Иду на свет (СИ) - Акулова Мария

— А с другой стороны… — но обо всё об этом Данила не говорит. Да и Але его похвала сейчас не нужна. Она начинает и делает паузу… Ресницами хлопает… Снова смотрит на дверь… — Это ведь получается, что ты — ничем не лучше меня…

Говорит вроде как легкомысленно… А у Данилы уже по-другому руки чешутся. Потому что вот ведь стервозина… Вот ведь по жопе бы…

— Сам-то руки поднимаешь. В своем офисе. На, с позволения сказать, человека…

Аля передразнила слова обвинения, которое когда-то было брошено ей. В чем разница — сама прекрасно понимала, объяснять не надо. Но не подколоть не могла.

А у Данилы по-прежнему слишком хорошее настроение, чтобы её отчитывать.

— Исключение из правила подтверждает правило, Аля…

Данила вроде как парирует, взгляд Али становится ещё более хищным.

Губы складываются в набившее оскомину ещё в университете:

— Дура лекс сед лекс, Чернов… (прим. автора: в данном случае имеется в виду интерпретация «закон есть закон», более распространенное значение «закон суров, но таков закон»)

— Лекс в Веритасе — это я.

Данила парирует, глядя в глаза Али. Из её радужек просто хлещет азарт.

На языке очевидно вертится что-то язвительное. Но Примерова моргает, задерживает глаза в закрытом состоянии, а когда открывает — уже спокойна. Учится делать аккуратные шаги. Учится идти к цели медленно, но верно.

Её цель — вернуть дружбу.

— Пойдем будить. Нам домой пора. А с учетом того, что он у вас спал до восьми, раньше полуночи теперь не уляжемся…

Альбина сказала без обвиняков. Благодарна была и Санте, и Даниле. Соскочила с табурета, выпила оставшийся кофе в три глотка, первой пошла в спальню.

Данила — следом.

Примерова приоткрыла дверь, заглянула…

Дальше — шире, чтобы Данила поместился рядом.

Вид «детского сада» в свете ночника трогал.

Маленький Даня — звездой, уткнувшись макушкой Санте в живот.

Она — молодой луной, будто его ограждая.

Спят так сладко, что зевота сама подкатывает…

— Красивые такие… Эти Щетинские…

Аля прошептала, вскидывая на Данилу взгляд человека, который очень боится получить в ответ на искренность удар. Но Дане её бить не хочется.

Мужская рука ложится на её плечо, Данила чуть притягивает любимую дуру к себе.

— Я замуж её позвал…

И пусть не собирался, но признание слетает само. Есть риск, что Аля уже знает от самой Санты. Но судя по тому, как снова вскидывает взгляд — уже пораженный — нет.

Вслед за удивлением и неверием в нем вспыхивает радость. Данила ловит момент, который дает отличить настоящего друга от тихого завистника.

— Да ты же мне по жизни висишь, Чернов…

Аля произносит будто с восторгом, а Данила не сдерживает улыбку. Он вроде как расслаблен, Аля тоже…

А потом делает резкий выпад к ней и клацает зубами.

Точно так же, как когда-то в юности. И Аля точно так же, как когда-то в юности, подпрыгивает, отталкивает, издавая испуганный вскрик.

Который, конечно же, будит Санту. Вслед за ней — Данечку.

Они смотрят на Алю с одинаковым неодобрением, одинаково же трут глаза. Похожие настолько, что даже не верится…

— Придурок…

Аля шепчет притворно зло, тыча Данилу локтем в ребра. А ему не стыдно. Приятно видеть Примерову пристыженной. Это редкое зрелище всё же.

— Колечко-то покажешь хоть, тихушница?

Следующий вопрос с наездом достается Санте. Которая замирает, смотрит на Данилу испуганно, потом на Альбину, смиряясь.

Что в её голове — Данила знает. Сначала страх — зачем рассказал постороннему, да ещё и Але? Потом понимание. Потому что это значит одно: Але он снова доверяет.

Для неё это тоже важно. Она давно этого хотела. Не просила, но глазами бесконечно об этом говорила…

Теперь же поднимает руку, показывая…

Альбина подхватывает съехавшего с кровати Даниила, подходит ближе, приглядывается, присвистывает…

Снова на Данилу смотрит:

— Ты не настолько проштрафился, Чернов… Перегибаешь что-то… Присмотрись, а то мне кажется, что наша умница тебя доит…

— Да успокойся ты…

Не сдержавшаяся Санта шипит требовательно, а у Али с Данилой одинаково дрожат губы.

— Ма, а «доит» — это как?

Кармический бумеранг прилетает Але по голове тут же в виде вопроса любознательного сына.

И тут уже Санта смотрит, вздернув бровь и сложив руки на груди. Мол, ну объясняйся…

— Доить можно в двух случаях, заюш. Коровку, чтобы молочка достать. — Аля начинает пояснять… — Для этого в неё встроен специальный механизм. И возрастного мужчину. Но это могут только молодые и красивые девочки делать. Как наша Санта. Понимаешь?

— Аля!!! Что ты несешь!!!

Даниил закивал, пусть и не понял, наверняка, ничего. А Санта не сдержалась. Прижала ладони к моментально загоревшимся щекам. Смотрела гневно, пуская молнии…

А у Данилы на душе ещё теплее. Посрать на Игната. На всё на свете посрать…

В его жизни слишком много прекрасного. Это всё не забрать.

— Я вас завезу…

Он выступает с предложением, привлекая всё внимание к себе. Альбина смотрит вопросительно, потом кивает благодарно. Понятно, что она собиралась на такси и в жизни не стала бы наглеть чрезмерно. Но и отказываться не стала.

Данила скрылся в гардеробной, не прислушивался, просто одевался под шелест тихих голосов.

Выйдя, направился в сторону двери.

Санта уже встала с кровати. Они с Алей о чем-то негромко переговаривались. Даня же успел снова задремать.

Аля так и не спустила его с рук, а теперь покачивала…

Он спал, пока мама его обувала и натягивала дутую курточку, усадив в коридоре.

Протянул руки к Даниле, когда он, обувшись и взяв с полки ключи скомандовал Альбине:

— Давай сюда. Куртку возьмешь мою…

Попросил через плечо, открывая входную…

— ДядьДань, а доиться тебе не больно?

Вопрос младшего Примерова, произнесенный сонным голосом, услышали все трое. Данила улыбнулся, Санта фыркнула, закатив глаза, Альбина посмотрела на Данилу, пожимая плечами.

— Болевых ощущений я не замечал.

Ответ был произнесен серьезно. Маленького Данечку он удовлетворил, пусть и вряд ли он совсем всё понял.

Положил голову обратно на плечо крестного, пальцами несильно сжимал ткань пуловера…

Данила не закрывал дверь. Пошел к лифтам, чувствуя, что ребенок снова засыпает…

— Ты посмотри на это Сант… Ну ему же своего надо, понимаешь?

Улыбнулся, потому что женский шепот — отдельный вид искусства. Чем тише стараются — тем громче выходит.

И пусть он-то мальчик взросленький, и что Санта не готова — знает, спокоен даже, но почему-то особенно интересно услышать ответ.

— Аль, прекрати… Иди уже…

— Я-то прекращу, а ты подумай… Роди ему кого-то, дурочка… Ну зачем тебе та работа? В двадцать родишь — в тридцать пять уже свободна…

— Спасибо большое… — нескрываемая ирония Санты заставила Данилу снова улыбнуться… Аля — мастер аргументировать так, чтобы сложно было отказаться. Но с предложением… Он-то согласен.

— Дурища ты, своего счастья не понимаешь…

— Всё я понимаю, Аль! — Санта сказала громче, чем хотела. Несколько секунд молчала. Потом снова: — всё я понимаю, Аль… — уже тише. — Просто…

— Просто слушай Алю. Всегда слушай Алю — и будет тебе счастье. Колечко уже получила. Не страшно было, правда ведь? Так и с ребенком. Ты потом сама ничего другого не захочешь… В задницу эту работу… Мудаков и суды…

— Аля… — обращение прозвучало измучено. У Данилы даже мысль возникла — вернуться и прекратить издевательство. Они с Сантой как-то справятся. И как-то договорятся. Но слава богу, он не успевает.

Лифт пищит — приехал.

Они с Даней ступают внутрь, а в спину летит:

— Я и сама хочу. Мне страшно, но хочу. Только это — не твое дело. И я не буду торопиться, потому что тебе так хочется. Когда решим — тогда всё будет. Мы решим, Альбина. Ясно? Тогда на выход. Ты домой спешила…