— Эй, лежбище морских котиков… Подъем, матушку вашу, да за ласты!
Ответили, надо сказать, не сразу. Послышался довольно-таки громкий вздох, и хриплый ото сна голос недовольно пробурчал:
— Чудище… уйди в закат, а? Дай поспать бедным и несчастным коллегам по работе…
— Слышь, коллега… Как доктор доктору тебе говорю: вставай, болезненный! От похмелья еще никто не умирал, а вот от хладной мести еще одной нашей общей коллеги — еще как! Кстати, коль мне память вместе с совестью не изменяют, бедный и несчастный работник у нас всего один, и тот да на два фронта разом… Олежка, ты чего, реально весь клубешник на Комедианта спихнул?
— Да что ему будет-то? — послышался еще один душераздирающий зевок, но уже совсем другим голосом. — И не из такой задницы вылазил…
— Сказал по секрету Ганнибал Лектор, ага, — саркастично отозвалась Аня. — Так, что-то я в этой куче тел знакомых лиц не наблюдаю… Михась, как я понимаю, к себе утопал, даже не заснув пару раз в процессе? Похвально. Хариуса небритуса с собой уволок, что ли?
— Да не, Цепеш под утро свалил и его с собой забрал, — и снова очередной низкий голос, вызывающий лично у меня всего один невольный вопрос…
А сколько там вообще особей мужского пола, а?!
— Ох ты ж ебушки-воробушки! И ты здесь, костлявое подобие мужчины? Прям утро открытий, что ни говори… Хоть у кого-то из вас совесть проснуться изволила. Так, стоп! Если ты здесь, Цепеш почти тут, а Варька со Стаськой там… Детей-то куда подевали, ироды?!
— Да всё с ними в порядке! С предками Дракулы оставили.
— Вы… оставили… двух малолетних киндеров-террористов… на попечение эпатажной старушки-байкерши?! Не, ребята… Когда ваши вторые половинки дружно решат предать вас анафеме, я, пожалуй, даже платочком в порыве чувств утираться не буду. Ограничусь свечкой за упокой и с удовольствием скинусь на дровишки! Кстати, раз уж на ваших чутка опухших лицах, наконец, проявилось некое подобие узнавания и бодуна, а ответьте ка мне, любезные, на один животрепещущий вопрос… Вы вообще тут каким попутным ветром оказались, а?!
— Не поверишь, поднялись с этажа ниже! — хохотнул кто-то.
— Да ты чё… — глубокомысленно выдала Солнцева. — Нарекаю тебя отныне, сын мой, не Ганнибалом, а капитаном, блин, очевидность! И повторяю вопрос: каким попутным ветром, товарищи?
— Да не к тебе мы приехали, Чудище! К Аверину!
— И почему мне кажется, что подсудимые путаются в показаниях? Любимые присяжные заседатели, ну объясните мне уже кто-нибудь…Если вы приперлись к Аверину, то во имя какого святого ежика оказались у меня?!
— Так у тебя диван удобнее!
Секунд пять висела вполне осязаемая тишина.
— Ну скелетоны в панталонах…
От громового смеха, кажется, затряслись даже стенки аквариума! И бедная Аня, явно не разделяющая всеобщего веселья, сумел перекричать их еще не скоро:
— Так, ну всё, баста карапузики, кончилися танцы! Закончили ржать, подняли свои упругие задницы, зажевали перегар жвачкой и рассосались по хатам! А то я ж недобрая буду!
— Да ну?
— Ну да…
— Ры-ы-ыж… а тебе это, телефон зачем? Ты же не собираешься…
— А? Я что? Я ничего. Где-то тут у меня телефон нашей отмороженной был…
— Всё, всё, понял, Чудище несносное! Дай носки найти хотя бы!
— О, минус один, уже хоть что-то… О! Что я нашла! Варвара-краса!
— Понял! Меня нет, не было и не будет!
— А меня как выгонять собираешься? — ленивый голос, принадлежащий, кажется, тому самому Ганнибалу, коль я правильно разобралась в ситуации, был полон нескрываемой насмешки. — Я вроде как пока холост и свободен… Неувязочка, Рыж!
— Тю, Алексей, вы меня прямо-таки заранее расстраиваете до всей глубины моей коварной душонки! Ключевое слово «пока». Пока холост и пока свободен. И, что-то мне подсказывает, таковым ты и останешься, бедным, не обогретым и неприкаянным…
— Это ты сейчас на что намекаешь, а?
— Тц. Я не намекаю, Лешка, я открыто заявляю: те замечательные компрометирующие снимки с мальчишника Михася подлежат обмену исключительно на мой девственно чистый и пустующий диван… Вопрос, откуда они у меня взялись, рассмотрению не подвергается априори! Вопрос только в том, если у меня номер некой студентки Снегиревой…
— Чё?! Как?! Но… Да мля! Це-е-е-епеш!.. Зараза двухметровая! Обещал же удалить!
— О, я таки вижу прозрение в твоих прекрасных преподавательских очах! Ну, подумаешь, боа из перьев… в комплекте с милыми семейными трусами в веселую ромашку, что сразу так прыгать-то?
— Чудище, это на сто шестьдесят третью статью тянет!
— Шантаж-то? Фе-е-е… А сто тридцать девятую в ответку не хочешь?
— Тьфу на вас… Тьфу на вас еще раз! И за что тебя Дан любит, а?
— Хочешь, позову, сам и поинтересуешься?
— Не надо!! Спасибо, я понял. Мерси за гостеприимство, ночлег и вообще…
— Да нема за шо. Ты это… заходи, если чё! — видеть не вижу, но точно знаю, что Солнцева на данный момент довольно ухмыляется!
Что-то мне кажется, Анины друзья впредь еще несколько раз подумают, чем принять такое… заманчивое предложение!
Сама хозяйка квартиры перебралась на кухню буквально через пару минут. Взобралась на стул, устало вздохнула и сдула медную прядку волос, упавшую на нос:
— Извини, Крис. Эти… братцы-кролики, винил им в дисковод! Совсем обалдели. Ладно, кто свой, к ним привык с разбегу, а ты у нас человек неподготовленный, с психикой хрупкой и ранимой…
— Не такая уж я и ранимая, — покачала я головой, не скрывая улыбки. — К тебе же как-то привыкла.
— То я, меня ты принимала дозировано, — наморщив нос, забавно фыркнула Солнцева. — А этих… бякеров, что б им детскую смесь, да вместо минералки с бодуна! Их надо вообще видеть по одному, по три минуты в день, не больше! А вчера заявились всей оравой, да еще ночью. У них с их дамами сердца, печени и других органов раздельные выходные видите ли!
— Подожди, — нахмурившись, уточнила я, пока Аня занялась включением кофеварки. — Коллеги… Так это та самая банда байкеров, про которую ты рассказывала, и те байкеры, которым принадлежит «Максимус», где ты работаешь — это одни и те же?!
— А что, у нас в городе байкеров много? — удивленно вскинула брови Солнцева, доставая из шкафа вазочку с конфетами и печеньем. — Не, согласна, их хватает. Но, поверь, такая банда всего одна… И слава бедному кактусу Феде! Кофе будешь?
— Да, спасибо, — кивнула в знак благодарности, принимая от нее чашку, приятно пахнущую свежим эспрессо, чуть корицей и чем-то еще. И после недолгого раздумья решилась спросить, медленно поворачивая чашечку на блюдце. — А Никита… он тоже в банде?
