– Ты как дикая кошка, – усмехается мужчина. – Всё шипишь и огрызаешься, а стоит лишь немного приласкать, становишься нежной и ручной.
– Считаешь меня ручной? – спрашиваю, поворачиваясь к нему лицом. – Дикая кошка никогда по-настоящему не привыкает к рукам, всегда может за эти руки хорошенько цапнуть!
– Только от страха, Ангелин. А тебе бояться нечего.
– Ну-ну, – протягиваю, закатывая глаза. – Где-то когда-то я уже слышала нечто подобное… Ну да ладно! Давай лучше посмотрим, как на тебя подействует немного ласки!..
Я выдавливаю на руку немного геля для душа и провожу по его груди. Щипаю ногтями за сосок, и Женя начинает улыбаться. Впрочем, это длится недолго. Стоит мне провести мыльной ладонью по внушительному стояку, как игривое настроение моего любовника сменяется на жгучее желание обладать.
– Надо смываться, – севшим голосом выдавливает он, пока я перекатываю пальцами увесистую мошонку и снова веду ладонью по длине.
Я закусываю губу и киваю. Женя протягивает руку, регулируя душ, чтобы вода лилась на нас, а не на прозрачную стенку кабины. Он нетерпеливо трёт меня руками, смывая мыльную пену. Я же неторопливо омываю его, уделяя особое внимание раскалённому до предела члену.
Он даже не сразу понимает, когда я медленно начинаю опускаться на колени. Смотрит непонимающе и удивлённо, пока до него вдруг не доходит.
С лукавой усмешкой, глядя прямо ему в глаза, обвожу языком бархатистую головку и узор вздутых вен, и Женя запускает пятерню мне в волосы, ненавязчиво притягивая голову ближе. Это, скорее, как просьба, мольба, нежели принуждение. Даже если прямо сейчас передумаю, решу не заканчивать начатое, я знаю, что он примет это и мы как ни в чём не бывало продолжим дальше, минуя этот эпизод. Но я не собираюсь останавливаться. Не сегодня.
Искушающе улыбаюсь мужчине, часто хлопая ресницами, а потом вбираю в рот естество. На всю глубину, до самого горла. От терпкого вкуса горячей кожи рот одномоментно наполняется слюной, её обильное количество вынуждает меня дышать чаще, издавать пошловатые чавкающие и причмокивающие звуки, шумно сглатывать. Я помогаю себе руками: провожу ладонью по смоченному слюной крепкому стволу в такт ритма, который задаёт мужская рука на затылке, массирую пальцами тяжёлую, полную семени мошонку. Под моими старательными ласками огромное тело Жени потряхивает от удовольствия. Он издаёт какие-то глухие утробные стоны, рычит, стиснув зубы. Сжимая мои волосы в кулаке…
В какой-то момент он сдавленно шепчет:
– Довольно, Ангелин. – И я начинаю сосать интенсивнее, а Женя вопреки своим словам, крепко удерживает мою голову, совершая беспорядочные толчки бёдрами.
Вязкая сперма ударяет в горло, растекается жидким оловом по языку, наполняет рот. Я глотаю всё до последней капли и выпускаю опадающий после разрядки член. Начинаю подниматься на затёкшие ноги, цепляясь рукой за скользкую стену, и Женя подхватывает меня, мгновенно прижимая к себе. Его сердце отбивает частую дробь, отчего все мои внутренности вибрируют.
– Раз уж я без подарка, – говорю с кривой улыбкой, поднимая к нему лицо. – С днём рождения, Жень.
– О, так это был твой подарок? – с довольным видом смеётся он. – Сильно, свежо, оригинально, с огоньком, с задоринкой… В принципе, от тебя только такой и можно ожидать.
– Рада, что тебе понравился мой подарок, милый! – скалюсь я. – Потому что мне делать тебе…подарки… тоже понравилось.
Посмеиваясь, мужчина кутает меня в полотенце, кое-как прикрывается другим, закидывает меня на плечо и несёт в спальню. Мы ещё долго милуемся в темноте, негромко переговариваясь и часто целуясь, пока сознание не покидает меня.
Утром, едва открыв глаза, я нашариваю рукой телефон и проверяю его. Нет сети, нет интернета. Тихо вздыхая, я с минуту изучаю лицо Жени, осматриваю комнату, но не вижу свою одежду. Зато в кресле лежит чистая футболка хозяина и его же спортивные штаны.
Он крепко спит, и я решаю не будить его. Выбираюсь из крепких объятий, быстро натягиваю предложенную одежду взамен невесть куда запропастившейся своей и выхожу в коридор.
Со стороны кухни слышатся голоса, гомон телевизора, какая-то сторонняя возня. Я тихонько пробираюсь в уборную и быстро делаю свои дела.
Пригладив напоследок влажными руками волосы, снова выхожу в коридор и лицом к лицу сталкиваюсь со старшей из сестёр мужчины.
– Доброе утро, – машет она рукой. – А я вас жду. Мама велела пригласить вас на завтрак.
– Доброе утро, – смущённо отвечаю ей. –С большим удовольствием!
И чего мне не лежалось? Где была хвалёная интуиция? Понятно ведь, что Женина мать не упустит возможности присмотреться ко мне в отсутствии сына, а я понятия не имею, о чём с ней говорить, да и чтоуместноговорить!..
С сожалением косясь на закрытую дверь спальни, за которой не слышится ни единого шороха, я следую за девушкой. Она смущённо молчит, видимо, не зная, о чём завести разговор; я тоже не тороплюсь заговаривать с ней. Какая же нелепая, неловкая ситуация! Единственное знакомство с чужими близкими, состоявшееся в моей жизни, случилось накануне свадьбы с Власовым. И то – лишь по острой на то необходимости! Сейчас никакой необходимости в навязанном общении нет. Я понятия не имею, как себя вести в обществе этих дамочек! Это вообще последнее место, где я планировала оказаться!.. Но это произошло. Юджин спит, а мне придётся как-то выкручиваться самостоятельно.
– Доброе утро, – недобро сверкнув взглядом, приветствует менямама.
– Доброе утро, Светлана Александровна, – вежливо отвечаю ей, всеми силами подавляя в себе желание хорошенько хмыкнуть. И выругаться. – Доброе утро, Наташа, Лена.
Девушки удивлённо переглядываются, а я едва сдерживаю самодовольную усмешку. Что, не ожидали, что я запомню вас всех?
Настя, самая старшая из сестёр, ставит передо мной тарелку и спрашивает:
– Чай, кофе?
– Кофе, пожалуйста. Спасибо.
На маленькой кухоньке воцаряется тишина. Под бряцание ложки все буравят меня взглядами. Чувствую себя неуютно и нервно произношу:
– Простите за ночное вторжение, я не знала, куда Женя меня везёт. Это был сюрприз.
– Вот уж точно сюрприз! – прыскает младшая Наташа. Лена пихает её локтём. – Извините, просто для нас всех большая неожиданность…
– Девочки, вы позавтракали? – перебивает девушку мать. – Ступайте к себе, успеете ещё до завтрашнего вечера хорошенько прожужжать все уши подруге брата.
Хихикая и перешёптываясь, средняя и младшая сёстры уходят. Следом за ними, поставив передо мной чашку, уходит и старшая. И я остаюсь наедине с их матерью. Меня совсем не радует эта перспектива. Более того, я хотела бы тоже встать и уйти, но из природного упрямства спокойно отпиваю отвратный кофе и выдаю милую улыбочку.
– Спасибо, без кофе я не человек.
– Говорите прямо как мой сын, – смягчается она на мгновение, но тут же хмурится. – Вы не обращайте внимания на этих стрекоз, они те ещё проныры, будут засыпать вопросами, иногда крайне неуместными, но это не со зла. Их можно понять: до настоящего времени их брат никогда не привозил домой своих женщин.
От неожиданности я давлюсь кофе и сильно закашливаюсь. Вы поглядите-ка, тоже мне, святоша нашёлся! Женщина смотрит понимающе и поясняет:
– Нет, конечно, я не подразумеваю, что Женя ведёт монашеский образ жизни. Кого он водитк себедомой дело десятое, но к нам на знакомство он ещё никого не приводил.
“Интересно, почему?” – проносится в мыслях. И тут же находится ответ.
– Не знаю, рассказывал ли он вам о нас, о девочках, о своём отце?.. – спрашивает Светлана Александровна. Я осторожно киваю. – Я даже начала думать, что забота о сёстрах отбила у него желание обзавестись собственной семьёй…
– Смею вас уверить, об этом речи между нами пока не идёт, – нервно усмехаюсь я. Вообще не идёт. И идти не может.
По моей логике мать должна успокоиться после моих слов, выдохнуть, что ли. Но она, напротив, напрягается.
