Хочу тебя любить (СИ) - Тодорова Елена

– Насчет моего плана… Я серьезно, Кир! Нам нужно учиться, работать и поддерживать социальные связи. Иначе в таком ритме, как сейчас, мы в самом деле двинемся.

– Ты слишком умная, – выдыхаю я с откровенным сожалением.

Варя пару секунд таращит на меня глаза. А потом вдруг смеется.

– Это вообще-то достоинство!

– Ну да… – соглашаюсь, неосознанно лапая ее бедра. – Но иногда мешает.

– Кому мешает?

– Мне.

– Ну, Бойка… Тебя же самого угораздило! Я ни при чем, – дразнится и веселится.

Мне в разы легче, когда она такая.

– Вообще ни при чем? – включаюсь в тон. – Я думаю, это сработало с двух сторон. А потом уже вырубило.

Варя смеется и мотает при этом головой.

– Кого вырубило? Или что?

– Все же, Центурион. Все, на хрен, накрыло.

– Ну и хорошо! Круто! Кайф!

– Ништяк!

– Но завтра…

– Завтра, Варя?

– Завтра мы попробуем вернуться к нормальной жизни. Обещай!

Тяну недовольно воздух. Скриплю зубами.

Однако…

– Обещаю.

Глава 35

Тогда я тоже тебя иногда буду так называть…

© Варвара Любомирова

Мы действительно стараемся. И хоть сердцем я каждую секунду рвусь к Бойке, социализация меня успокаивает. Возможно, когда я проводила годы и месяцы на домашнем обучении, работа с психологом оставила своеобразный отпечаток. Наверное, я придаю этому чересчур большое значение. Если здоровье позволяет, рвусь к людям. Испытываю крайне сильную потребность в активной общественной деятельности, в какой-то устойчивой, чаще всего лидерской позиции. Быть услышанной, заметной, полезной. Исключением являлся лишь период, когда я страдала без Бойки. Но сейчас все иначе. Я выхожу утром из своей комнаты, зная, что он встретит меня у общежития. Я слушаю лекцию, читаю доклад на семинаре и вступаю в дискуссию на коллоквиуме, непрерывно держа в мыслях то, что все это скоро закончится, и я увижу Кира.

Он мой.

Мы не афишируем наши отношения. То есть никаких прилюдных поцелуев, как я и просила. Но когда Бойка появляется в противоположном конце коридора, я сама срываюсь и несусь к нему. Он, такой крутой и красивый – самый лучший, смотрит только на меня! Улыбается в этот момент мне одной! Ловит и крепко прижимает. Самое откровенное, что себе позволяет – целует мои волосы.

Мое сердце набирает объемы и мощь. Вытесняя все, распирает грудную клетку. Чувствую его везде, в каждом уголке своего организма.

– Я люблю тебя, – выдыхаю нашим особенным шепотом непосредственно Киру в ухо. Для себя и для него. Когда-то же он сможет сказать эти слова. Верю. И снова для него, чтобы ему было что отражать: – Я тебя все!

Глаза в глаза. Треск молний. Огонь вокруг. И движущиеся разноцветные пятна вместо людей.

Меняемся. Его губы у моего уха. Сердце тормозит в ожидании ответа. Я прикрываю веки, наслаждаясь этим потрясающим моментом.

– И я тебя все.

Кипит адреналин. А радость вырывается из горла смехом.

Возобновляя зрительный контакт, довольно трясу стянутыми в хвост волосами.

– Все на свете? – уточняю уже громко.

Понимаем ведь только мы.

И Бойка подтверждает.

– Все на свете.

Иногда Кир срывается. Утаскивает меня в первую попавшуюся свободную аудиторию. Прижимает к стене. Жадно трогает. Глубоко и жарко целует. И, конечно же, кайфую от каждой секунды, что удается урвать.

– Дай язык, – требует Бойка, когда я в какой-то момент начинаю дразниться и не пускать его в свой рот.

Смеюсь и мотаю головой, пока не ловит пальцами подбородок. Задыхаюсь, когда врывается и несдержанно наполняет своей слюной. Вздрагиваю и трясусь от удовольствия, пока одержимо тремся языками.

– Поехали ко мне… Хочу тебя, – выдыхает Бойка между этими дикими поцелуями, которые, наперед знаю, превратят мои губы в распухшие красные вареники. Пофиг. – Варя… Хочу тебя трахнуть…

– Будь нежным, пожалуйста… – мычу я, сжевав последнее слово до непонятных шипящих звуков.

– Лады… – рычит, не переставая терзать мой рот. Он такой горячий и голодный. В моем рту лишь его вкус. Я пьянею. Я лечу. Тело пронизывают огненные и колючие волны удовольствия. – Хочу вставить в тебя крайне нежную, самую важную и охрененно чувствительную часть своего тела. Так катит?

– Бойка! – возмущаюсь вполне искренне, но, не сдержавшись, тут же хихикаю. – Попробуй еще раз, Маугли.

– Откуда это погоняло стянула? – напрягается Кир. Сжимая пальцами мой подбородок, заставляет смотреть в глаза. – С Чарой моете мне кости?

– Да уж, тебе перемоешь… – закатываю глаза. Вздыхаю чересчур шумно. – Не волнуйся, Чарушин ничего плохого о тебе не рассказывал. Ничего личного. Хотя я просила… Он даже никогда не говорил, что ты меня любишь, – глядя на его рот, облизываю губы.

Бойка резко выдыхает и затыкает меня ладонью. Я нахожу его безумные глаза и дергаю руку вниз, чтобы освободиться и выпалить:

– Окей, сбежим с последней пары! Я тоже хочу тебя любить!

Он закусывает до белизны губы и смотрит на меня, будто впервые видит.

– Бойка! Хочу тебя любить. Так надо говорить! Так! Хочу тебя любить!

Кир прижимается и так крепко меня стискивает, что на миг страшно становится. Вот-вот переломит. Значит, и я его… Там внутри ломаю. Это хорошо. Обнимаю в ответ. Чувствую дрожь. Ловлю удары сердца. Слушаю надсадное дыхание.

Пару минут уходят, чтобы собраться. А потом мы, взявшись за руки, несемся на парковку. Жизнь вокруг продолжается, но у нас своя спринтерская полоса. По дороге до квартиры пальцы не расцепляем. Непрерывно качаем энергию. В обе стороны. Отдаем и забираем.

Уже дома, притискивая меня к стене, Бойка с хрипом выдыхает:

– Я не умею так говорить. Но хочу. Очень хочу… Так же, как ты. Нет. Больше.

Я киваю, давая знак, что все понимаю.

– Покажи, – с дрожью прошу.

И наши рты влажно сталкиваются. Контакт. Замыкание. Бешеные искры.

На физическом уровне у нас все получается. Кир жадно любит меня, я по большей части принимаю. Кое-что запоминаю, откликаюсь инстинктивно, откровенно выражаю свое удовольствие. Стремлюсь к высшей точке наслаждения, но сильнее всего я люблю момент, когда пика достигает Бойка. Месячные закончились, контрацептивы работают, он каждый раз кончает в меня. Выжимаем на максимум. По-другому у нас попросту не получается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уже идет вторая неделя, как мы удачно справляемся с моим планом. Два раза слетаем, и я остаюсь у Кира среди недели, но это ожидаемый сбой. Не критично. Главное, что в остальные дни я настаиваю, чтобы он отвозил в общагу. Пятницу, безусловно, жду, как праздника. Как обычно, с утра собираю сумку со сменкой, беру ноут и кое-какие конспекты. Закидываю все это сразу же к Бойке на заднее сиденье. Отъезжая, он поглядывает на меня, будто на невесть какое лакомство. Заруливает в какой-то закуток между зданиями. Снова целуемся, как одурелые.

– Сколько ты собираешься издеваться надо мной, Любомирова? – сжимая мой затылок, напирает Кир.

Я в ответ прочесываю ногтями его короткие колючие волосы.

– В смысле?

– В смысле без смысла все это… Хочу, чтобы всегда рядом была. Вместе.

– Угу… Я тоже… Когда-нибудь…

– Когда-нибудь… Когда?

Смеюсь, чтобы разрядить обстановку.

– Может, когда ты научишься опускать крышку унитаза, вытираться как все люди полотенцем, а не мокрым ходить…

Я дразнюсь, а лицо Кира становится сердитым.

– Что еще? Ну? Продолжай, – давит в своей привычной агрессивной манере. – Я записываю, – постукивает пальцем по виску.

– Относить тарелку в раковину, закрывать шампунь и другие тюбики… Ах, не щекочи! Ах… Бойка! – пытаюсь извернуться, но от него, конечно, нереально избавиться. На все мои охи и писки Кир лишь вздергивает брови. – Щекотать меня… Ох… Когда ты прекратишь… щекотать меня! Это одно из условий!

Он тотчас останавливается.