Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна

Прием подошел к концу. Отпустив последнего пациента и Ленку, я села за статистику. Тарас так и не объявился, чему я была только рада. Понимала, разумеется, что вечно прятаться от этой проблемы не получится, но все же надеялась отложить ее хотя бы до понедельника.

Карман зажужжал, как рассерженный жук, и это сравнение оказалось очень удачным, потому что Люка с ходу пошла в атаку:

— Чум, ну ты совсем офигела, что ли? Обещала еще в среду позвонить, а сегодня уже пятница. Приехала хоть? Жива-здорова?

— Люк… — Черт, ведь и правда обещала! — Извини, я малость… в неадеквате была. Да, все нормально. Хочешь, подскочу вечерком ненадолго?

Не то чтобы мне так хотелось тащиться вечером на Пионерку, но уж лучше сегодня, чем неизвестно когда. Планировать сейчас что-то даже на несколько дней вперед было бы неосмотрительно.

— А чего ненадолго-то? — сдаваясь, проворчала Люка.

— У меня прием с утра. И вообще…

— Вообще? Очень интересно. Ладно, давай к семи подгребай.

Первое, что мне бросилось в глаза в прихожей, — это мужские тапки в уголке. На вид совершенно новые, ни разу не использованные.

— Какие миленькие тапочки, — заметила я невинным тоном, вручая Люке шоколад и пузатенькую бутылку «Моцарта». — Клетчистые.

— Это… вдруг родители заедут, — порозовела она. — Или… еще кто.

— Еще кто… ну да. Мало ли.

— Да черт!.. — Люка скрылась на кухне и пробурчала уже оттуда: — Не было ничего.

— Чего не было? — не поняла я, и тут дошло. — Да ну?! ПалСергеич? Все-таки? Неужели?

— Том, ну хватит! Он позвонил, спросил, как дела. Я предложила на оперу сходить. На «Риголетто». Сходили. Пока все. Не знаю… он разводится, я развожусь. Как-то все это сейчас… не очень ко времени.

— Глупости, Люк! — не согласилась я. — Будешь подходящего времени ждать, оно может никогда и не прийти. Тем более если он тебе нравится. Ладно, большая девочка уже, разберешься. А с Тарасом что?

— Да ничего, — она разлила по чашкам кофе, положила на стол плоскую коробку из «Штолле»[1]. — С капустой, твой любимый. Как я ушла, так больше не виделись и не разговаривали. Вещи я потом все забрала, пока его не было. Видимо, встретимся на суде. Если соизволит. Знаешь, Том, скажу честно, был момент, когда вдруг так прижало… Что ж я, думаю, дура, наделала. Если бы позвонил… Хорошо, что не позвонил.

— Знакомая хрень, — открыв коробку, я начала разрезать пирог. — Сама чуть Стаса обратно не развернула, когда он мне барахло какое-то привез. Уже после развода. Перетерпела и поняла, что правильно сделала.

— Ну а ты? — Люка не могла не говорить с набитым ртом. — Что Вена? И что за «вообще»?

Я рассказала. Про конференцию и про Вальтера. И как Артем меня встретил в аэропорту. Ну и… вообще.

— Да-а-а… — протянула она, когда я закончила. И схватила очередной кусок. — Сильно. Это вам не «Риголетто». Только вот…

— Что? — насторожилась я.

— Да нет, все нормально. Просто подумала, хорошо, что вы не стали затеваться с клиникой. Может быть, он поэтому и сомневался, надо или нет. Насчет тебя.

— Ты о чем?

— Том, ты видела текст этого соглашения?

Я прекрасно знала, что Люка не будет говорить гадости, лишь бы подкусить, подпортить радость. Если уж упомянула, значит, действительно важное.

— Я так поняла, до текста не дошло, Матрас раньше назад отыграл. Все осталось на устном уровне. Да в чем дело-то?

— Ты же понимаешь, что я малость в теме? Благотворительный фонд — это не бездонная бочка с деньгами, а некий аккумулятор и распределитель денежных потоков. Если тебе дают бабла на лечение, ты отчитываешься за каждую потраченную копейку. Или твои родные, если помрешь. Если это инвестиция — отчитываешься по движению каждой вложенной копейки. И спонсорский взнос — это тоже инвестиция. Тебе дали, допустим, миллион на оборудование, ты отчиталась по освоению денег, а потом начинаешь выполнять условия. Обычно это прием пациентов по направлению фонда без очереди, что еще по-божески. Но чаще еще и со скидкой. За полцены. Или вообще бесплатно.

— Да, так и прозвучало, — кивнула я, вспомнив разговор на аукционе. — Бесплатно. И в чем прикол?

— Тома, я понимаю, ты не менеджер и не финансист. Я бы первым делом поинтересовалась ограничением этих условий. Потому что онкология — дело очень дорогое, и без лимитов клиника со временем вылетит в трубу. Расход превысит доход. Должны быть оговорены сроки. Или количество пациентов. Или стоимость таких обследований.

— Люк, не знаю, — растерялась я. — Думала, Тарас сам со всем разберется. С твоей помощью. Я ж понятия не имела, что у вас с ним все так.

— Он мне даже не сказал ничего, — она с досадой поморщилась. — У нас в доме онкология была запретной темой. Как в доме повешенного о веревке. Томка, не бери в голову. Вы ничего не подписали, и теперь это не имеет никакого значения.

— Может, да, — кивнула я. — А может, и нет.

[1] Сеть пекарен, специализирующихся на выпечке пирогов

48

Мы свернули с Кольцевой на «Сортавалу», и Артем убавил громкость радио.

— Том, что-то не так?

Я думала поговорить об этом позже, но раз уж сам начал… Интересно, как догадался? Вроде, я ничем не демонстрировала, что после вчерашнего разговора с Люкой мое радужное настроение немного потускнело. Совсем капельку, но все же… Так все чувствует? Но это уже из области фантастики.

— В принципе, есть один вопрос. Мутный. Если я его задам, возможно, это испортит нам выходные. Если не задам, то он все равно будет висеть…

— И тоже испортит нам выходные, — он посмотрел на меня и тут же снова перевел взгляд на дорогу. — Раз это дилемма, что ты предпочитаешь?

— Наверно, все-таки обсудить.

— Разумно. Хотя и не очень типично. Надеюсь, не мою личную жизнь?

— Похоже, кто-то тебе сильно мозг выносил этой темой, — я поморщилась. — Мы ее уже коснулись, думаю, одного раза вполне достаточно. Хотя… чисто для справки. Я была замужем, как тебе известно. А ты?

— Замужем не был, — Артем пожал плечами. — Женат тоже. Два раза подошел близко, но не сложилось.

— А почему, если не секрет?

— Не секрет. В первый раз девушке не нравилась моя профессия. А я тогда не готов был от нее отказаться. От профессии. Во второй все вышло глупо. Коренная москвичка не хотела переезжать в Питер. А мне Москвы хватило по гроб жизни. Так все и сошло на нет. Это только в песне от Питера до Москвы восемь часов без сна[1]. На деле — гораздо больше.

— Глупо, — не согласилась я. — Если любишь, всегда можно найти компромисс.

— Ключевое слово — «если», — впереди показался указатель на Керро, и Артем включил поворотник. — Иногда бывают ситуации, которые спасают от принятия неверного решения. Но ты ведь не об этом хотела спросить, так?

— Мы уже скоро приедем? Давай лучше потом, не на ходу.

— Как скажешь.

Мы свернули сначала на разбитое шоссе, затем на грунтовку, засыпанную опавшими листьями. В стороне осталось большое садоводство, сейчас похожее на спящее королевство. Еще пара поворотов, и за деревьями блеснула вода.

— Называется Ройка, — пояснил Артем. — Тормознем на минутку.

Мы вышли из машины и спустились к воде. Большое озеро в окружении деревьев с яркой желтой и красной листвой, разбавленных мощными соснами, было сказочно красиво. С погодой нам повезло: день выдался солнечный и тихий.

— Как здорово! — восхищенно ахнула я.

— Видишь, вон там? — Артем показал на уединенный дом, стоящий в отдалении, прямо на берегу. — Нам туда.

— Это твой?!

— Да. Пойдем, — он взял меня за руку и повел обратно к машине, а когда поехали дальше, продолжил: — Я его купил десять лет назад. Случайно. Приехал сюда к друзьям в гости, захотел по берегу прогуляться, дошел до дома. Дорога кончилась, надо разворачиваться. А на воротах табличка: «Прямая продажа». И телефон. Смотрю и думаю: он мой. Вот хоть тресни, мой и все тут. Даже если придется почку продать. Набираю номер, хозяин говорит: «Приезжайте». — «А я прямо тут». — «Тогда заходите». Зашел, поговорили. Генерал в отставке, жил один, собрался к детям переезжать. А я наглый был и — до поры до времени — фартовый. Лез во все дыры и такие вещи снимал, что с руками отрывали. И платили соответственно. Почку продавать не понадобилось. Ну и вот… Там, конечно, немного запущенно, но тепло. И есть все, что надо. Мне кажется, тебе понравится.