Замуж за 30 дней (СИ) - фон Беренготт Лючия

Нет. Пол поморщился. Тупая, грубая сила – не в его стиле.

А вот позвонить, к примеру, Волкову, и на пару с ушлым фсбэшником придумать способ, как по-хитрому вывезти девушку из страны – это да... Это интересно.

Он всерьез задумался.

А что? Найти какой-нибудь омерзительно-каверзный, связанный с безопасностью способ – чтобы не было у Веры никакого иного выхода, кроме как довериться ему, и раз и навсегда оказаться в его власти.

Или, вообще запугать – нет, не собой конечно – каким-нибудь жутким криминалом, угрожающим жизни… Придумать, к примеру, безумного ухажера, который вынудит ее бежать из страны. Вон как она Олега испугалась… А чтоб ей скучно не было в Сиэтле, можно и родственников забрать до кучи... Безумный ухажер может ведь угрожать семье. Вот он для них всех белым рыцарем и выступит.

Пол усмехнулся себе под нос.

Подло, конечно… А что ему остается?

Деньги его Вере не нужны, он уже убедился в этом – сам он, получается, тоже…

Предложить ей руку и сердце – как, интересно? Лесли в очередной раз отказалась подписывать бумаги, и хрен знает, сколько все это еще будет продолжаться. Даже если он отдаст ей сейчас все, что она требует – не факт, что она этим удовлетворится. Возможно, так и будет откусывать по кусочку от его уже вполне измеримого состояния – пока не придется отдать ей все и начинать строить свой бизнес с нуля...

Он нутром чувствовал, что если уедет сейчас без Веры – это будет конец их отношениям.

Нет, конечно, поначалу они еще будут общаться – по Скайпу, по телефону.

Сначала по три раза в день. Потом – реже.

И реже, и реже…

Он сжал челюсть, так что желваки заиграли.

А потом Вера найдет себе студентика навроде Олега. Начнет скрывать, где вчера была, да почему ее не было в онлайне уже четыре дня…

Не заметил даже, как смял только что прикуренную сигарету в пальцах, и она просыпалась мягким ворохом на каменные ступеньки.

Да что он ей – мальчишка из подворотни? Расстелился ковриком…

В общем, в гостиницу – звонить Волкову… и думать. Хорошо думать.

Выкинув ошметки сигареты, он быстро спустился вниз. Вышел из подъезда, также быстро оседлал свой новенький Харлей – решил, несмотря на Верины увещевания, периодически его обкатывать. Провернул ключ в замке зажигания, дал газу, крутанул первую вниз…

– Пол! Стой! – сквозь рев мотора еле расслышал слабый голосок.

Тоненькой тенью Верина сестра бросилась ему наперерез, размахивая руками.

В ужасе Пол дернул рулем вбок, пытаясь избежать столкновения.

Избежал.

Влетел в кусты, смяв хлипкую оградку палисадника… чудом не врезался в угол дома, зацепив бетонную стену плечом… и немедленно, под истошный девичий вопль, вместе с легшим на бок мотоциклом, влепился в железную стену чьего-то гаража – головой, с размаху и, казалось, всеми частями тела одновременно.

От страшного удара всё вокруг сразу потемнело, звуки будто утонули в густой вате, и лишь Верино лицо недолгое время кружило перед глазами, пока не разлетелось на пиксели, вместе со всем остальным миром.

Глава 46

Больше всего на свете я ненавидела мертвый свет больничных люминесцентных ламп. Именно мертвый. А иногда еще и подрагивающий, когда какая-нибудь из ламп готова была перегореть.

Но сейчас мне было на это наплевать.

Сейчас у меня были проблемы поважнее, чем какие-то дурацкие лампы.

Мужчина, которому я так и не призналась в любви, лежал передо мной на больничной койке – неподвижный и почти бездыханный.

Я думала, что это никогда больше не повторится. Что никогда больше мне не придется видеть его в таком вот состоянии – поверженная мощь застреленного из двустволки медведя-гризли. Грозный и жалкий одновременно.

Как тогда, когда он рухнул, как подкошенный, на пол нашей прихожей…

Но я ошиблась. Бледный под светом ненавистных ламп, Пол Стивенсон выглядел… даже не больным. Мертвым. И лишь подскакивающая с пугающей медлительностью полоска на мониторе над его кроватью говорила о том, что этому больному в морг пока рано.

«Сильное сотрясение, проломлен череп» - объяснили нам сразу по приезде в реанимацию – «Жить, скорее всего будет, но…»

«Но» было много. От удара головой от железную стену гаража Пол не просто потерял сознание – он фактически, по всем жизненным показателям, впал в кому.

Насколько долгосрочной окажется эта кома, сказать не мог никто. Разве что МРТ должно было дать некоторое понимание происходящего, но для того, что процедура стала возможной и не угрожала жизнедеятельности организма, необходимо было вывести пострадавшего из тяжелого состояния как минимум в стабильное. И, прежде всего, восстановить кровопотерю – слава богу, вовремя подъехавшая скорая успела остановить кровь, хлыщущую из рваной раны между плечом и шеей.

Глядя на любимого с высокого стула за окошком реанимационной палаты, я чувствовала, что тоже постепенно впадаю в кому.

Если бы я нашла тогда нужные слова… Если бы не притупила, прикидывая все за и против, ожидая предложения там, где его просто не может быть… Все могло быть иначе. Мы бы сидели сейчас у тети на дне рожденья, танцевали… смеялись, выпивали бы под дурацкие бородатые анекдоты… или уже ехали бы на его мотоцикле домой.

Да, именно так. Домой.

Потому что мой дом – это там, где он. И не важно, Москва это, Сиэтл или деревня Малые Кулики, откуда берет свое начало род Лебедевых.

Очень жаль, что я поняла это слишком поздно, потому что теперь, похоже, моим домом надолго станет эта чертова больница.

Заплаканная Кира сидела рядом, вцепившись в мою руку.

– Это я виновата… все я…

Я закрыла глаза. Какая дикая, жестокая ирония. Тетя несла ответственность за первое сотрясение мозга Пола Стивенсона, сестра – за второе. Страшно подумать, что будет, если он встретится с моей мамой.

– Кир, успокойся… ты делала то, о чем я тебя попросила… Он дал третью скорость с места в карьер – это же рецепт к аварии…

– И все равно… Если бы я не бросилась его догонять…

Куда же подевался его загар, вдруг, ни с того ни с сего, подумалось мне… Куда пропадает загар у людей с потерей крови… откуда вдруг эта смертная бледность?

– Извините, пожалуйста… - вторгшаяся в мое личное пространство медсестра с расплывающимся, круглым лицом. – По его страховке, прежде чем задействовать банк крови, полагается привлекать родственников… Перестраховываются… Вы – жена пострадавшего?

– Жена, жена! – вместо меня закивала головой Кира.

– Если хотите, мы возьмем вас как донора… Но для начала нужно определить, подходите ли вы. Какая у вас группа?

– Первая положительная, - неожиданно вспомнились циферки с заполненной на мое имя анкеты на визу.

 – Вы уверены?

Я отстраненно кивнула.

– В таком случае, девушка, ложитесь на переливание. Если вы не против, конечно…

Какой-то до сих пор действующей частью мозга я понимала, чего от меня хотят. Кровь. Они спрашивают, хочу ли я отдать Полу часть своей крови.

И чуть не засмеялась.

Да я бы обе почки ему отдала, если бы это дало надежду на то, что он будет жить…

– Конечно, - вслух сказала я.

Готовили меня быстро – минут пять брали кровь на проверку, еще минут пятнадцать занял экстренный лабораторный анализ – на все, что только можно проверить в такой короткий срок.

О времени меня оповещала Кира – я будто выпала из реальности, хоть с виду и функционировала вполне нормально.

Для переливания положили на узкую кушетку, установленную параллельно той, на которой лежал Пол. Проверили давление, зажали руку коричневой резинкой повыше локтя, смазали спиртом, кольнули…

– Девушка, ну что же вы в самом деле… – ворвался в палату рассерженный молодой врач – тот же, что брал у меня кровь на анализ. – Вы же не можете сдавать кровь!

– Почему? – удивились одновременно мы с Кирой.

– Нет, в какой-нибудь экстремальной ситуации, в военно-полевых условиях это лучше, чем ничего, но не когда у нас банк нормальной крови этажом ниже.