Только на одну ночь (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Судя по тихому ругательству, выданному "старшеньким" из уродов, — они про Эда слышали. И ничего такого, что могло бы их сейчас обнадежить.

Ну ничего. Завтра слухи про Эда будут ходить еще хуже…



Глава 27. Меткий

Я никогда не просыпалась в своей собственной квартире под капельницей. И это вообще-то не тот опыт, который мне ужасно хотелось заиметь, но жизнь у меня спросить забыла.

На дворе стоял белый день, по крайней мере в комнате у меня было светло, что вообще-то не очень типично для осенней Москвы, но погоду тоже моё мнение не очень волновало.

Так, а что вообще происходит? Где в моей жизни сделали монтаж? Почему последнее, что я помню, как в баре трепалась с каким-то парнем? Как там его… Артур? Да, кажется, Артур. Как я добралась домой, как уснула, как влезла вот в эту вот черную пижаму, чьи брюки и рубашка валяются на кресле, и почему все-таки мне в вену воткнута толстая игла капельницы — ответы на эти вопросы я в своей голове найти не могла. Иглу капельницы я, кстати, почти сразу из вены выдрала и села, пытаясь придти в себя.

В глазах слегка двоилось, язык был наощупь как сухая наждачка, а рядом со мной постель была смята — на ней явно этой ночью кто-то спал. Что, неужто мой план сработал в обратную сторону и напоили уже меня? Ну, это было бы драматично, конечно, но я, если что, переживу и это. Вот только… Капельница совершенно не вписывалась в эту версию ни с какой стороны.

Я зарылась лицом в ладони. Нет. Никакой бодрости я не ощущала, хотя спала я явно долго. Было ощущение, что я вчера много перебрала, кружилась голова, даже слегка подташнивало.

За ощущение, что на моей руке нет кольца Алекса, я зацепилась случайно, и сердце, разумеется, подскочило сразу до мозжечка. Куда… Куда я могла его подевать? Я ж не командировочник залетный, что колечко с пальчика стаскивает, перед тем как пыль в глаза пускать. Да и в баре я Его кольцо вряд ли бы сняла, тем более что носила-то я “по наказу” — на левой руке, как вдовы или европейские разведенки. Мужики бы даже не зацепились за это. Для них это была бы просто цацка.

Может, в постели соскользнуло?

Подскочила, дернула с кровати одеяло, швырнула его на пол, впилась пальцами в простынь, надеясь, что сейчас по белой ткани скользнет золотой тонкий ободок.

Нет-нет-нет, только не это, только не Его кольцо, лучше бы меня там придушили где-нибудь, чем я потеряла именно эту вещь…

— Прогнись поглубже, сладкая…

От мягкого, такого густого голоса апельсинки за моей спиной я подскочила еще раз, резко повернулась, хватая подушку и отскакивая подальше, к стене.

— Ты-ы-ы?

— Я, — хмыкнул он, проводя пальцами по мокрым волосам, зачесывая их на затылок. Он был голый. Ладно, почти — одно только полотенце на бедрах. Мое полотенце! Я же его после этого точно в помойку отправлю. Полотенце, не апельсинку. Я бы и хотела, но этого придурка мне утилизировать никто не даст.

И все же секунд пятнадцать я стояла, прижимая подушку к своей груди и залипая на мокрую блестящую кожу… апельсинки, да.

Тьфу ты, пропасть, шляются тут всякие гризли. Вот какого хрена он ходит в таком виде по моей квартире?

— И тебе доброе утро, Светочка, — хищно улыбнулся апельсинчик. — Ты как? Потеряла что?

— Ты снял? — отрывисто выдохнула я. — Я же тебя на ножку стола натяну, если…

— Нет, ну ты совсем охренела, — апельсинчик закатил глаза, скрещивая руки на груди. — Сначала цепляешь на свои дивные ноги двух клофелинщиков, а я разбирайся и тебя откачивай. А ты мне первым же делом выкатываешь претензии, да?

Я так и села на кровать, скрещивая ноги и крепче обнимая подушку.

Врал? Или не врал?

— Клофелинщики?

— Мы можем посмотреть записи с камер пункта охраны, — любезно улыбнулся апельсинчик. — Кстати, заключение врача о твоем отравлении клофелином на подоконнике в кухне лежит, принести или не поверишь?

Кажется, не врал. Кажется, действительно все так и было…

Бля!

Это называется, Света совершенно потеряла осторожность. Слишком многое происходило в моей жизни в последние дни. Одно за одним, удар за ударом. И вот оно, пожалуйста, нервы стали настолько чувствительны, что, отправляясь за приключениями в бар, я их нашла в гораздо большем количестве, чем сама планировала.

— Да, сладкая моя, лоханулась ты просто по-королевски, — кивнул апельсинчик и сел в изножье кровати. Уставился на меня, склонив голову набок. — У этих двух дятлов большой послужной список. Пять лет в розыске. Кочуют по городам, разводят девочек с деньгами, квартиры им обчищают.

— Только обчищают? — сипло спросила я.

— Не обязательно, — апельсинчик поджал губы. — Трахнуть или придушить жертву они вполне могли. Их просто раньше не могли поймать.

Моя рука метнулась к горлу, до того резко перехватило дыхание спазмом. Нет, не то чтобы я боялась, но вот так, постфактум… Нет, я, конечно, проверю информацию апельсинки, посмотрю все-таки записи, пробью Артура через приятеля из полиции, благо он меня кадрил, можно не опасаться, что апельсинка его купит, но… Но было у меня одно четкое ощущение — мне сейчас не врали. Совершенно. Было что-то в лице апельсинки абсолютно честное, как в кафе с Кристиной.

— Сильно меня траванули? — тихо спросила я.

— Ну, да, если верить моему врачу, — откликнулся апельсинчик. — Не до комы, и на том спасибо.

От его взгляда по моей коже мурашки не только бежали, но и танцевали канкан. Я была уверена — если бы сейчас залезла ладонью под его полотенце — мне бы эрекцию и минуты бы искать не понадобилось. Но принципиально даже не косилась взглядом, чтобы не давать ему повод. Я просто по глазам видела, он думал сейчас о сексе. О сексе со мной, да. Безнадежный мальчик, неизлечимый, но возможно, благодаря этой безнадежности я еще живая.

— Ты спал со мной? — поинтересовалась я, тоном уточняя какой именно смысл вкладываю в слово “спал”. Не буду спрашивать, кто переодевал меня в пижаму. Я и так догадываюсь, какой будет ответ. Спасибо что вообще одел, а так могла же и голышом проснуться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я похож на некрофила? — апельсинчик задрал свои на диво аккуратные брови на лоб.

— Ты похож на долбоеба, который не понимает слова “нет”, — огрызнулась я. И вроде не хотела ругаться, а сорвалось…

— Понимал бы — проснулась бы ты сейчас поиметая во все щели, если бы проснулась вообще, — скептично улыбнулся этот феерический кретин. Ага, если бы он понимал, мне бы и клофелинщиков не было бы необходимости цеплять. Хотя… Кто знает, какую тупость я могла бы вычудить от тоски и тишины, стучащихся в дверь за моей спиной…

— Спасибо, — произнесла это, сползая спиной на кровать и уставляясь в потолок. Да. Спасибо. Все-таки он его заслуживал именно сейчас.

— Поблагодари меня, а не потолок, тогда будем считать, что в расчете, — фыркнул апельсинчик.

С одной стороны, я могла послать его нахрен, с другой — я сейчас лежала в своей постели, дышала своими легкими и практически не пострадала. Ну и… Не могу же я все время звать его в своем уме апельсинкой (хотя вообще — могла, конечно, но напрягает же, не люблю даже в уме особенно повторяться).

Матрас подо мной вздрогнул, это апельсинка совершенно внаглую растянулся рядом со мной, и когда я повернулась к нему, снова уперлась взглядом сначала в этот хорошо прокачанный пресс — престижный “предмет гардероба” многих мажорящих мальчиков, потом в мощную шею и рельефный мужественный подбородок, и только потом, с большим трудом проскочив станцию “губы”, уставилась в его ехидные глаза. На губах было опасно акцентировать внимание, я помнила, какие у меня возникали ассоциации при взгляде на эту часть лица апельсинки…

— Ну же, давай, это не сложно, — ухмыльнулся он, еще сильнее искушая меня послать его в далекий эротический круиз нетрадиционной ориентации. — Что, один раз назвав меня по имени, твой язык на корню отсохнет?