Mayday. Я влюбляюсь (СИ) - Саммер Катя

Я вырос там, где летом жара далеко за тридцать,

А зимой по Цельсию жестко в минусе.

Здесь есть те, кем гордится Южная столица,

Теми, кто чего-то добился, не поступившись принципами…

Ника только свернула за кованые ворота, что вели в аллею парка, и направилась к экранам, на которых рэппер в такт музыкальному биту размахивал руками под его «Город, мой город», как застыла на месте. Замерла всего на миг и тотчас метнулась в сторону кофейного киоска, где сумела спрятаться и перевести дух.

Аромат горьких зерен затуманивал разум, кричащий об опасности.

Нет. Он не мог. Он был со мной. Или…

Там, среди стреляющего попкорна и заливистого смеха влюбленных парочек, где-то там носился Алик.

Ну, физически-то он все мог. Мог вставить записку – ему это было проще всего, мог подстроить все, мог звонить, когда я вышла из комнаты, но… нет. Он ведь просто мог забрать флешку. И не спать со мной, не подставляться под пули.

В кармане разразился вибрацией телефон. Номер не высветился, Ника поспешила ответить.

– Решила обдурить меня? Зачем привела подмогу?

– Нет! Нет! – перекрикивала шум Орлова в надежде, что ее услышат. – Клянусь, я не звала никого. Не знаю, как меня нашли!

Молчание в динамике показалось ей бесконечно долгим, ногти оставили красные полумесяцы на ладони.

– Заберемся повыше для беседы. Нам же не нужны лишние уши?

Ника молча замотала головой, дрожа от неестественного голоса на другом конце.

– И выброси телефон, тебя выследили по нему.

Гудки ударили в ухо, и Ника впала в транс. Все вокруг показалось вдруг медленным и тягучим. Будто сам воздух заимел вес, а ход времени остановился.

В такие минуты думалось о странных вещах. Вот и она вспомнила те редкие мгновения из детства, когда дедушка был еще жив. Он с трех лет учил ее играть в шахматы и никогда не поддавался, закаляя выдержку, дисциплинируя.

Цугцванг, – объяснял он ей, когда Ника в очередной раз не подмечала его коронный ход конем.

Как сейчас помнила положение в шахматах, при котором любой ход игрока вел к ухудшению позиции. Ника судорожно рассмеялась. До спазмов, до одышки. Она сама себя загнала в ловушку. Сама взяла этот чертов красный блокнот! А теперь стояла посреди площади, держа в руках судьбы всех этих людей, которые ни о чем не подозревали.

В десяти шагах от нее молодая мама развлекала погремушками капризных близнецов. Ника отпустила себя, сделала шаг, второй.

– Бегите отсюда, площадь заминирована! – закричала она, оказавшись рядом.

Девушка в ужасе отшатнулась от нее – Ника могла представить, как безумно выглядела со стороны. Но плевать, если та вцепилась в ручку коляски и увезла ее прочь. Орлова выдохнула, когда мать с детьми скрылась в противоположной от площади стороне.

Ника развернулась и стала пробираться через плотную очередь людей, крича о бомбе. Кто-то с подозрением косился на нее и крутил у виска, кто-то все же начинал двигаться к выходу, но в основном ее голос тонул в гуле толпы.

«Голубое небо». Ника замерла перед недавно отстроенным колесом обозрения, что стало ярким украшением города. Которое отметили туристы на прошлогоднем Чемпионате мира по футболу и которое могло стать местом массовой казни теперь. Она завороженно смотрела на разноцветные огни, что расползались по окружности аттракциона, украшая темную ночь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Всего шаг, и пути назад не будет. Пока Ника не сделала его, еще могла убежать, спастись. Она прямо сейчас могла отыскать Алика или просто ему позвонить, могла найти полицейских и держаться в стороне.

А тем временем до десяти оставалось не больше двадцати минут. Дыхание сперло, когда продрогшие, непослушные пальцы застучали по экрану айфона.

«Уводи всех. Люблю». Отправить контакту «Белозеров». И следом телефон улетел далеко в траву.

Правда была оглушающей. Правда была в том, что она не могла, больше не хотела прятаться за спинами других, как трус. Страшно ли ей было? До одури страшно, до онемения, судорог, до слепоты. Но присутствие Алика где-то поблизости придавало сил. И она наконец ощущала это – единение с миром. Ощущала, что она часть чего-то большего, шестеренка в механизме и должна двигаться вперед.

Ее скорлупа, в которой Ника пряталась, зажимаясь от боли общества, притворяясь равнодушной, треснула и развалилась. Ника вдохнула полной грудью. Она не могла иначе – теперь это было ясно, как день.

Колокол звонит и по мне.

Зрение улучшилось, реакции ускорились, стук сердца стал ровнее. Ника выделила из скопления народа мелькнувший вдали силуэт в капюшоне, что приблизился к нижней стойке колеса обозрения. В той стороне было немноголюдно, фигура вскрыла замок, что висел на железной лестнице, ведущей наверх, и обернулась. Ника не видела лица, но знала, что смотрели именно на нее.

Кто бы то ни был, он или она исчез из поля зрения. И Ника бросилась вслед.

Высота становилась все больше, но ноги перебирали ступеньки одну за другой. Колесо двигалось, голова кружилась, огни сливались в один, а площадь гудела мелодией популярной песни про «мою игру». Ника поднималась все выше, не чувствуя усталости, она следовала за черной удаляющейся точкой. Сама не заметила, как оказалась в самом сердце колеса, на площадке, что располагалась точно в центре окружности.

Всего на миг потеряла из вида фигуру, несколько раз обернулась по сторонам.

Есть.

Подобно обезьяне, ее преследователь прыгал с одной оси аттракциона на другую, удаляясь от нее все дальше. Ника, не думая ни о чем, помчала за ним.

Это адреналин толкал ее так опрометчиво вперед. Поэтому она пробежала целый пролет по неширокой перекладине, не чувствуя порывов ветра, не обращая внимания на равновесие. Но у первого же вертикального столба реальность ворвалась в сознание. Она ухватилась за него, вжалась телом. Нельзя было, но посмотрела вниз. И все. Земля ушла из-под ног, мир закрутился в ритме танго.

Колесо продолжало медленно двигаться. Ника с ужасом осознавала, что сейчас оно почти достигло горизонтали и скоро начнет подниматься вверх. И тогда она просто не удержится! А впереди еще два таких же пролета, только сил сдвинуться нет.

Пара мгновений, и прямой угол сломался. Каждую секунду стал уменьшаться, уводя перекладину наверх. Ника прикусила губу до крови и опустилась на колени. Задрожала всем телом, но сделала несколько неуверенных шажков вперед.

И вот уже половину пути оставила позади, когда услышала треск проводки и взрыв, будто от петарды. Колесо с унылым звуком погасло и замерло, а Ника изо всех сил вцепилась в железную, обжигающую холодом ось.

Кабинки с гулким шипением автоматически открылись – она увидела, когда осмелилась распахнуть глаза. Под ней расстилалась целая пропасть, где-то там кипела целая жизнь. Что она делала здесь? Могла ведь просто отпустить руки и забыть обо всем?

Нет. Не когда от нее зависела чужая жизнь. Ника стала карабкаться, подтягивалась и отталкивалась ногами. В такой страшный миг вспоминала уроки физкультуры и смеялась сама с собой: Белозеров был единственным, кто удачно справлялся с ненавистным канатом, все остальные, в том числе и она, висели на нем, как бесполезные груши.

Нужно двигаться.

Ника напоминала себе, из последних сил толкала тело вверх, оставляя пролеты позади. Аккуратно, крепко держась за столб, она встала на ноги и посмотрела перед собой – на кабинку, до которой было всего пару метров. Пару метров по узким железным прутьям на высоте жилого дома.

Если умру, не буду мучиться.

Глупые мысли лезли в голову. Ника собирала волю в кулак.

Когда она посмотрела перед собой, увидела в темноте силуэт. Она оказалась почти у цели. Но чтобы достигнуть ее, нужно было стать эквилибристом, а она, скорее, тот человек, который всего лишь знал, что это слово произносилось с ударением на последний слог. И да, после неудачи с ударениями на ЕГЭ она вызубрила их все наизусть.