Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни

Я киваю, и он спешит прочь к своей машине, словно за ним гонятся.

— Уф-ф, — качаю я головой. — Сейчас он предлагает помощь, но ни разу палец о палец не ударил, когда в первом классе Финна заталкивали в шкафчики члены футбольной команды. Или когда они оставили его без брюк в седьмом. Или всё остальное время. И даже сейчас он не может заставить себя спросить о нём. Все думают, что он сумасшедший и не стоит их времени. Меня тошнит от этого. Весь этот город мне противен.

Я разворачиваюсь к мотоциклу, но Деэр хватает меня за руку, вынуждая остановиться.

— Я понимаю твой гнев, Калла. Но сделай мне одолжение, ладно? Самое прекрасное в тебе — это твой дух. Он как капля свежего воздуха… для меня, и любого, кто его видит. Так что не позволяй ничему обезобразить тебя, хорошо?

Его слова настолько искренни, что я застываю на месте, и они заставляют меня кое-что осознать. Я не могу позволить им сделать меня такой же уродливой, как и они.

Я медленно киваю.

— Наверное, ты прав. Я не могу прокачать их мелкие умишки. Но и не могу позволить им повлиять на меня.

Деэр кивает.

— Именно. Хочешь убраться отсюда?

— Да, — отвечаю я незамедлительно.

Мы забираемся на мотоцикл и мчимся по дороге, и я изо всех сил стараюсь оставить свою горечь в школе, там, где ей и место.

Мы проезжаем прибрежной дорогой до Кэннон-Бич. Затем пешком спускаемся к скале Хейстак-Рок, где, прислонившись к камням, любуемся океаном. Нас завораживает, насколько он огромен по сравнению с нами.

На краю горизонта по воде скользит парусник, его белые паруса вздымаются к небу подобно облакам.

Мы наблюдаем за ним, пока он не исчезает из виду. Наконец Деэр поворачивается ко мне.

— После маминой смерти один человек дал мне прочитать стихотворение, и оно действительно помогло.

Я с сомнением смотрю на него.

— Стихотворение?

Он ухмыляется.

— Знаю. Но да, оно помогло. Стихотворение было о корабле и о том, как он не теряет своей ценности или полезности, или сущности просто потому, что уплывает за горизонт. Он по-прежнему большой и ценный, и он всё ещё существует, даже если мы его не видим. Так что, в каком-то смысле, смерть — это корабль, который уплывает ради другой цели.

Я смотрю на него, и между нами есть нечто большее, недосказанное, но всё же большее.

— Я читала его, — говорю я. Живя в похоронном доме, я прочла все стихи о смерти. — Хорошее стихотворение. Оно, вероятно, даже лучше той истории о стрекозе, которую рассказал мне Финн.

Деэр улыбается едва заметной улыбкой, но не просит рассказать историю, зато на обратном пути к мотоциклу он берёт меня за руку и не отпускает. Я не отстраняюсь и просто наслаждаюсь ощущением его длинных пальцев, переплетённых с моими.

Мы минут сорок едем обратно в Асторию, я чувствую вкус моря на губах и грудь Деэра под своими пальцами. Замечательная поездка, и мне грустно осознавать, что она подходит к концу, когда мы медленно проезжаем по улицам Астории.

И особенно мне становится невыносимо, когда мы медленно приближаемся к кладбищу Оушен-Вью.

Я отвожу взгляд от его кованых ворот и кирпичных колонн, от деревьев, плачущих вдоль тенистых дорожек внутри. Поскольку знаю, что в задней части аккуратно выстроившихся участков стоит огромный белый ангел, возвышающийся на белом мраморном камне. Там, внизу, покоится Лаура Прайс, навеки уснувшая, навсегда меня покинувшая.

Я зажмуриваюсь, и, должно быть, сильно стискиваю Деэра, потому что он оборачивается.

— Ты в порядке?

Я киваю за его спиной.

— Ага.

Ложь.

Деэр замечает кладбище, и я чувствую, как он немного напрягается.

— Ты окружена здесь ею, — говорит он, и его голос кажется необычайно мягким и тихим. — Чтобы двигаться вперёд, тебе нужно уехать.

Я киваю, потому что знаю это.

Повернув голову, я открываю глаза и кое-что замечаю.

Финн.

Он стоит в воротах кладбища и наблюдает, как мы уезжаем.

Он не окликает, не пытается догнать меня, он даже не выглядит сердитым. Но это выражение до сих пор на его лице… выражение, которое говорит о том, что я подвела его. Я сказала, что пойду с ним навестить маму, и не сделала этого. И поэтому он отправился туда один.

Я снова закрываю глаза.

28

VIGINTI OCTO

Финн

Пора.

Голоса настойчивы, больше обычного, больше чем когда-либо.

ПораПораПора.

Пора для чего?

Я бормочу под нос, возвращаясь с кладбища и поднимаясь в гору к дому, где останавливаюсь посреди деревьев и наблюдаю, как сестра прощается с Деэром, а затем остаётся на крыльце, поджидая меня. Я знаю, она ждёт меня, потому что она всегда так делает.

И если я что-то не предприму, то так это и будет продолжаться.

СделайЭтоСделайЭтоСделайЭто.

И внезапно я понимаю, что нужно сделать, и направляюсь по тропинке к пирсу. Не имеет значения, что она не пошла на кладбище вместе со мной, потому что я знаю: она бы попыталась, если бы я настоял. Она бы попыталась и была бы несчастна, поскольку ещё не готова. Я не могу насильно подготовить её. Всё должно происходить по порядку.

Это должно произойти по порядку.

Есть порядок.

Это

Должно

Происходить

По

Порядку.

Уплывай и не возвращайся, шипит голос. ЗаставьЕёУвидетьПорядок.

Не надо, возражает другой. ЭтоЕёВинаЭтоЕёВина.

Голоса спорят, и я не обращаю на них внимания, продолжая идти под морским бризом в сторону лодки. А затем забираюсь внутрь и поднимаю якорь.

29

VIGINTI NOVEM

Калла

Когда мы возвращаемся домой, я провожаю Деэра к его домику.

— Спасибо за сегодняшний день, — тихо благодарю я. — Мне нужно было убраться отсюда.

— Нужно было, — соглашается он со мной. — И всё ещё нужно.

Я с трудом сглатываю, потому что он прав. Мне действительно необходимо уехать — подальше от смерти, и Астории, и этого дома. Но я всё отчётливее понимаю, что не могу. Я никогда по-настоящему не смогу уехать, потому что не могу оставить Финна. Даже если последую за ним в МТИ, я по-прежнему буду постоянно окружена всем этим.

Но, конечно же, вслух я этого не произношу, поскольку эти слова наводят тоску, и Деэр тут же начнёт спорить.

Вместо этого я просто наклоняюсь и целую Деэра в идеально точёную скулу, от всего сердца желая, чтобы у меня была возможность завернуться в его объятия, и он мог бы утешать меня, и целовать, и обнимать вечно.

Но я не могу, потому что мы ждём.

Ждём, когда я разберусь с тем, с чем разобраться нельзя.

Деэр исчезает в доме, а я остаюсь ждать на крыльце брата.

Моя попа уже окостенела от жёстких досок, и я успела прихлопнуть сотню комаров, когда, наконец, выходит отец и протягивает мне стакан лимонада.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, пока я потягиваю терпкий напиток.

— Жду Финна, — отвечаю я. — Я видела его на кладбище. Он отправился туда один. Когда он вернётся, ему нужно будет поговорить об этом.

Папа выглядит огорчённым, и я знаю, это потому что сам он там тоже ещё не был.

— Не вини себя, пап, — быстро добавляю я. — На самом деле я тоже ещё там не была. Просто проезжала мимо. Но не смогла заставить себя войти.

Он медленно кивает.

— Когда-нибудь, — начинает он, а затем умолкает. И я знаю, это отошло в папку «Когда-нибудь» в его голове.

Я улыбаюсь и притворяюсь, что он на самом деле это сделает.

Папа оставляет меня одну, и на секунду я жалею об этом, потому что мне одиноко, и я не отказалась бы от компании, пока жду. Время от времени я думаю, что вижу, как колышутся занавески на окнах Деэра, будто он внимательно наблюдает за мной, но, возможно, мне это только кажется.