Дикий. Его неудержимая страсть (СИ) - Савицкая Элла

Нет, о встрече как раз я не помнил. Караев мужик нужный, и его довольно крупные ставки всегда играют в мою пользу, вот только… Под кожей прокатывается тяжёлая волна и ожидание, приправленное предвкушением, щекочет нервные окончания. Я слишком давно не видел Рину и больше не могу гадать, как она там. Увидеть хочу так, что вибрирует все внутри. Пока летел в самолете представлял, что скажу ей, когда увижу, или что сделаю и, блядь, понятия не имею. Просто необходимо увидеть её. Посмотреть в зелёные заводи и убедиться, что там нет той гнетущей тоски, как в последний раз, когда видел её около универа. Необходимость прочесть в них отражение собственной потребности граничит с сумасшествием.

Ты же не забыла меня, моя девочка, правда? Знаю, что был говнюком, но ты меня любила таким и принимала. Терпела, ждала, крыла матом, отдавалась каждый раз как в наш первый, а такая одержимость, как у нас, не проходит за семь дней. Она и за семь лет не пройдёт, потому что мы проросли друг в друга так глубоко, как никто не в состоянии.

Нога на автомате вдавливает педаль газа вниз, разгоняя тачку до запрещённой скорости.

— Мот? — разносится по салону из динамиков.

Бля, я забыл про Арьянова.

— Я не пойду. Есть дела важнее, — отрезаю, подкуривая сигарету.

— Разве может быть что-то важнее, чем встреча тех, с кем ты только завязал связи? — не верит Миха.

— Есть!

— Окей, — снова секундная заминка. — Кэш, у тебя все в норме?

Для Михи явно сюрприз, что я отказываюсь от встречи, которая бы могла принести пользу.

— Все хуево, Мих! Но я прорвусь!

Арьянов скидывает вызов, а я прямым сообщением несусь в сторону места обитания дикарки. Домом это назвать не могу, так как у неё один дом — наш. Вот только там её не оказывается.

Полдесятого. Если она не здесь, значит должна быть на работе. Обязана просто!

Змеи, выпущенные гремучей ревностью, начинают расползаться под кожей, но я душу их, разрезая пространство в сторону бара, где работает Рина.

Будь там, Ри!

Пробиться в клуб оказывается сложнее, чем обычно. У них какой-то тематический вечер сегодня, и приходится выложить круглую сумму, чтобы пройти внутрь, так как зал забит под завязку и новых посетителей уже не пускают.

Не знаю, что сегодня планируется за шоу, но довольная толпа мужиков почти всех возрастов с гримасами полными похотливого предвкушения трется около бара.

Черную макушку с высоким хвостом я выцепляю сразу. Здесь. От сердца отлегает. Не хочу думать, что она по вечерам где-то ходит. В памяти всплывает тот петух ее одногруппник, все время трущийся рядом, и хоть я на двести процентов уверен в том, что дикарка его близко не подпустит, все равно не хочется представлять, как они проводят время вместе, даже просто блядь общаясь. Не хочу вообще ни с кем ее представлять. Ни с друзьями, ни даже с Ланой. Со мной должна быть.

Я не подхожу. Просто наблюдаю со стороны, чувствуя, как за грудиной сосет при одном виде Рины. Неизменно сексуальная девочка! Обтягивающий топ, тонкая шея, неприкрытая волосами. Как же я люблю проводить по ней языком, а потом прикусывать кожу, и слышать голодный стон в ответ.

Бармены крутятся как тараканы, мечась туда-сюда, о чем-то перекрикиваясь, а я пялюсь как кретин на то, как моя злючка откидывает в запаре спадающие на лоб локоны. Как пытается все успеть, сосредоточенно заглядывая в чеки с заказами. Вот на хрена ты пошла работать, Ри? У тебя же было достаточно денег, которые я зарабатывал для нас. Ешь, пей, гуляй, но нет же. Надо было тебе сюда устроиться и тратить свои нервы на этих облизывающихся на тебя упырей. Неужели ты уже три месяца назад подумывала о том, что уйдешь от меня? ТРИ МЕСЯЦА! Насколько меня засосало, что я не заметил того, как тебя сжирало все это?

От мыслей отрывает громом взорвавшаяся музыка и прокатившаяся по битком набитому залу. Осматриваюсь на оживающую публику. Пацанва перед барной стойкой довольно свистит, и тут вдруг одна за другой барменши начинают забираться ногами на эту самую стойку, по которой ожидающие зрелища посетители хлопают ладонями. В руке каждая из них держит открытую полную бутылку с алкоголем.

Под рваные биты девки вдруг начинают танцевать, призывно вертя задницами. Приседают перед посетителями и разливают им жидкость из бутылок прямо в открывающиеся по очереди рты.

Это, мать вашу, что за представление? Не помню, чтобы здесь такое проводили раньше. Судя по восторженным выкрикам, мужикам это пиздец как нравится, да и барменши не выглядят смущенными.

Все, кроме Рины. Она все еще стоит внизу, в шоке открыв рот. Расширенные от удивления глаза перемещаются с ее же коллег на требующих виски и зрелищ мужиков.

У меня внутри все подбирается и кулаки до хруста сжимаются. Если и она вылезет туда, я разнесу здесь все на хрен к чертовой матери.

Глава 40

Марина

— Марина, тебе разве ничего не объяснили? — раздражённо выдыхает Алёна, наш администратор.

Музыка вопит, раздражая барабанные перепонки, но ещё больше раздражает то, что они здесь вытворяют. Я специально устраивалась в приличный клуб, чтобы избежать подобного рода представлений, и что теперь? В начале вечера я пыталась узнать откуда такой ажиотаж, но отвечать мне толком никто не стал из-за огромной загруженности заказами. Ксюша бросила только: "По ходу разберёшься".

А разбираться особо и не в чем. Насколько я вижу, нужно просто влезть на барную стойку и, двигая под музыку задницей, разливать этим похотливым птенцам виски. А иначе их и не назовёшь из-за похабно раскрытых ртов и взглядов, полных неприкрытого вожделения.

Если бы раньше я без разговора могла выполнить подобное ради хороших чаевых, то сейчас передергивает от мысли, что их грязные лапы будут хватать меня за бедра и ноги, как хватают сейчас девчонок, засовывая им под шорты купюры. Напоминает стриптиз, разве что без раздевания.

— Давай, это всего на пять песен! Зато уйдешь вечером с круглой суммой.

— И облапанной с ног до головы? Я не буду этого делать. Меня никто не спрашивал, когда вводили эти правила, — перекрикивая музыку, ставлю в известность Алёну.

— В прошлый раз всех все устроило, и никто не был против, когда мы спрашивали девочек.

В прошлый раз — это то воскресенье, когда мы расстались с Матвеем. Я пропустила смену, поменявшись с Катей, и вышла на работу только через двое суток. В сердце кольнуло, как и каждый раз при воспоминании о Матвее, я уже привыкла к такой своей реакции. Наверное, так будет ещё очень долго. И это ещё одна причина почему я не собираюсь танцевать для желающих набраться пищи для фантазии на ближайшие дни.

— А я против, — настаиваю на своём, — пусть девочки танцуют, думаю этого достаточно!

Алёна, психанув и крикнув что-то наподобие "Поговорим потом", разворачивается и уходит. А я не успеваю опомниться, как меня сзади подхватывают и буквально силой заставляют стать коленями на стойку.

— Марин, да двадцать минут всего потанцуй и свалишь домой. Иначе грымза тебя уволит.

Серёжа, наш бармен, крикнув мне все это на ухо, отпускает руки, заставляя меня едва не упасть со стойки прямо на компанию свистящих парней в каких-то двадцати сантиметрах от меня.

Дальше всё происходит так быстро, что времени на осмысление нет. Сначала кто-то снизу выкрикивает: "Давай, детка, угости меня сладеньким". Потом чужие руки оказываются на моих бёдрах и в это же мгновение отлетают назад, так как терпеть подобное я не собираюсь и тут же неслабо бью по ним. Уязвленный кретин, выматерившись, хватает меня за резинку на штанах и резко стаскивает в самую толпу. От неожиданности во мне всё ухает вниз. Я падаю на этого парня, пытаюсь нащупать ногами пол, а когда твердо стою на ногах, меня сразу же сдавливают со всех сторон довольные орангутанги.

Мгновенно атакует миллиард мыслей, и главная из них — хоть бы меня здесь не разорвали на части. Публика уже изрядно навеселе. Задор и желание хлещет буквально из каждого. Реплики разного рода пролетают мимо ушей, пока я пытаюсь осмотреться, даже не реагируя на наглые руки на моей талии, получившие то, чего им так хотелось.