Результат я не смотрела. Область, где высвечиваются полоски, перевернута вниз.
Глупость, но я сама, подобно Рине, чувствую страх. Где-то промелькивает мысль, а вдруг две ?
Этого, конечно, быть не может, мы предохраняемся.
– Ну что у тебя? – поднимаю голову, пока Рината поправляет подол платья.
– Сейчас, – еще полминутки подождем, – чтоб наверняка.
Я киваю, но уже спустя пять секунд слышу вздох облегчения.
– Одна.
– Поздравляю, – улыбаюсь и хочу выкинуть свой тест в ведро. Правда, перед этим переворачиваю его контрольной линией вверх.
– А у тебя?
Ее голос доносится откуда-то издалека. Я же смотрю на две красные полоски и ничего не понимаю. Это какая-то ошибка.
Этого просто не может быть. Нет, нет же…
– У меня тоже одна, – выдавливаю улыбку, пропуская Ринату вперед.
Тест не выбрасываю, а незаметно засовываю его в карман пальто, висящего в прихожей.
25
– Да, пока-пока, – взмахиваю рукой и торопливо захожу в лифт. Голова сейчас просто лопнет.
Внутренняя дрожь нарастает. Я просто не могу поверить. Не могу.
Вытаскиваю из кармана тест с плотно закрытым колпачком и таращусь на две ярко-красные полоски.
Как?
Не маленькая же, знаешь как. Ни один контрацептив не дает стопроцентной гарантии. Не дает…
Прилипаю затылком к металлической и слегка прохладной стенке лифта, стараясь выдохнуть. Нужно успокоиться. Главное – не паниковать.
Может быть, он был бракованный? Такое же бывает. Точно! Бывает.
Именно поэтому у дома я забегаю в круглосуточную аптеку и беру еще пять тестов разных марок.
Спустя двадцать минут на полу ванной передо мной в рядок лежат пять полосок – и все с положительным результатом.
Пальцы дрожат.
Смотрю на свои руки. Всхлипываю и, как в дешевом сериале, отбрасываю от себя эти дурацкие тесты. Они разлетаются по ванной комнате, ударяясь о кафель с отвратительным треском.
Уткнувшись лицом в ладони, закрываю глаза. Но даже это не помогает предотвратить надвигающуюся истерику. Щеки исполосовало мокрыми дорожками слез. Нос зудит, а потом его и вовсе закладывает.
Я скулю. Захлебываюсь слезами, просто не понимая, что делать дальше. Как жить?
Я даже университет не закончила. Впереди было столько планов. А ребенок… Ребенок ставит крест на моих мечтах, по крайней мере на ближайшие несколько лет.
Он мне не нужен. Попросту не нужен.
Нет.
Конечно, по мнению всех, я должна сейчас умилиться и впасть в эйфорию. А как иначе? Ребенок же от любимого человека. Наша плоть и кровь. Но… я не могу. Не хочу. Мне не надо.
Скребу ногтями по прохладному кафелю, не замечая, как обламываю свободный край на мизинце. Снова всхлипываю. Растираю по лицу слезы и подтягиваю колени к груди.
На часах около двух часов ночи, я сижу на полу в ванной и смотрю в одну точку.
Как я скажу Андрею? Как он на это отреагирует?
У нас были абсолютно иные приоритеты. У нас и есть другие приоритеты, по крайней мере пока.
Конечно, он даже не заикнется об аборте. Сделает предложение.
Мы поженимся. У меня будет красивое платье и куча гостей.
А потом, на ближайшие три года, все, что я увижу, это стены квартиры, детскую площадку, коляску и памперсы.
Разве я этого хотела?
Разве так мечтала выйти замуж?
Нет. Я хотела по любви. По взаимному согласию. Когда придет время, когда мы оба созреем для этого решения, без спешки и сопутствующих факторов, что подтолкнут к его принятию.
А теперь все это неважно…
Поднимаюсь с пола и долго смотрю на свое отражение в зеркале.
Заплывшие от отека веки. Красные белки, щеки. Волосы, свисающие на лицо сосульками. И взгляд, потухший, почти обреченный взгляд.
Меня штормит. Поэтому приходится вцепиться в край раковины мертвой хваткой. Иначе, мне кажется, я просто рухну на пол. Просто не выдержу собственного веса, стоя на подкашивающихся от стресса ногах.
Что мне теперь делать?
Оторвав скрюченные пальцы от белоснежной кромки раковины, упираюсь ладонью в стену и выхожу из ванной.
В кровать ложусь в одежде. Подтаскиваю к себе край покрывала и долго смотрю в темноту.
В голове почему-то всплывают слова матери Андрея. О том, что я не выдержу…
Не знаю, почему именно сейчас я об этом думаю, возможно, чтобы накрутить себя еще больше. Иногда нам так хочется пострадать. Добавить к уже имеющемуся отчаянию еще более изощренные пытки.
Именно это я и делаю. Проматываю ее слова на повторе и плачу.
Я не готова. Я совершенно не готова быть мамой. Я не смогу и не справлюсь.
Боже, я просто этого не хочу. Сейчас не хочу.
Я так мечтала пожить для себя. Без ответственности за других. Мечтала о работе, хорошей должности, путешествиях, развитии.
Я не хотела обременять себя детьми, не сейчас. Я хотела кем-то быть. Не содержанкой или женой состоятельного парня. Нет. Я хотела реализоваться. Стать успешной, самодостаточной…
А теперь все планы и мечты дружно машут мне ручкой. Вот в эту самую минуту, когда внутри моего тела развивается еще одна жизнь.
Непроизвольно касаюсь живота. Веду ладонью от паха к пупку и замираю.
Моя ладонь покоится на плоском животе, если немного подсушиться, там даже очертания пресса будут видны.
Закусываю нижнюю губу. Выдыхаю. Нужно поспать.
Да, поспать. А утром сходить в клинику и сдать кровь. Может быть, это просто какой-то сбой в организме и тесты показывают неверный результат. Именно так.
Именно так, с мнимым успокоением, я и засыпаю. Глаза открываю ближе к полудню. Сразу чувствую присутствие. Андрей лежит рядом. Меня не касается.
Поворачиваю голову, наблюдая за тем, как вздымается его грудь. Он спит. В брюках и расстегнутой рубашке, так же как и я, поверх одеяла.
Аккуратно переворачиваюсь на бок и засовываю руку под подушку. Наблюдаю. Он хмурится, его ресницы подрагивают. Кажется, ему что-то снится.
Мои губы непроизвольно изгибаются в улыбке.
Аккуратно касаюсь кончиками пальцев его запястья, участка кожи над ремешком часов, и меня словно током ударяет.
Все чувства увеличиваются в десятикратном размере. Становится трудно дышать. То, что я чувствую к этому человеку, раздувается внутри меня, подобно гигантскому воздушному шару.
На глазах выступают слезы. Хаотично размазываю их по лицу свободной рукой, но толку-то? Успокоиться не получается. Я продолжаю плакать и в какой-то момент даже всхлипываю.
Та мысль, что крутилась в моей голове на протяжении ночи, вдруг становится кощунственной.
Мне так стыдно и больно… Но я приняла решение. Я его приняла четко и окончательно еще в тот момент, когда увидела две полоски на этом чертовом тесте. Приняла, но просто до жути боялась себе в этом признаться.
Из комнаты выхожу, стараясь не шуметь. Быстро принимаю душ. Достаю из гардероба джинсы и легкий белый свитерок.
Волосы убираю в хвост. Косметики наношу чуть больше обычного, чтобы скрыть следы своей почти что бессонной ночи.
В клинику еду на метро.
В кабинет гинеколога захожу как в бреду. Мы с ней о чем-то говорим, но когда я выхожу на улицу, то не помню ни слова. Нет, единственное, что отложилось в голове, так это то, что результат анализа будет готов завтра к двум часам дня.
В момент, когда медсестра забирает шприц, как назло, звонит Андрей. Бросаю на телефон напряженный взгляд и перевожу смартфон на беззвучный.
Выйдя из клиники, чувствую себя опустошенной.
В кармане пальто снова вибрирует телефон.
– Да, – отвечаю не глядя. Хотя, кто звонит, догадываюсь.
– Ты где?
– В городе, у меня дела, Андрей.
– Какие?
– Какая разница? У меня что, не может быть дел? – злюсь и срываюсь на крик. Проходящая мимо дама выпучивает глаза.
– Может, – он, кажется, мешкает. – И все же где ты?
– В центре, решила выпить кофе, – бормочу и отключаюсь. Не могу с ним говорить, сейчас точно не могу.
