Нить на запястье (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

— Саму не отпущу. Не доверяю я твоей семье, уж извини, — ехидно, явно не забыв последствий прошлого семейного общения, отрезал Олег. — Мне твое здоровье и душевное равновесие важнее итогов аукциона и сирот… Да, душа моя, и не смотри так, да! Я эгоист, и в первую очередь о своем пекусь и забочусь, — твердо отрезал Олег. — И ради общего спокойствия готов больше тебе денег перевести, чем на этом аукционе заработаете. Под любым предлогом оформив, коль ты уже опасаешься, что меня обвинят в чем-то…

Маша фыркнула и закатила глаза.

— Неправда. Ты обо мне всегда заботился, даже года два назад. И о детях этих… — попыталась было разрядить обстановку и сделать ударение на его добром сердце.

— Только потому, что и тогда — ты моей была, а из-за них нервничала, — с немного снисходительной усмешкой прервал ее Олег, не позволив развивать данную тему.

И так глянул глаза в глаза, с таким чувством, что у нее в груди горячо стало. Сладко почти до боли, до щемящей острой нежности…

— Тебе и для тебя — я позволю и пойду на все. Ясно? Остальные… не моя сфера интересов, Машенька. И не надо приписывать мне большую глубину души и самаритянство, лады? Одну — не пущу.

— Не прошло и недели, как живем вместе, а уже тираном стал, — хмыкнула она, чтобы немного сбить комок к горле и это тепло в груди. — Я Алену с собой возьму, пока ты не приедешь, — быстро добавила, пока он не успел ничего возразить, веселясь от ее «упрека».

Умела торговаться и договариваться, идя на уступки ради конечной цели.

Олег задумчиво и оценивающе смерил ее взглядом, точно поняв это.

— А если не сможет поехать Алена твоя? — хмыкнул.

— Не поеду… — допустила Маша подобную вероятность. — Но эти дети… — жалостливо, и грусть в глазах.

Давила на интересы сирот, но сама, кроме аукциона, хотела все же с братьями пересечься на людях, вопросы задать… Не напрямую, но выяснить, что у тех на уме. Да и других послушать. «Сплетни» и пересуды, если так можно сказать. Разобраться, что в жизни верхушки и как сейчас, куда «ветра» дуют.

И насколько в самом деле «ей не надо ни о чем думать», как Олег пытался убедить. Или все же стоит и самой, пусть и не в открытую, а пока понемногу, на его поддержку и позицию работать.

Заяви об этом — он точно ее не пустит. Не позволит не то что ради него собой «рисковать», а и просто заниматься не особо приятным, как ему это виделось. И хоть кол на голове теши, а не желал слушать, что она хочет и будет для него делать и заботиться не меньше, чем Олег о Маше. Ведь и он «ее»! Так что — в своем праве…

Но коль напрямую не слушал, Маша умела находить и окольные варианты. А он и понимал это вроде, да доказательств сейчас не имел…

— Ты мне руки выкручиваешь, душа моя, — ухмыльнулся Олег так, что было ясно — даже восхищается этим ее упрямством. — И вот как тут на этот греба*ый вечер не приехать? Не брошу же тебя этим львам на съедение…

— Не передергивайте, Олег Игоревич, — рассмеялась уже Мария, обняв его. — Там будет самая лучшая часть нашего общества, что вы! А я о детях пекусь, — лукаво глянула на него сквозь ресницы. — И Алена моих братьев не меньше твоего не переносит. И близко их не подпустит… Да и наедине нас не оставит… Даже перед Петей не пасует. Пару раз пыталась «грязное белье» журналистам сдать. Едва ее отговорила, — держала шутливый тон и вид, так, что и он не мог ни к чему прицепиться.

Олег хмыкнул. Хоть и видела по его взгляду, что чует, сечет, но и придраться — не может, нет вроде повода.

— Мне она все больше по душе, в таком случае. Сброшу-ка я твоей Алене на телефон пару проверенных контактов в прессе. От «анонима»… — протянул Горбатенко, сжав ее плечи крепкими объятиями. — Вдруг опять такое желание появится.

— Олег! — рассмеялась Маша. — Не пугай меня, — шутливо одернула. — Если вы объединитесь…

— Ты целее будешь, — ввернул он. — Хоть я и так больше не позволю ничему и никому и волоса на твоей голове тронуть! — тише добавил.

И так серьезно… как клятва, от которой у Маши дрожь на затылке, под горячей ладонью Олега, где он ее шею сейчас поглаживал.

— Ладно, я такое пропустить не могу. Приобщусь к высшему обществу и нашей элите, — улыбнулась Алена. — Да и меня начальство похвалит за укрепление и развитие связей среди вероятных спонсоров. Совмещу общение с тобой и пользу по работе, — подмигнула подруга.

— Меркантильно, но вполне разумно, — тоже с улыбкой согласилась Маша.

Она знала, что и Алене участие в этом мероприятии можно на пользу обернуть.

Еще и потому предлагала. А почему нет, если может и подруге в чем-то помочь? Алена никогда ей в поддержке не отказывала. Да и Олегу такой аргумент приводила для надежности.

Глава 14

Нити не было.

На руке Олега, под его часами, куда Маша сама ее повязала, сейчас не было красной нити.

— Да я не помню, душа моя, — Олег, кажется, вообще удивился, что она обратила внимание на это. Сам он не заметил пропажи и теперь немного удивленно посмотрел на запястье. — Честно говоря, не до того сегодня было, чтобы отслеживать такое, — устало растер лицо рукой, прошелся пятерней по волосам.

Она видела, что он уже утомлен и измотан, а ещё предстояло посетить две встречи. И этот вечер, на который сама она отправлялась через два часа, а Олег все же собирался приехать позже, закончив со своими делами… Вроде и глупцу понятно, что некогда ему было следить ещё и за нитью.

Они и решили как-то спонтанно пообедать вместе, когда она позвонила. Ощутила эту его загруженность, усталость. Предложила отвлечься. А Олег даже с радостью ухватился за ее идею. Сказал, что есть час в запасе, приехал в ресторан, недалеко от офиса, где они сейчас и сидели в отдельном кабинете.

Хотя, что немного напрягло Машу, не особо вдавался в подробности уже прошедших встреч, когда она, заметив отсутствие нити, начала расспрашивать.

— Ты уверена, что она сегодня пропала? Может, я ее вчера или пару дней назад потерял? Некогда было следить, извини, — с мягкой улыбкой повинился Олег, хотя и явно не считая ситуацию существенной.

Потому что это Олег не придавал значения ее амулету. А для Маши нить многое значила и служила показателем. И ей очень хотелось бы знать: когда и на встрече с кем нить порвалась? Знала о поверье, что нить на себя негатив берет, который на ее владельца направить пытаются… Так что да, Маша очень даже желала бы понять, кто именно желает зла ее любимому!

— Слушай, а почему у тебя такого амулета нет, Машенька? — так же беззлобно хмыкнул Олег. — Живая же и невредимая. Вот и со мной все нормально будет. Не волнуйся, душа моя.

Пытается на нее перевести стрелки?

— Не сложилось, — не поддалась Маша, хоть и улыбнулась. — Вроде и защищаться особо не от кого было. Да и кого мне завязать просить было? Петю? — глянула лукаво. — Ну а с любовью… вроде и так была, боялась хуже сделать, — сложно рассказывать о своих суеверных опасениях человеку, который в это не верит. — Но это идея, сегодня вечером мне завяжешь… — стрельнула в Олега взглядом сквозь ресницы.

Любимый выразительно закатил глаза, но тоже широко улыбнулся.

— Я не по этой теме, Машенька, говорил же. Не в курсе, как шаманить…

— А ты мне просто завяжи, любовь твоя сама все «нашаманит», — уже в полный голос рассмеялась, не позволив ему отнекиваться. Хотя сама все же нервничала. — И я тебе заново повяжу… — предупредила, чтобы и не думал этого избежать.

И несмотря на беззлобные поддевки Олега, заметившего это ее волнение и попытавшегося разрядить ситуацию, Марии стало не по себе.

У нее здесь и сейчас никакой нити не имелось. Да и дома. По сути же не перебралась нормально: как уехали тогда ночью, так и осталась у него, обходясь минимальным набором вещей. Пару раз заскакивала в свою квартиру, чтобы пополнить запасы, но нитью не озаботилась — не горело, да и вещей брала мало. Просто времени все не хватало, но Олег просил, чтобы в его доме жила. А она не спорила. Понимала, что именно стоит за данным требованием, и даже радовалась, что его навязчивая идея для нее перебраться «за рубеж» сменилась подобной просьбой — все же рядом с ним, настолько близко, насколько и сама Мария только желать могла. Потому и от охранников, «приглядывающих» за ней, которых Дмитрий подобрал по распоряжению босса, не отмахивалась. Единственное, попросила, чтобы они все же не особо открыто работали. Хотелось меньше к себе внимания привлекать так долго, как это будет возможно.