Из развода с любовью (СИ) - Шевцова Каролина

- Да.

- На меня?

- Нет. Я сержусь на себя.

- Но это не логично, это ведь я испортила твое свидание.

- Жизнь вообще штука нелогичная. Я вот, к примеру, так хотел произвести на тебя впечатление, что совсем не заметил, как ты устала. И не подумал, что лучше перенести нашу поездку. Мне так хотелось тебе понравиться, что я…в общем, извини, как-то глупо получилось.

Я ошарашенно моргнула. Только что передо мной извинились. И за что?! За то что я была не права?! В отношениях так не бывает. По крайней мере, в моих.

- Мне очень понравился сюрприз, даже если бы мы не попали в театр, это значило, что ты подумал обо мне. Нет, сначала ты выслушал, запомнил, а потом подумал и сделал. – Я перевела взгляд в сторону, и продолжила срывающимся голосом: - Никто не заботился обо мне так, как ты сегодня. Спасибо, правда.

- Расскажешь? – Виталик осторожно коснулся моего подбородка и повернул меня лицом к себе.

- Не хочу, - в его черных глазах тлел уголь. Костра не будет, перегорел, но обжечься можно до сих пор.

- Мы на высоте нескольких тысяч метров. Заперты в железной коробке. Фактически ты у меня в плену и я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь про свои отношения с бывшим мужем и развод.

- И с какого момента начать, - после секундной заминки спросила я.

- С того, где появился я.

- То есть сразу со спойлера, - я попыталась отшутиться, но Виталик не оценил юмор. Он внимательно смотрел на меня и ждал.

Поколебавшись еще немного, я наконец произнесла:

- Все было понятно с самого начала. Всем вокруг, только не мне…

Слова давались с большим трудом, будто каждое произнесенной вслух предложение превращалось в костыль, о который я спотыкалась и падала. Я говорила медленно, старательно обдумывая, что будет дальше. Почему-то казалось очень важным рассказать все, но при этом не скатиться в анонс шоу «Мужское-женское». Где беззубая женщина нелегкой судьбы разыскивает отца своего семнадцатого ребенка, и результат ДНК показывает, что все наследники зачаты от воскрешенного Ивана Грозного. У меня свекровь такое смотрит. Там как правило рыдают, клянут судьбу и злого бывшего. Вот так я не хотела. А потому говорила медленно, осторожно подбирая слова.

В этом мне помогал и сам Виталик. Он ни разу не перевил и только в конце подвел черту одним только вопросом:

- Тебе нужна помощь?

- Наверное, - неуверенно кивнула я, и целая глыба вдруг соскользнула у меня с плеч. Дышать стало легко и свободно, а в этом непроглядном туннеле забрезжил свет.

- Давай повторим сначала, - попросил Игнатов, когда мы подошли к дому.

- Зачем? Все и так понятно, - пропищала я в ответ и добавила, - Виталичка, мы очень задержались, пошли скорей домой.

Кажется, я погорячилась, переделав старомодного чопорного Виталия какую-то нежнятинку в виде Виталички. Последний дернулся, недовольно сморщил нос, однако, приложив нечеловеческие усилия, промолчал.

- Я переживаю о детях, - на этот раз я старалась говорить мягко, будто подкармливала голодного тигра хлебным мякишем.

- Дети спят, а вот бабушка нет. И она будет задавать вопросы.

- Но я все запомнила, правда! Новикова супер, Зверева на мыло!

Картавый горестно вздохнул и повторил в сотый за вечер раз:

- Новикова летала, не касаясь сцены, и особенно тебя в ней поразили пластичные руки, а вот Зверев топал как слон, - он пробуравил меня глазами, будто оценивал, сможет ли такая инфузория запомнить столь сложную информацию: - Яна, это очень важно, моя бабушка обожает балет и обязательно спросит твое мнение, а я…в общем, для меня важно, чтобы ты ей понравилась.

Ага. Я смущенно опустила голову, чтобы не показывать Игнатову, до чего мне польстило последнее предложение. Однако уже в следующее мгновение кое-кто стер румянец с моих щек одной лишь фразой:

- Не могу же я признаться, что ты заснула и храпела на весь зал Мариинского театра.

- Ты же сказал, что я не храпела? - от возмущения у меня вспыхнуло лицо.

- Нет, разумеется нет, - засмеялся Виталик и притянул меня к себе. В черных угольных глазах вспыхнули пламенем. Кажется, там мелькнуло мое отражение – довольная девушка с улыбкой во все зубы любуется своим…кем? Я тревожно посмотрела на Виталика, чтобы найти ответ на свой вопрос. Мужчина напротив был так хорош и так счастлив, что это ощущение беспричинной радости разрядом тока шандарахнуло по мне в ответ. Пренебречь, вальсируем! Сегодня будем храпеть в театре, и целоваться под подъездом. Подумав о последнем, я игриво стукнула носком своего ботинка об его туфлю:

- Это было лучшее свидание в моей жизни.

- И оно же было единственным, - повторил Виталик, - завтра начнется работа, и я не смогу ухаживать за тобой так, как бы мне хотелось.

- Но все-таки попробуешь?

- Обязательно, - он едва заметно улыбнулся.

Поняв, что целовать меня сегодня не собираются, я расцепила руки, обнимавшие его, и шагнула в сторону двери:

- Ну, тогда до завтра?

- Добрых снов, Яна, - в тоне ни ноты раскаяния.

Уже совсем разочарованной индюшкой, я повернулась к картавому спиной, нащупала в кармане ключи и даже занесла руку, чтобы открыть замок, как вдруг сзади, в паре сантиметров от меня раздался низкий бархатный голос:

- Постой.

- Стою.

- Повернись, пожалуйста.

Я покорно подчинилась и тотчас встретилась с черными как ночь глазами. Будто загипнотизированная я вглядывалась в его лицо, не в силах оторвать взгляда. Такое красивое. Правильно и строгое, оно почему-то пугало меня своей решимостью.

- Знаешь, в чем разница между свиданием и простой встречей? – наконец спросил Виталик.

Поняв, что от меня все-таки ждут ответ, я покачала головой.

- В этом…

Я почувствовала, как Виталик подхватил меня и прижал к себе, в ту же секунду небо обрушилось на землю, черное смешалось с белым, день с ночью, а все вокруг закружилось в ярком, взрывающемся тысячей залпов, салюте.

Он целовал меня! Целовал!!! Сначала осторожно будто боялся разбить или испортить. Но постепенно движения его языка становились все более напористыми и уверенными, а собственная связь с реальностью все менее ощутимой. Оторвавшись от его губ, я тихо застонала и снова приникла обратно.

Мы целовались, пока у меня не замерзли руки, все это время я держалась за ворот черного пальто, будто боялась, что Игнатов сбежит.

Потом он грел мне пальцы, дул на них и тер заледеневшую кожу до красноты.

Потом мы целовались снова, и на этот раз он крепко сжимал мои ладони в своих больших, горячих руках.

Было не понятно, сколько прошло времени, то ли десять минут, то ли несколько месяцев, потому что все вокруг перестало для меня существовать. До рассвета оставалось все меньше или же мы пережили его, прячась за темным козырьком подъезда. Наконец я с сожалением отстранилась и прошептала:

- Твоя бабушка нас убьет.

- Она за гуманизм, - заверил меня Виталик.

- Спокойной ночи.

Он поправил выбившиеся из пучка волосы и серьезно сказал:

- Новикова летала, не касаясь сцены, а Зверев топал как слон. Пожалуйста, не перепутай.

И чмокнув на прощанье в нос, развернул меня к двери и слегка подтолкнул вперед.

Домой пришлось идти пешком, то есть по лестнице. Мне было необходимо взять паузу, поправить прическу, проверить макияж и элементарно унять дрожь в ногах.

Я чувствовала себя молодой и такой счастливой: мне снова шестнадцать, в кино показывают Трою, фильм, в котором снимается куча красивых мужиков, но они меня не волнуют, потому что самый лучший он вот, рядом, протяни руку и коснешься его мягкого розового уха. После будем есть мороженое и целоваться, пока губы не треснут на морозе.

А потом придется прятать от мамы лицо и жаловаться на аллергию на помаду.

Вот такой я поднималась на свой этаж – снова окрыленной, снова юной, и главное живой.

Инесса Марковна открыла сразу. Она поднесла палец ко рту и прошептала:

- Тссс, дети спят.