Все было не так (СИ) - Арро Агния

С вами была Елена Стрелецкая. Будьте в курсе самых свежих новостей вместе с нами».

Мне становится нехорошо. Резко начинает кружиться голова, а перед глазами танцуют чёрные точки. Вцепившись в поручни, жду, когда троллейбус остановится. Выскакиваю на улицу. Сажусь на скамейку и пытаюсь прийти в себя.

— Девушка, вам плохо? — ко мне подходит пожилой мужчина с тросточкой.

— Немного, — признаюсь ему, потому что асфальт всё ещё качается под ногами.

Пальцы слушаются плохо, но мне кое-как удаётся расстегнуть замок на кармашке рюкзака и достать телефон.

— Я сейчас вызову вам врача. Сейчас.

Мужчина и правда звонит в скорую, а я пытаюсь сосредоточиться на экране своего мобильного, чтобы набрать Гордея. Попадаю по нужной строке. Калужский не сразу снимает трубку. Оно и понятно.

— Да, малышка, — родной голос, как успокоительные капли, попадает прямо в сердце.

— Гордей…

— Ясь, тебе плохо? — сразу беспокоится он. — Где ты? Я сейчас приеду.

— Мне вызвали скорую. На какой-то остановке сижу, — оглядываюсь, чтобы сориентироваться. — Почему ты не сказал, что тебя могут посадить? — вкладываю подкопившиеся силы в вопрос.

— Откуда ты… Чёрт! Новости!

— Мы же договаривались, — всхлипываю я. — Ты обещал всё мне рассказывать.

Со стороны дороги уже слышен спецсигнал скорой.

— Я говорил, Ясь. Всё-всё говорил. Не посадят меня, слышишь? Не должны. Потому эту деталь решил пока не озвучивать. Чтобы зря не волновалась. Тебе ведь нельзя. У тебя там наш малыш.

— Да… И мы с ним узнали из новостей о том, что его отца могут снова у нас забрать. Только теперь очень надолго. Врачи приехали. Не могу пока больше говорить. Позже наберу.

Сбрасываю, убираю телефон в карман. Меня забирают в машину. Сразу же говорю им про беременность. Мерят давление, температуру, задают массу вопросов и укладывают на кушетку.

Мне вроде бы стало легче. Голова уже почти не кружится, только покалывает пальцы и сухо во рту.

Дают немного воды. Лежу с закрытыми глазами, ругаю Калужского. Вот он привык всё тащить один! Как его переучить? Понятно, что сразу не получится. И я уже больше не злюсь, понимая мотив его поступка и отлично зная его упрямый характер. Мне больше не обидно, мне теперь просто за него страшно.

Приезжаем в больницу. Меня ещё раз осматривают. Сразу берут анализы и отправляют в палату. Снова звоню Гордею. В этот раз он трубку снимает ещё до того, как я слышу первый гудок.

— Сказали, если анализы хорошие, до вечера понаблюдают и можно ехать домой, — отчитываюсь я. — Там Анаит под присмотром бабушки. Это ещё надёжнее, чем со мной.

— Какая больница, Ясь? Я сейчас приеду.

— Не надо. Мне правда уже лучше. Ты Саркису нужен.

— Ну давай, начни меня опять отталкивать! — рявкает он. — Я же забочусь о тебе. Поэтому не сказал, — уже гораздо тише. — Ясь, какая больница?

— Я не буду отталкивать. Я очень за тебя испугалась.

— Знаю, прости. Чёртовы нервы уже не вывозят. Я обещал научиться делить и такие новости на двоих. Всё помню, маленькая моя. Сразу не получается. Даже не думал, что это может быть так трудно, — тихо смеётся он. — Жду адрес.

— Сейчас пришлю.

Глава 38

Гордей

Вечером моих любимых отпускают домой. Яся сидит рядом со мной в такси. Голову на плече устроила. Обнимает большой букет цветов, то и дело опуская нос в разноцветные бутоны и вдыхая их сладковатый аромат.

— Так курочки жареной хочется, — вздыхает она. — Бабушка обещала приготовить.

Бабушка меня сейчас чем-нибудь огреет за то, что её беременная внучка опять оказалась в больнице по моей вине. И будет права.

Расплатившись с таксистом, забираю у Яси увесистый букет и придерживаю за талию, чтобы она не споткнулась на ступеньках.

Заходим в квартиру. Пахнет очень вкусно. Той самой курочкой и свежими огурцами. У Яси громко урчит в животе. Она смущённо смеётся, быстро скидывая обувь. Точным снарядом в меня летит кухонное полотенце от Нинель Эдуардовны.

— Да я же как лучше хотел! — возмущаюсь так, чисто для видимости.

— Вот если бы не ребёнок, — косится на хихикающую Анаит, — сказала бы я тебе совсем не литературным языком. Руки мыть и за стол! Яся, как ты, моя хорошая? — уходит за внучкой на кухню.

— Смешно тебе, да? — улыбаюсь сестрёнке нашего Киса.

— А когда мне можно будет домой? Когда Саркис за мной приедет? — спрашивает она.

— Через пару дней. Иди сюда, — присев на корточки, шёпотом зову Анаит к себе, — секрет тебе расскажу.

Карие глаза тут же загораются любопытством. Подходит ближе. А за её спиной стоит и жуёт куриную ножку моя Яська. Смотрит на меня тоже в ожидании секрета. По пальцам течёт золотистый жир, мордочка довольная. Только бледность всё портит, но я буду стараться, чтобы из-за меня такого больше не повторялось.

— Яся очень давно не играла в куклы, — Ана задерживает дыхание, а моя малышка перестаёт жевать, — но она очень хочет. Если я завтра привезу вам по кукле, ты поиграешь с Ясей?

— Да, — громким шёпотом отвечает Анаит.

Яська начинает смеяться, едва не выронив изо рта кусочек не дожёванной курицы. Краснеет. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы тоже не рассмеяться, а то обидится ещё, а я не хочу.

— А разве взрослые играют в куклы? — спрашивает Ана.

— Тс-с-с, — прикладываю палец к губам. — Это же секрет.

— Теперь понятно, про каких кукол Саркис всё время болтает по телефону с друзьями, — неожиданно заявляет она.

Яся уходит ржать на кухню. Нинель Эдуардовна, кажется, сейчас запустит в меня ещё одно полотенце.

— Э-э-э, ну да, — киваю я. — Только ты ему не говори, что знаешь.

— Я запомнила. Это секрет, — улыбается хорошенькая девчушка.

— Есть идите, пока вы тут до пестиков и тычинок не договорились, — строго зовёт нас бабушка.

Садимся за стол. Нинель Эдуардовна ставит передо мной тарелку с макаронами и парой жаренных ножек и начинает допрос Ярославы о том, что сказали врачи. Новости она тоже сегодня слушала, но мне делиться пока особенно нечем. Основная стратегия у нас прежняя — действовать быстро. Адвокат рано утром созвонился с Демидом, дал добро на публикацию документов, и началось. Мне за день позвонили несколько раз, но я сам ни с кем не общаюсь, опять же по рекомендации адвоката. Всех перенаправляю к нему, он решает.

— Завтра мы едем в следственный комитет, — рассказываю им.

Ясино хорошее настроение тут же исчезает, и даже полюбившаяся жареная курочка становится неинтересна. Любимая жуёт губы и кромсает на мелкие кусочки бумажную салфетку.

— Не волнуйся только, родная. Мы едем туда сами. Это не протокольная встреча, но она всё равно очень важная. Генерал-лейтенант Шолохов Михаил Федорович, отец Захара, договорился, чтобы нас приняли.

— А потом ты сразу к нам? — она берёт в руки новую салфетку.

— В магазин игрушек заеду, потом к вам, а потом, — кошусь на Анаит и не договариваю.

— Я поняла, — опускает взгляд Яся. — Ты останешься с нами сегодня? Ба, можно Гордей останется?

— Так а я при чём? Он чей мужик? Твой. Вот сама и решай. Ты поела, маленькая? — гладит по спинке Ану.

Девочка кивает. Встаёт из-за стола и сама убирает за собой тарелку. Дотягивается до раковины. Моет посуду и ставит в сушилку.

— Спасибо. Было очень вкусно, — благодарит бабушку, вытирает руки и уходит в другую комнату. Нинель Эдуардовна спешит за ней, а Яся ждёт от меня ответа.

— Останусь.

Не даю ей ничего делать. За нами со стола убираю сам. И посуду тоже сразу мою.

Прошу у любимой полотенце. Весь день опять мотался. Душ жизненно необходим. Стою под водой и как неопытный пацан волнуюсь — мы сегодня будем спать вместе, да ещё и в доме её бабушки. Такого экстрима у нас точно не было.

Возвращаюсь к ней.

Моя малышка уже переоделась в пижаму. Стою и жру её с ног до головы голодным взглядом. Я так соскучился! Словами не передать.

На ней свободные белые шорты в мелкий голубой цветочек и майка на тонких бретелях. Конкретно сейчас это сексуальнее любого кружева, но трогать мне её пока нельзя.