Дитя любви - Дрейк Анджела

Алессандра слегка присвистнула, начиная понимать мрачный подтекст завещания старого Савентоса.

— Но ты же никогда не разоришь ее?

— Конечно, нет. Я был бы более чем щедр. Я уже говорил, Изабелла невыносима, но она моя мать и я люблю ее. У нее и самой есть состояние — ее родители были богаты. Но мать волнуют не столько деньги, сколько власть. Это важно и для нее, и для Катрионы, и для Эмилио.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Алессандра.

— Подумай сама. Если я сейчас умру, то все достанется Эмилио, при условии что он женится и произведет на свет сына. А Катриона получит значительно большую долю семейного состояния, чем та, которая ей положена в случае моей женитьбы и рождения мальчика. — Не говори о смерти, я не вынесу этого! — Алессандра придвинулась к нему и горячо поцеловала в губы. — Значит, когда мы поженимся, бедной Катрионе придется искать себе работу или богатого мужа?

Рафаэль улыбнулся.

— Как-то я не могу представить себе Катриону работающей. А вот богатый муж был бы ей кстати.

Очень богатый, с иронией подумала Алессандра, размышляя о потребностях Катрионы, ее лени, любви к украшениям и страсти к выпивке.

— Но Изабелла любит тебя. Она не желает твоей смерти.

— Да, конечно. Хотя мне часто приходит в голову, что, если бы я умер, она могла бы вертеть Эмилио как хочет. Он жадный, эгоистичный мальчишка, но напуганный и беззащитный.

— Что? Эмилио? Не может быть!

— Может. Он очень часто злит меня, но я не могу забыть обстоятельств его появления на свет. Он родился уже после смерти своего отца, моего брата. А его мать умерла при родах. Изабелле пришлось отказаться от оплакивания мертвых, чтобы ухаживать за ним. Она приняла его как собственного ребенка. И Катриона тоже заменила ему мать… — Он помедлил и вздохнул. — Боюсь, именно это его и сгубило.

Алессандра промолчала. Сейчас любые слова прозвучали бы фальшиво. Ей вспомнилось, как Изабелла говорила о роке, преследующем их семью.

— Мать наверняка считает, — продолжил Рафаэль, — что, если дела примет Эмилио, она по-прежнему будет на коне. Он пыхтит и бесится, но наедине с ней становится кротким как ягненок.

Рафаэль резко встал.

— Ладно, хватит об этом. Мать вовсе не желает отправлять меня на тот свет. Просто хочет, чтобы все было как прежде. Для нее это идеально. Я был занят любовницей, и это позволяло ей царствовать в семье, играть ведущую роль в бизнесе, а для души баловать Эмилио.

— Да, теперь понятно, — вздохнула Алессандра. — А тут появляюсь я и угрожаю разрушить ее мир…

— Я ненавижу это ужасное завещание! — с силой воскликнул Рафаэль. — Оно безнравственно и отжило свой век!

— Ты можешь как-нибудь изменить его?

— Над этим много лет работают мои адвокаты. Надо думать, однажды им это удастся. А пока нам придется довольствоваться тем, что есть. Моя дорогая, это завещание затрагивает и тебя.

— Ты знаешь, что деньги меня не волнуют. Мне нужны твои мысли, твоя любовь и твое сердце. Только это имеет значение.

— А винодельня? — резко напомнил он.

— Да. И твоя работа тоже.

— Я хочу, чтобы она стала и твоей. Хочу, чтобы мы встретили новое тысячелетие партнерами по бизнесу.

— А что скажет Изабелла?

— Будет в ярости. Какое-то время.

— Значит, ее ярость из-за того, что я — дитя любви, просто дымовая завеса? Отвлекающий маневр?

Рафаэль хмыкнул.

— Именно так. Отвлекающий маневр, — с удовольствием повторил он. — Мать ненавидит любую женщину, которая осмеливается претендовать на меня. Без всяких исключений.

Алессандру переполнила радость. После долгого молчания она спросила:

— Рафаэль, ты заметил, что мы разговариваем так, будто все уже решено?

Савентос стиснул ее руку.

— Так и есть. Любимая, я знаю, ты имеешь причины сердиться на меня. Я многое утаивал от тебя и был не прав. — Его черты исказила боль. — Я думал, что оберегаю тебя. А на самом деле боялся, что если ты все узнаешь, то уедешь и никогда не вернешься.

— Дурачок, — прошептала она по-испански, слегка тронув зубами его нижнюю губу.

— Да, да! Я говорил тебе, что был глупцом. — У него загорелись глаза. — Отвечай немедленно, или я сойду с ума! Ты принимаешь мое предложение? Ты будешь моей женой?

Она физически ощущала силу его мольбы и не могла бы сопротивляться ей, даже если бы захотела. Теперь, когда она все узнала, когда поняла, куда ввергает себя, вступая в семью Рафаэля, ее сомнения рассеялись.

— Буду, — сказала Алессандра, гладя ладонями его щеки. — Принимаю и тебя, и твою мать, и сестру, и племянника. Когда свадьба?

ИНТЕРЛЮДИЯ

Рафаэль повез ее на юг, потому что Алессандра сказала, что хочет увидеть Сьерра-Неваду и старые мавританские города Севилью и Гранаду, про которые читала в книгах. Но дело было не только в этом. Ей хотелось находиться рядом с Рафаэлем, когда он окунется в атмосферу тех мест, где жила его прежняя любовь, освободится от призраков прошлого и начнет новую жизнь.

После гражданской церемонии бракосочетания молодожены отправились в барселонский аэропорт и к полудню уже были в Севилье.

Рафаэль повел ее в старинный дворец Алькасар, чтобы показать живописные внутренние дворики и роскошные комнаты с изразцовыми стенами.

— Тебе нравится? — спросил он.

Алессандру захлестнула волна чувств. Какое счастье быть вместе с Рафаэлем в таком изумительном месте!

— Я никогда не видела ничего подобного. Даже немного страшно….

Он засмеялся.

— Ничего удивительного. С этим дворцом связано множество преданий.

— В том числе и кровавых, — сказала она, рассматривая черепа, изображенные на дверях спальни, которую более пяти веков назад король Педро Жестокий устроил для своей обожаемой второй жены Марии.

— О да. Педро однажды убил гостя из Гранады ради огромного неограненного рубина. Говорят, тот не имел цены.

— Не слишком гостеприимно с его стороны.

Рафаэль рассмеялся.

— Во всем виновата любовь! Ради Марии он отверг принцессу из рода Бурбонов. Педро хотел отдать своей жене все на свете. — Взгляд, который Савентос бросил на Алессандру, говорил, что сила его собственных чувств не уступает королевским. А затем в его глазах засветились озорные искры. — Рассказывают, что он заставлял придворных кавалеров в знак почтения к королеве выстраиваться в очередь, чтобы пить воду, в которой она мылась.

— Фу!

— Отказался только один. Сказал, что если попробует соус, то захочет и саму куропатку.

— Здорово сказано! — Она прижалась к мужу, ощутив тепло и мощь его тела. Алессандра наслаждалась каждым мгновением, видя его смеющимся, беззаботным, свободным от работы и семьи.

Они вышли в сад. Ослепительное осеннее солнце сияло на ярко-синем небе. Здесь было теплее, чем на севере. Сады посерели от жары, листья пальм и апельсиновых деревьев были тусклыми и безжизненными.

Когда настало время уезжать, они взяли напрокат машину и отправились на юг, в горы. Вскоре автострада сменилась узкой дорогой, которая жалась к скалам над головокружительной крутизной зиявших темнотой ущелий. Рафаэль сосредоточенно вел машину. Алессандра умолкла.

Только к полуночи они добрались до деревни Пампанейра. Служащий маленькой гостиницы встретил их с улыбкой и, несмотря на позднее время, предложил им пообедать.

Рафаэль вопросительно посмотрел на жену.

— Ничего не хочу, — прошептала она. — Только тебя.

— Тогда идем. — Рафаэль взял ее за руку и повел в низкую белую комнату. Там стояла огромная резная кровать с белоснежными простынями.

Он уложил Алессандру в постель и с нежной медлительностью раздел. Затем Рафаэль перевернул ее на живот, распустил ей волосы и погладил по спине.

Одурманенная Алессандра безвольно покоилась в его объятиях и позволяла ласкать себя.

Проснувшись среди ночи, она услышала мерный стук дождевых капель, напоминавший колыбельную. Рядом спокойно спал Рафаэль.