и ничто этого не меняет.

Олег кивает, на его лице промелькнуло облегчение. — А Дженнифер? — спрашивает он. — Что ты собираешься с ней делать?

Я встаю и подхожу к окну, внизу расстилается город. Странная смесь эмоций бурлит во мне — гнев, вина, может быть, даже сожаление. И, прежде всего, глубокое чувство ответственности. У Дженнифер были все основания ненавидеть меня, ненавидеть Братву. Теперь, когда я знаю правду, пути назад нет.

— Я собираюсь все исправить, — наконец говорю я. — Она все еще моя, и она должна это понять.

Олег ничего не говорит, но я вижу, что он согласен. Он слегка кивает, прежде чем повернуться и выйти из кабинета.

Когда дверь захлопнулась, я сажусь обратно за стол, уставившись на закрытую папку. У Дженнифер есть все основания ненавидеть меня, но она все еще моя. Я заставлю ее это увидеть, чего бы мне это ни стоило.

***

Я возвращаюсь домой, когда солнце начинает садиться, отбрасывая длинные тени по всему саду. Когда я приближаюсь, я замечаю Дженнифер, прогуливающуюся по рядам цветов с Тайлером на руках. В этом моменте есть мягкость, которая застает меня врасплох — как она смотрит на него сверху вниз, ее выражение лица умиротворенное, довольное. Она всегда была с ним хорошей. Лучше, чем я когда-либо мог быть.

Но это скоро изменится.

Я вхожу в сад, мои ботинки хрустят по гравийной дорожке. Дженнифер смотрит вверх, ее глаза слегка прищурены, но реакция Тайлера мгновенна. Его маленькие руки тянутся ко мне, он бормочет какую-то ерунду, которая заставляет и меня, и Дженнифер замереть.

— Он хочет, чтобы ты его обнял, — говорит она тихим, но удивленным голосом.

На секунду я колеблюсь. Я не совсем заботливый тип. Но что-то заставляет меня сделать шаг вперед, протянуть руку и взять сына из ее рук. Он кажется теплым и маленьким у меня на груди, его вес на удивление успокаивает. Я не осознаю, что улыбаюсь, пока Дженнифер не поднимает бровь.

— Ты улыбаешься, — замечает она, и легкая усмешка тронула ее губы. — Не думаю, что я когда-либо видела, чтобы ты так улыбался.

Я моргаю, глядя на Тайлера, который смотрит на меня своими широко открытыми, любопытными глазами. Я не заметил. Это кажется… естественным, держать его. Он часть меня, в конце концов.

Мы идем вместе некоторое время, и тишина уже не такая напряженная, как раньше. Тайлер довольно лепечет у меня на руках, его маленькая голова покоится на моем плече. В саду тихо, только звуки вечера оседают вокруг нас. Я чувствую странное чувство покоя, чего я не чувствовал годами.

Когда мы заворачиваем за угол, Дженнифер замедляет шаг, и я делаю то же самое. Ее взгляд скользит по Тайлеру, который медленно засыпает, а затем снова на меня.

— Тимур…, — начинает она, ее голос колеблется, как будто она подыскивает нужные слова. — Я никогда этого не ожидала. Ты с ним. Это… другое.

Я слегка киваю, точно зная, что она имеет в виду. — Я тоже не ожидал этого.

Мы останавливаемся около скамейки, и я сажусь, все еще прижимая Тайлера к груди. Он уже спит, его маленькое дыхание ритмичное и ровное. Я смотрю на Дженнифер, и тяжесть всего, что произошло — ложь, бегство, предательство — оседает между нами. Но каким-то образом все это, кажется, не имеет значения в этот момент.

— Я знаю о твоей матери, — тихо говорю я, внимательно наблюдая за ее реакцией. Ее тело напрягается, и она встречает мой взгляд, ее глаза широко раскрыты и поражены.

— Мой кузен Анатолий, — продолжаю я, понизив голос. — Он ответственен за то, что произошло. Он был молод, глуп и безрассуден. Братва отослала его, чтобы избежать последствий, но я знаю, что эта потеря сделала с тобой, Дженнифер.

Она смотрит на меня, на ее лице смесь шока и чего-то еще, что я не могу точно определить. Боль, может быть. Или замешательство. Я не могу сказать.

— Теперь я понимаю, почему ты сбежала, — добавляю я твердым тоном. — Почему ты сделала то, что сделала. Месть — основная ценность в Братве. Око за око.

Я останавливаюсь, бросаю взгляд на Тайлера, прежде чем снова посмотреть на нее. — Теперь ты Шаров. Это что-то значит. Так что… скажи. Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?

Дженнифер выглядит озадаченной, ее дыхание перехватывает. Она долго смотрит на меня, обдумывая мои слова. Я предлагаю ей месть. Шанс вернуть то, что Анатолий украл у нее.

Затем что-то меняется в выражении ее лица. Резкость исчезает, сменяясь чем-то более мягким.

— Я этого не хочу, — шепчет она, медленно качая головой. — Я… я довольна без мести. Это не вернет мою мать. Прямо сейчас я живу своей жизнью с нашим прекрасным малышом. Я счастлива… несмотря ни на что. Или, по крайней мере, я могу научиться быть счастливой.

Ее слова удивляют меня, но они искренни. В ней не осталось ненависти, не осталось жгучего желания отомстить. Она как-то пошла дальше. Когда я смотрю на нее, держащую нашего сына, я начинаю понимать, что, может быть… может быть, она права.

— Просто пообещай мне одну вещь, — тихо добавляет она, подходя ближе. — Не делай его бессердечным, Тимур. Не делай его таким… таким, как ты.

Ее мольба застает меня врасплох, и на мгновение я не знаю, что сказать. Она просит о чем-то, чего я не уверен, что могу обещать. Когда я смотрю на Тайлера, спящего так мирно, я чувствую рывок в груди.

Я не отвечаю сразу. Вместо этого я медленно киваю, притягивая ее к себе, не повышая голоса. — Я постараюсь, — говорю я, не уверенный, смогу ли я вообще сдержать это обещание. Пока что этого достаточно.

Когда последние слова Дженнифер растворяются в прохладном вечернем воздухе, я обнаруживаю, что смотрю на нее, не в силах поколебать тихую силу ее голоса. Она не хочет мести. Это понятие так чуждо мне, то, вокруг чего я построил свою жизнь. Вот она стоит, предлагая мне что-то другое — что-то более чистое.

Я придвигаюсь ближе, моя рука касается ее руки. Ее глаза встречаются с моими, мягкие, но решительные, и что-то шевелится во мне. Не думая, я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее губам. Поцелуй начинается медленно, осторожно, как будто мы оба пробуем воду. Затем он углубляется, жар распространяется между нами, как лесной пожар. Моя рука скользит вокруг ее талии, притягивая ее ближе, и она тает рядом со мной, ее тело поддается так же легко, как и всегда.