Фол последней надежды (СИ) - Артеева Юля

— Ты о чем?

— Ой ладно тебе. Холодок по спине не бежит?

— Ага, мне уже все внутренности заморозило, — хохочет Арина.

Геля толкает ее локтем в бок и что-то шипит на ухо, но так, что слов не разобрать. Я посмеиваюсь, хоть мне тоже неуютно.

Дураком надо быть, чтобы не понять, что они говорят о Зайцевой. Она сверлит нас таким ненавидящим взглядом, что дрожь пробирает. Честно говоря, я впервые с таким сталкиваюсь, так что понятия не имею, как нужно себя вести. Раньше расставания давались мне гораздо проще. Разве я сделал что-то такое, что можно так меня ненавидеть?

Но спустя пару минут, вглядевшись внимательнее, я наконец допираю — она винит не меня. Взгляд Алены то и дело сползает на Гелю. Только в этот момент я начинаю сомневаться, правильно ли поступил, так быстро обнародовал наши отношения.

Ребята дальше говорят о всякой фигне. Даже Богдан расслабляется и наконец становится самим собой. Когда, наконец, понимает, что мы не собираемся обижать его сестру, и никто не претендует на Абрикосову. Только идиот не заметит, что он к ней не ровно дышит.

В этой беззаботой атмосфере внутри нашей компании я отвлекаюсь, и тревога внутри глохнет. Пусть Зайцева бесится, она же ничего не может сделать. Мы школьники, ее максимум — это обличительные цитаты в социальных сетях. С этим я точно справлюсь.

Мы едим, разговариваем, много смеемся. Я чувствую, что всем тут комфортно, хоть мы никогда не встречались такой компанией.

А я вообще думаю, что давно я не был в такой ситуации. Где все легко и весело, без стыда за кого-то. Зуев и Бавинов, хоть я от них этого не ожидал, ржут, как кони, когда Богдан показывает им видосы на своем телефоне. Там есть неловкие ролики и с моим участием, но я не злюсь. Тут я всем доверяю, они смеются по-доброму.

Я все равно держусь немного отстраненно. Смех не сдерживаю, конечно, краем глаза поглядывая в телефон Субботина. Но все равно мое внимание принадлежит Геле. Мне нравится обнимать ее, притягивать ближе к себе, нравится чувствовать, как она смущенно ерзает, или как наоборот доверчиво льнет к моему боку. С ней тепло и классно, в меру волнительно, очень необычно. Сердце то колотится, то умиротворенно замирает. Каждой эмоцией я стараюсь наслаждаться.

Когда она поворачивается и поднимает на меня глаза, мое дыхание сбивается. Вдох, тишина, выдох, выдох, выдох. Голова кружится.

И только в этом отлетевшем состоянии я наконец понимаю, что был дураком. Медленно наклоняюсь и говорю Геле на ухо:

— Будешь моей девушкой?

Геля

— Не трогай волосы, — строго говорит мне Аринка.

Я вздыхаю и складываю ладони на коленях. Подруга в это время колдует над моей головой. Она уже второй раз пытается объяснить мне, как укладывать волнистые волосы. Первый раз я все пропустила мимо ушей и повторить не смогла. Теперь стараюсь вникнуть, но руки то и дело тянутся к голове, чтобы нарушить идеальный кудрявый порядок.

— Да стараюсь я, — ворчу беззлобно.

— Плохо стараешься.

— Я идеально стараюсь! Коза, блин! — смеюсь и щипаю Аринку на плечо.

Она хихикает и хватает меня за руку, делая вид, что собирается откусить мне локоть. Кричит:

— Все, стоп! Дурная, я так не закончу, а ты ничего не запомнишь опять.

— Ладно, делай. Подашь розовую подводку?

— А мы куда-то собираемся? — она передает мне яркий тонкий тюбик и зеркальце. — Стоило одеться понаряднее?

— Я одолжу тебе платье.

— Ха-ха, — отрывисто проговаривает подруга, закатив глаза, но потом внимательнее всматривается в мое лицо. — Гель. Реально? Ты куда наряжаешься?

Я вздыхаю и неохотно встречаюсь взглядом с Ариной. Пожимаю плечами, и она все понимает.

Бо и Ваня строго настрого, как говорится, запретили мне думать о вечеринке футболистов. Потому что они обо мне заботятся. Потому что у них будто бы есть свои личные причины. И именно поэтому я решительно собралась на нее пойти.

— Ты совсем дурная? — говорит Арина, нахмурившись.

Я недовольно цокаю и поджимаю губы, но в глубине души знаю, что она права.

Глава 44

Игнорируя тяжелый взгляд подруги, поджимаю под себя ногу и принимаюсь за стрелки.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Новый лайнер заказала, — отзываюсь беспечно, — стоит копейки, а держится обалдеть как. Правда, вечером нужно еще постараться, чтобы его смыть.

— Геля, — Аринка выхватывает подводку у меня из руки, — я серьезно.

— Блин, ну ты чего? Теперь переделывать!

Смотрю на подругу, которая выглядит непривычно воинственно, уперев руки в бока. Я вздыхаю и откидываюсь на спинку стула, откладываю зеркало.

— Да что такого-то, я понять не могу? Бо всю жизнь мне загоняет, что на этих тусовках мне делать нечего.

— Так он и сам не ходит.

— Теперь-то идет. И вообще, раньше он тоже бывал.

— Ага, — фыркает Абрикосова, — когда последний раз?

Закусываю губу, потому что и правда не могу вспомнить. Просительно приподнимаю брови, пытаясь применить другую тактику:

— Арина-а-а, ну тебе разве не любопытно?

— Прикинь, нет.

— Ну да, рассказывай. Не ты меня уламывала за Зайцевой следить?

— Мы за Зайцевой с тобой вместе следили последние три месяца. Или сколько там они были с Громовым. А до этого за Дашей. А еще раньше за Лерой. Мы с тобой две любопытные крыски, нам по приколу. Но тебя и Богдан, и Ваня попросили не приходить. Мне показалось, они серьезно.

Она разводит руками и смотрит на меня специальным взглядом. Арина его использует, когда пытается меня в чем-то убедить.

Подтягиваю к себе обе ноги, обхватываю их руками и утыкаюсь лбом в колени. Молчу какое-то время, потом буркаю, не поднимаю головы:

— Окей. Никуда не едем. Довольна?

— Вот и умничка. Роллы закажем?

— Классный вечер, — ворчу я, — парень и брат на вечеринке с бассейном, а мы Филадельфию жрем под сериал.

— С бассейном? — спрашивает подруга.

Я наконец поднимаю голову и смотрю на нее с надеждой:

— Да! Хочешь сходить?

— Все еще нет, — смеется Арина, — у тебя, кстати, на лбу след от коленок.

Я издаю страдальческий стон, встаю со стула, но только чтобы тут же завалиться на кровать Бо.

— Укладку испортишь.

Из чувства противоречия я ворочаюсь сильнее и чешу затылком покрывало. На этот раз смеемся уже вместе.

Говорю:

— Бесишь. Заказывай свои роллы. Мне побольше, со сливочным сыром. Стану жирной, и Ваня меня бросит.

— Было бы классно, но у меня столько денег нет, чтобы тебя откормить до достойных размеров.

Хмыкаю и швыряю в нее подушкой.

Приподнимаюсь и кричу:

— Пап! — замолкаю, прислушавшись, и повторяю еще громче, — Па-па!

Дверь открывается, и папа просовывает в спальню голову:

— Мне показалось, или тут моя дочь орет, как потерпевшая? Привет, Арин.

— Здрасьте, дядь Гош, — отзывается Абрикосова с моей кровати, отвлекаясь от телефона.

— Па, мы роллы будем заказывать, хочешь?

— Да ты же знаешь, Гель, я это не ем. И вообще с сырой рыбой в наших широтах я был бы поосторожнее.

Закатываю глаза:

— Там же не только сырая рыба. Супчики всякие есть, бургеры.

— Нет, девчат, спасибо, мне все равно через полчаса уходить.

Подпираю голову локтем и смотрю на папу с прищуром:

— Куда это?

Он почему-то смущается и трет шею. Оглядывается в пустой коридор, возвращается блуждающим взглядом ко мне:

— Да так. Встреча. Ну ладно! Я пойду. Денег тебе скину на эти ваши…суши. Не скучайте!

— Ага, — смотрю, как папа закрывает дверь и уныло проговариваю, — нас ждет вечер, полный безудержного веселья. Да, Арин?

Она не отвечает, внимательно смотрит в экран телефона. Я сажусь на постели, шарю вокруг руками, но подушки уже нет, швырнуть в нее больше нечем.

— Абрикосова, алло, ты чего так залипла? Там столько роллов нет, сколько ты в телефон пялишься.

— А?

— Ты чего выпала?

— Да тут…Я просто с нашего профиля зашла, ну, резервного.