С ней выходит какой-то мужик.
- Мама! Я бовше не буду! - останавливается Кузьма на безопасном расстоянии.
- Выродок ёбанный.... - сплевывает мужик в снег.
Чалкина, яростно прищуриваясь, вылетает из машины быстрее меня.
Встаём с ней у капота между Кузьмой и уродами. Он, не замечая нас, с волнением смотрит на мать.
- Я бовше не буду....
- Сюда подошёл! - рявкает на него мужик.
- Если драка неизбежна надо бить первым, - натягиваю с шеи балаклаву.
- Почему неизбежна? - шепчет Светляк.
- Если всечь первым, Душа моя, то неизбежна.
Отдаю Светляку свою куртку, чтобы надела на пацана.
- Сюда подошёл! - повторяя интонацию, рявкаю на мужика. - Выродок ёбанный!
- Тебе чё надо, мужик? - осаживается.
Кое-что моё.
Глава 41 - Грузовики
А ему ну никак нельзя встревать в драки! Ведь впереди у нас куча инстанций.
И мне хочется вместо него. Самой. Самой этому мерзкому мужику каким-нибудь прутом зарядить.
Но мы - будущие родители. И это важнее всех тех эмоций, что рвут изнутри. И требуют сатисфакции за Кузьму.
- Свет.... - выдыхаю я. - Стой.
Игнорируя меня, хватает мужика за шкирку.
- Нет! - рявкаю я. - Не трогай его.
Сжимая кулак, Свет вдавливает им в скулу мужика, впрессовывая его в стену дома.
- Мужик, ты кто? - лепечет тот.
- Я.... я - отец, - кивает на Кузю.
- Венц?! - взвизгивает нетрезвая мать.
Открыв рот, теряю равновесие от того как поток обстоятельств, мыслей и догадок кружится вихрем, грозясь сложиться в четкую картинку: отец - Венц. Она их перепутала сейчас!
- Руками-то не маши! Пожалеешь! - пытается вывернуться мужик. - У меня ВИЧ, кровь пустишь, заражу!
ВИЧ! От ужаса меня передёргивает. И хочется экстренно отмыть Кузьму. И прибить эту... как ее Свет называл? Вику! Что допустила наркомана к ребенку. А она может и сама инфицирована?!
- Све....Тихомиров! - рявкаю я, исправляясь.
Пусть она думает, что он Венц! Зачем? Не знаю. Но пусть.
Тащу его в сторону.
- Послушай меня... - шепчу, путаясь в словах. - Стой... Стой! Господи, как объяснить то все?..
Венц - отец. Значит, Свет родной дядя. Даже больше!
- Светляк, иди за пацаном, а? Я сам разберусь.
- Нет! Нет!!! Я уже разобралась! - шиплю я, оттягивая эту глыбу.
Сил у меня сейчас на десятерых.
Но сказать Свету такую новость не решаюсь. А вдруг я ошиблась? Это же так обнадежить. А потом разбить в прах мечты.
От стука сердца себя не слышу.
Это же просто космос какой-то, если Кузенька сын Венцеслава!
Это же просто мечту любимому мужчине подарить! Потому что он совершенно официально может претендовать на отцовство. И даже тест докажет отцовство - они же близнецы! И тогда не важно - судим он или нет.
- Я сама сейчас всё решу. У нас новые обстоятельства.
Он удивлённо осаживается.
- Какие?
- Стой здесь! Балаклаву не снимай. В машину сядь. Прошу тебя! - силой впихиваю его туда.
Как я решу-то?!
- Кузя! - иду к ребёнку. - Кузя ты меня помнишь? Я - Света. Помнишь?
Присаживаюсь на корточки, укутывая его в куртку. Он тонет в ней.
- Помню.
Прикасается к моим волосам.
- Ты мой хороший! - обнимаю его. - Я тебя искала....
Надеваю на него капюшон.
Он растерянно стоит, поглядывая на мать.
Та смотрит на Тихомирова, что-то нашептывая своему мужику.
- Пойдем, поговорим с твоей мамой?
- Не-е-е-е.... Мамка звая. Я им "кухню" свевнул. Не пойду.
- Какую кухню? - не понимаю я.
- Они вавились... А я упав и все свевнув. У них бовше нет. Мне попадёт.
Ничего не понимаю. Только чувство какой-то запрещенки и гадости. С которой ребенок точно не должен соприкасаться!
- Не попадёт. Ты сейчас ко мне в гости поедешь. Хочешь?
- К тебе?
- Да. Там торт... Мы тебе мультики включим....
Нельзя так. Конечно же, нельзя открывать это "окно Овертона" ребенку. Ведь это ему с нами ехать безопасно. А если кто-то другой заманивать начнет, то очень-очень опасно!
- Пойдем, я тебя у мамы отпрошу, - немного исправляюсь я.
- Как это?
- Ну, вот так, я поговорю с ней и спрошу - можно ли тебе к нам в гости съездить. А она скажет - можно. И мы поедем! Будем купаться в ванне с пеной, будем есть торт и смотреть мультики.
- Как у деда было? - уточняет он.
- Слышишь.... - недовольно бросает мне эта Виктория. - Сына моего не трогай. Отошла.
Опасливо косится на машину Света. Подталкивая в плечо своего мужика, увещевает его, пытаясь отправить домой.
- Не ходи к мамке! - испуганно и заговорщицки шепчет мне Кузя. - Мне тебя жавко. Давай побежим пвосто.
- О, за меня не переживай! Вот, иди к тому дяденьке. Он нас не даст обижать.
Показываю на Света в балаклаве.
- К нему? - недоверчиво.
- Это самый добрый дяденька на свете! Самый-самый!
Отвожу Кузьму к Светозару.
Свет поднимает его на колени.
- Ну, привет, Кузьма.
Смотрят друг другу в глаза.
У меня все внутри сжимается, от того как долго, молча смотрят. И рыдания подкатывают к горлу огромным комом.
Погладив Кузьму по голове, пересаживает его рядом.
- Все нормально теперь будет, - обещает он. - С нами теперь будешь.
Достает из бардачка шоколадку.
- Держи-ка пока.
- Бвагадаю…. - сжимает шоколадку Кузя.
Куртка падает с его плеч.
Благодарит он.… - умиленно шмыгаю носом.
Свет выходит ко мне из машины.
- Она назвала меня Венц.... - засовывает сигарету в губы. - И что-то я не понял.... Это же не совпадение?
- Нет. Не совпадение.
Виктория, обняв себя за плечи, идёт к нам.
- Не опровергай! - шепчу я. - Ты - Венц.... Молчи! Я поговорю!
- Здравствуйте, Виктория, - делаю шаг вперёд. - Мы с Венцеславом хотим забрать погостить Кузьму.
Если я ошибаюсь, это сейчас и выяснится. А если нет.... то выяснится тоже.
- А что это вдруг, Венц? Отцовские чувства проснулись? - ловит его взгляд.
Наш! - подкидывает меня от эмоций.
Наш! Я знала! Я сразу почувствовала - родной!
Свет, закашливаясь, давится дымом.
- Ты же говорил, не твой! - обиженно и с пафосом.
- Венцеслав переосмыслил! - выпаливаю я быстрее Света. - Можно Вас....
Брезгливо сжав пальцами кофту, на рукаве, отвожу ее подальше.
- Венцеслав хочет общаться с ребенком. Вы же не против?
Смотрит на меня так, словно пытается найти подвох.
- Мы бы хотели взять Кузьму на выходные. Прямо сейчас.
- Пусть денег ещё даст.... На его копейки попробуй ребенка вырасти!
- Даст, - киваю я. - Но только один момент. У нас есть возможность оформить Кузю в хороший санаторий, и чтобы вам не бегать лично со справками и документами... Не могли бы вы на меня написать доверенность. И дать мне его свидетельство о рождении. Это ни к чему не обязывает, Вы в любой момент можете отменить этот документ. Но если у нас получится, то... отдохнёте от ребёнка пару месяцев, пока он будет в санатории.
- А пособие? - прищуривается.
- А пособия все останутся за вами, конечно.
Открываю сумочку, достаю две крупные купюры. Показываю ей.
И через полчаса у меня надорванное свидетельство, которое она искала очень долго и рукописная доверенность. Она пишет ее на капоте, подложив детскую убитую книжку. Доверенность эта - не ахти что, конечно, и юридической силы не имеет, но хотя бы не обвинят в похищении ребенка, если что.
Я незаметно делаю фото, как она пишет.
Через лобовое, она поглядывает то на сына, то на Света.
Иногда ещё - на деньги в моих руках.
Свет молча курит, в открытое окно. Я вижу, как дрожат его руки.
- Я сына не продаю, поняла? - внезапно становится она агрессивной. - Да я своих детей! Ни за что не отдам... - нетрезво исполняет она. - Они моя жизнь! Я все ради них... Ради них живу!
Это так дёшево звучит, словно роль заигранная уже до тошноты.
